Ингредиент

— Я всегда готов. Вот только эти проклятые защитники экологии, словно кость в горле.

— Ты не горячись, если вдруг что, воспользуемся подставным лицом, якобы это очередная утечка или что-то вроде того. Все будут видеть только то что предрешено.

— Нужно увеличить поставки, время поджимает.

— Люди утратили веру в старый миф, они испытывает острую нужду в поиске нового. Они жаждут свободы, но до конца своих дней останутся в своих мыслях…

— Свобода? Зачем скоту свобода? Пусть народы пасутся, им ни к чему клич свободы.

— Отличное вино. Все предпочитают тьму низких истин. Да, ты прав. Зачем скотам плоды свободы?

— Ближе к делу! Наше дельце с нефтью мы чуть позже обсудим. Пока что мы будем тянуть время, до тех пор, пока наши акции не вырастут. А пока что у нас в стране иммиграционные проблемы…

— Иммиграционные проблемы? Нет ничего легче, чем заставить людей ненавидеть друг друга. Тебе ли не знать, что в Мире нет проблем. Все проблемы искусственны. Страны, что пустили этих нищих на свои территории, просто выполняют указание с выше.

— Перестань играть со мной в эти словесные игры! Прекращай мне заливать всю эту чушь, думаешь я поц, я знаю что ты затеял, будь аккуратнее, друг мой, играть на две стороны, так как ты играешь, дело далеко неблагородное. Подумай о себе, что с тобой будет за предательство, ОНИ не простят тебя, ОНИ не прощают ошибок…

…Parole-Parole-Parole…

Я подлил им еще вина, и они на миг притихли.

Полагаю что и так понятно, что они политики. Но я сам не мог вам об этом сказать.

Я обязан сохранять конфиденциальность наших клиентов.

Вернувшись на кухню, за заказом, я в скуке наблюдаю, как Монсар, делает последние штрихи, добавляет главный ингредиент.

Основной деликатес, нашего заведения. Наша визитная карточка!

Я встал у него за спиной и начал рассматривать его. (Рассматривать деликатес, а не Монсара, разумеется) После чего я наконец-то взял две тарелки с нашим главным блюдом. Выглядит и вправду красиво. Ну, прям очень-очень эстетично.

Подав главное блюдо клиентам, я отошел в сторону, и перед тем как удалится, я стал ждать, пока они попробуют его.

— Ты знаешь, я все еще чувствую себя странно. — Сказал полуседой мужчина.

— Тебя смущает поедание запретного плода? — Второй уже вовсю уплетал блюдо.

— Я все еще не уверен, в том, что оно дает такой сильный эффект.

— Не знаю как тебе, но мне очень помогает, я всегда заказываю «Запретный Плод» уже черт знает сколько, и чувствую себя просто восхитительно. Куча энергии, мозг работает намного лучше, а еще и оно дьявольски вкусно! — Он положил себе в рот еще кусочек явства, как бы подтверждая свои слова.

— Да, ты прав, да и найти что-то вкуснее, тяжело. Но что ты скажешь о готовке души?

— Ты не перестаешь меня удивлять, не думал что тебе известно о приготовление души.

Это запретный прием. Это опасно. Побойся Бога, друг мой.

— Бога? Ха! Не смеши меня. Бог захотел свободы, и отсюда произошла трагедия мира. Бог мертв! Бог не воскреснет. И мы убили его. Самое могущественное и святое существо, истекает кровью под нашими ножами и вилками.

— Послушай, тебе не кажется странным, что этот чудаковатый официант вслух разговаривает сам с собой? Он что думает, что мы его не слышим? Это так странно.

Ecoute — moi…

Наконец я удалился на балкон для персонала и закурил.

Мне больше не хочется думать о том, что происходит в этом заведении.

Время шло, и клиентов становилось всё больше. Вот она, моя робота. (скучно как-то)

Наконец- то весь персонал был на месте. Ну, наконец-то, они начали работать!

Я молча стоял и присматривал за официантами, контролировал процессы на кухне.

Постоянные посетители меня хорошо знают, мы с ними как друзья. Наверное.

Я бы рассказал вам, подробности, о том, как я попал на эту должность. Но вы должны меня понять, что если я вам это расскажу, то меня ждут крупные неприятности. Так что не обижайтесь, за скрытие этих нюансов. Очень важных нюансов.

По секрету: когда банкиры собираются за ужином, они говорят об искусстве; когда за ужином собираются художники, они говорят о деньгах.

…Parole-Parole-Parole…

Настал рассвет.

Заведение понемногу пустеет.

Все разошлись. Так тихо стало.

Наши повара и персонал так же начинают покидать заведение.

Официантки давно уже ушли. Вот же ленивые мрази.

И вот остался лишь Я и Кандид, который уже собирается уходить, как и я сам.

Но прежде он как обычно подходит ко мне…

— Наконец-то закончился, этот чёртов день!

— Ты имел в виду, закончилась ночь?

— Не важно! Завтра рано вставать, нужно снова явиться в суд. Может, выпьем, Эммануэль?

Мне не хотелось вам этого говорить, но меня так зовут.

— Нет, я устал, хочу поскорее вернуться домой.

— Не будь занудой. Пошли на кухню. Завтра у меня суд, я хочу расслабиться…

Да уж, Кандид, разводился со своей женой, он мне все этим уши прожужжал.

Как упоминал Кандид; Судебный процесс всё ещё длится, а длится он уже целых три с половиной года. Его бывшая супруга, по решению суда, забрала почти всё его имущество, и даже дочку. Раньше они часто говорили о жизни, о жизни вообще: «Мне хорошо, мне плохо, скучаю по такой-то, хочу того-то, ищу новые цели». Обычно они лгали, не специально, просто так получалось, и постепенно это стало надоедать им обоим. Тогда они перешли к другой теме — разводу. Я не помню всех подробностей. Ну, ладно, помню!

Этот увалень мне все подробности своей проклятой жизни рассказал за короткий срок.

Погодите-ка! Как это я оказался на кухне?! Почему я до сих пор слушаю его?

— Представляешь?! Эта сука ещё забрала все мои медали. Ну, на кой чёрт ей эти железки?! Она просто хочет забрать всё, что дорого мне. Она подобным образом издевается надо мной! Она даже ребенка против меня настроила. Если я сдаю позиции на суде, то ради ребенка, чтобы этот ад для него побыстрее закончился, они же мелкие, они все запоминают. Я знаю, я уверен, что эта сука следит за мной. Она может быть где-то рядом. Может она сейчас в здании? Да-да, она способна и на такое! Способна! Ты не представляешь, на что она способна, чтобы испортить мне жизнь! А потом будет жаловаться этим чёртовым присяжным, какой я сумасшедший и опасный.

На самом деле я почти не слушаю его. (Ну, почти). Если честно прискорбное положение Кандида меня даже как-то забавляет. Наверное. (Я не собираюсь жалеть его, или давать советы, можно, конечно, дать совет, но нельзя поделиться разумом и тем более им воспользоваться).

— Годы ушли. А я превращаюсь, словно в старикашку. Я больше не чувствую себя живым. — Говорил Кандид и пролил скудную слезу. Но этим все не закончилось, этот увалень начал рыдать, как малое дитя.

— Ты же мужик! Прекращай ныть. — Тут я пытался его подбодрить.

— Я был одиноким снайпером! Я отслужил родине. И что с этого получил? Большую часть своей жизни я проживаю по привычке, я трачу так много сил, но это ничего мне не приносит. Ну, а теперь, судьба занесла меня сюда, втянув в новую игру.

— Чего?! Снайпером? Ты же говорил, что был пехотинцем или…

— Я был одиноким снайпером! — Повторял Кандид и плакал.

Вот же лжец! Каждый раз он мне заливает свои нелепые военные истории, чтобы заполнить чувство собственной важности, которое далеко в прошлом.

— Да, хватит ныть! Я сейчас с тобой разговариваю совершенно откровенно. И я совершенно не понимаю, что происходит у тебя в голове.

Черт побери, этот семидюймовый переросток своим нытьем вывел меня из себя.

Да ну его к черту, у меня своих проблем по горло, я его морально не потяну.

Кандид жадно пьёт из своей фляги. Да так, что мне тоже захотелось.

— Она может быть здесь. Что это?! Ты слышал шум? — Кандидa несколько раз скрючило весьма странным образом, лицо у него перекосилось, веки сморщились.