Страница 29 из 80
Наш глайдер завис на краю большой поляны, его двигатели ушли в бесшумный режим. Через несколько минут, потихоньку полегоньку стали появляться разнообразные зверушки. А ещё через какое-то время лесная жизнедеятельность вовсю «забила ключом», и наконец-то, я смог пандорских братьев наших меньших рассмотреть вживую. Комаров поблизости нигде не наблюдалось, и зверья в лесу было видимо-невидимо. Кого здесь только не было… больших и маленьких, разноцветных и не очень. Кого как зовут, я, конечно, не знал, но это было не важно, важен был сам процесс. Вот «ежики», растопырив свои иголки как ножи, проползли через всю поляну, попутно поедая мелкую зеленую поросль мхов. Следом за ними «заяц» с клыками проскочил пулей и исчез среди кустов. У него хвостик был в виде булавы. Появилась группа волков, что-то вынюхивала. Наверно они за зайцем гнались. А может и за тахоргом… В верхнем ярусе только тени мелькали, не позволяя что-либо рассмотреть детально.
Такая экскурсия запомнится на всю оставшуюся жизнь. Она однозначно удалась. Ради одной такой экскурсии стоит побывать на Пандоре. Это вам не по бутикам «шопинговать».
Два часа прошли как две минуты, нам было уже пора возвращаться. Да и животные почему-то куда-то задевались, как попрятались. Пилот запустил двигатели на полную мощь, глайдер в последний раз сделал круг над поляной и собирался набирать высоту.
И тут на мониторе я увидел, как на дальнем краю поляны рой местных комаров кружит над пандорским волчонком. А вот и они собственной персоной… Сначала я увидел какое-то странное грязное облако около земли, которое двигалось вокруг одной точки. Я спросил у Людвига, что это за странное облако, как будто живое.
- Комары, – ответил он.
И только потом мы всей толпой разглядели, что же там происходит. Зрелище не из приятных. Облако гнуса собралось в рой и напало. Бедный волчонок! Взрослых волков рядом не наблюдалось, защищать его было некому. Да и возможно ли это было? В бесполезной попытке оторвать комаров от себя, волчонок скреб лапами свои бока, кусал их до крови, катался как бешеный по земле, но ничего не помогало. Они присосались намертво, ни оторвать их, ни прокусить их бронированную защиту он не мог. Волчонок то истошно визжал, то душераздирающе скулил…. Но никто не пришел ему на помощь. Рядом с ним просто никого не было. Это было так необычно. Всегда, везде и всюду, разнообразнейшие монстрики по всей планете, во всех закоулках планеты снуют, а сейчас никого не было, никакой живности. Волчонок увидел наш глайдер. Монитор максимально приблизил его мордочку, а громкоговоритель поражающе естественно передал все звуки трагедии. В глазах волчонка читалась полная безысходность. Из его левого глаза выкатилась непроизвольная слеза. Он всё понял. Только что вся жизнь была еще впереди, а теперь всё. Конец!
Его тельце быстро съёживалось от ухода крови из тела, так быстро, что буквально за несколько минут из него получилась безвольная пустая оболочка, высушенная мумия вместо упитанного волчонка. Ой, как я не люблю, когда живой пушистый комочек становится бесчувственной куклой, безвольной тряпкой.
Не только я, все не могли оторваться от монитора. Такая кончина потрясла всех. Даже пилот непроизвольно тоже засмотрелся на трагедию, и глайдер сам собой всё ближе подбирался к месту драмы. И снижался. Мы подошли совсем близко к ним. Метров сто не больше. Глайдер завис в метре от земли.
А у меня перед глазами застыла картинка, как слеза катится из глаза волчонка. Я уже видел когда-то, как на меня смотрят глаза из-под воды. Тогда я ничего не смог сделать. Сейчас сделаю!
Совершено, не думая о последствиях своего поступка, я рванул дверь и выскочил из глайдера. И пошел на облако, стреляя на ходу. Несколько шагов я успел сделать... Наверно, я хотел помочь волчонку, или хотя бы отомстить за его смерть. Но беспорядочная стрельба по комарам дала обратный эффект. Тушка волчонка, точнее, то, что от неё осталось, разлетелась на мелкие кусочки.
Комариная туча развернулась на меня и… обрела формы лица копии генерала. Какие там светотени играли, как это у них получилось, я не знаю. Но это личико ухмыльнулось в зловещей улыбке, и я услышал его голос: «что, Гриша, стрелять, ещё не научился?», затем раздался злорадный раскатистый смех. Испытать каких либо эмоций по поводу этого представления я не успел, вся комариная армада ринулась ко мне. А стрелок то из меня, действительно, не очень. Плохо когда ты не умеешь делать то, что тебе необходимо прямо сейчас. Если выживу, я должен буду уметь стрелять без промаха.
Феерические трассирующие лучи разорвали пространство, заливая его своим светом. Когда стреляешь по площадям, трудно промахнуться, но у меня совсем уж малая толика блеснувших вспышек отметила смерть комаров. Сколько их, я всё-таки успел подстрелить? Комариное облако в ответ на мою пальбу без всяких затруднений просто рассредоточилось по всей территории, резко прибавив в размерах. И вся эта лавина всё так же продолжала двигаться на меня. А я стрелял и стрелял. Изредка даже попадал. Я так увлекся стрельбой, что даже не заметил как, Людвиг и Себастьян уже стояли рядом и тоже стреляли. Глайдер висел в метре позади от нас. Да «охрана» благополучно проморгала мой эффектный выход, и пилот тоже не сразу сообразил что произошло. Через секунду другую они всё-таки «очухались», и рванули за мной. Ребята спонтанно бросились мне на выручку, совершено не думая о себе. Но что произошло, то произошло. Сейчас они просто были рядом. Глайдер, огнем своей пушки, мог уничтожить рой за секунду, но прямо сейчас стрелять он не мог. Комары были слишком близко, и пилот боялся своим огнем задеть меня. Поэтому стреляли только Людвиг и Себастьян. У них попаданий было намного больше чем у меня. То тут, то там яркая точка падала на траву. Комары падали и падали. Но не все. И их всё равно было ещё много.
- Уходи! Уходи! – ни на мгновение, не прерывая стрельбу, орал Людвиг… или Себастьян. В суматохе трудно было разобрать, кто, где и что делает. Но сами они уходить не собирались. Да уходить было уже поздно. Мы все втроем, просто-напросто, не успели бы все забраться в глайдер, хотя глайдер был прямо за нашими спинами, и висел с открытой дверью. Один из нас успел бы, может даже и второй успел бы, а втроем никак… И открытый люк гарантировал, что пилот тоже погибнет. После нас, конечно, но погибнет. Но и он не улетал, люк не закрывал, а висел рядом с нами в метре от земли. Ждал нас.
Прыгать в глайдер было уже поздно. Мы стояли и стреляли.
А комары всё ближе и ближе. Сейчас присосутся ко мне, и меня ждет участь волчонка. Один комар выпивает не больше наперстка крови, но их тут было….
Мысль вертится: «засосут гады,… засосут… всю кровь, гады высосут…». Почему-то про золотую защиту я даже не вспомнил.
Зато всё чему меня учила Ума, вспомнилось само собой. «Спасибо Ума, что вбивала в меня знании, даже если я их не понимал». Моя стихия ветер, вспомнил я, и я могу сделать из него разрушительный ураган. Комары застыли в метре от меня. Торможение временем включилось само, и умение управлять стихией тоже. Я изо всех сил хотел, чтобы комары оказались как можно дальше от меня. Слабый ветерок еле ощутимо качнул рой, и он в одночасье застыл в полете на одном месте, как будто наткнулся на невидимую стену. А затем мощнейший ураган закружил и раскидал весь рой. Ураган отбросил комаров от нас на сотни метров во все стороны. Некоторые из них стремительно пикировали в землю, некоторые сталкивались между собой. Стая как единый организм перестала существовать, она была разметана по всей площади нашего противостояния. Не исключено что кто-то из комариков себе и крылышки пообломал, если чего не больше. В их рядах воцарилась полная неразбериха. Продолжалось, правда, это весьма короткое время. Комары хоть и медленно, но неуклонно начали собираться обратно в свой рой, и рой снова бросился на нас. Это заняло несколько секунд, и эти секунды нас спасли. Теперь у нас был шанс, и мы им воспользовались. Глайдер взмыл вверх и огнем своего бластера начал выжигать комаров скопом. Пунктирная линия его огня выкашивала целые улицы из роя. А мы точечно, как в тире, отстреливали их одного за другим. Отстреливали, конечно, ребята, а я рядом стоял… и ещё как заезженную пластинку повторял и повторял про себя: «Спасибо Ума. Спасибо Ума…». Как мне сегодня пригодилось её упорство, чтобы всё-таки вдолбить мне в голову свое учение.