Страница 6 из 23
«Черт бы их драл!» – подумала она, роясь в сумочке в поисках очков. Ведь наверняка немалому числу клиентов было за сорок.
Она нашла очки, надела, уставилась на записку, но по-прежнему ничего не могла разобрать. Недовольно бормоча себе под нос, она вышла из машины и попала в тяжелые объятия жары. На лбу моментально выступили капельки пота.
Она наклонилась к интеркому и прочла текст, написанный аккуратными крохотными печатными буквами, словно послание зубной фее.
НАМАСТЕ[2] И ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В «ТРАНКВИЛЛУМ-ХАУС», ГДЕ ВАС ЖДЕТ ВАШЕ НОВое «Я». ПОЖАЛУЙСТА, НАБЕРИТЕ КОД 564–312, ПОСЛЕ ЧЕГО СРАЗУ ЖЕ НАЖМИТЕ ЗЕЛЕНУЮ КНОПКУ.
Она набрала код и нажала зеленую кнопку. По спине струился пот. Придется еще раз сменить одежду. У самого рта зажужжала мясная муха. Капнуло с носа.
– Ну же! – сказала она интеркому, внезапно закипая от ярости, и подумала, что ее взволнованное потное лицо, возможно, сейчас появилось на каком-нибудь экране и какой-то специалист бесстрастно анализирует ее рассогласованные чакры. «С этой придется поработать. Посмотрите, как она реагирует на один из самых незначительных стрессов: ожидание».
Может, она неправильно набрала этот чертов код?
Она снова нажала нужные цифры, громко называя каждую саркастическим голосом, чтобы доказать свою правоту бог знает кому, потом надавила на разогретую зеленую кнопку и продержала ее секунд пять, чтобы уж наверняка.
Ну вот. Впускайте уже меня.
Она сняла очки и опустила руку.
Безжалостная жара, казалось, расплавляла ее голову, как шоколад. Снова тишина. Фрэнсис свирепо и пристально посмотрела на интерком, словно желая пристыдить его и принудить к действию.
По крайней мере, Пола это позабавит. Интересно, он бывал когда-нибудь в таких лечебных заведениях? Скорее всего, нет, обычно Пол скептически относится к такого рода вещам. Она сама…
В груди мучительно сжалось. Никакой истории для Пола не будет. Пол исчез. Как унизительно для него таким образом просочиться в ее мысли. Ей хотелось почувствовать прилив раскаленного добела гнева, а не эту глубокую печаль, эту напускную скорбь о том, что в первую очередь так или иначе не было реальностью.
Прекрати. Не думай об этом. Сосредоточься на первоочередной проблеме.
Решение было очевидным. Она позвонит в «Транквиллум-хаус»! Там будут в ужасе, когда узнают, что интерком сломался, а она будет спокойной и понимающей, уверит их, что в извинениях нет необходимости. «Такое случается, – скажет она. – Намасте».
Фрэнсис вернулась в машину и включила кондиционер на полную. Нашла распечатку подтверждения брони, набрала номер. Все переговоры с пансионатом шли по электронной почте, так что теперь она впервые слышала записанное на автоответчик послание: «Спасибо, что позвонили в исторический оздоровительный велнесс-пансионат с термальными источниками „Транквиллум-хаус“, где вас ждет ваше новое „я“. Ваш звонок очень важный и особенный для нас, как и ваше здоровье и самочувствие, но в настоящий момент к нам обратилось слишком большое число клиентов. Мы знаем, ваше время драгоценно, так что, пожалуйста, оставьте послание после сигнала, и мы перезвоним вам, как только появится такая возможность. Мы очень ценим ваше внимание. Намасте».
Фрэнсис откашлялась, слушая раздражающий перезвон музыки ветра.
– Да, меня зовут…
Перезвон не прекращался. Она замолчала, подождала, начала говорить и снова замолчала. В трубке звучала симфония музыки ветра.
Наконец наступила тишина.
– Добрый день, это Фрэнсис Уэлти. – Она шмыгнула носом. – Прошу прощения. Простуда. Как я уже сказала, меня зовут Фрэнсис Уэлти. Я ваша гостья.
Гостья? Правильное ли это слово? Пациентка?
– Я пытаюсь зарегистрироваться, но пока торчу перед вашими воротами. Сейчас, мм… двадцать минут четвертого, двадцать пять минут четвертого, и я… здесь. Интерком, похоже, не работает, хотя я действовала по инструкции. Она написана такими крохотульками – не прочтешь. Буду признательна, если вы откроете мне ворота. Впустите меня.
Фрэнсис закончила говорить с усиливающейся истерической ноткой, о чем пожалела. Она положила телефон на пассажирское сиденье и уставилась на ворота.
Ничего. Она даст им двадцать минут, а потом поднимет белый флаг.
Ее телефон зазвонил, и она ответила, не дав себе труда посмотреть на экран.
– Слушаю! – весело сказала Фрэнсис, чтобы показать, какая она на самом деле терпеливая и понимающая и что она сожалеет о саркастическом замечании насчет крохотулек.
– Фрэнсис? – Это был Ален, ее литературный агент. – Что-то ты на себя не похожа.
Фрэнсис вздохнула:
– Я жду другого звонка. Поехала в этот пансионат, о котором тебе говорила, но даже на территорию попасть не могу. Их интерком не работает.
– Ужасное свинство! Как это некрасиво! – Плохое обслуживание легко выводило Алена из себя. – Ты должна развернуться и ехать домой. Другого варианта нет, правда? Ты помнишь тех двоих несчастных, которые умерли в парной? Они думали, что просветляются, а на самом деле запекались.
– Этот пансионат – модное местечко. Горячий источник, массаж, арт-терапия. Может быть, нестрогое голодание.
– Нестрогое голодание. – Ален фыркнул. – Ешь, когда голоден. Это, видишь ли, привилегия – есть, когда голоден, пока столько людей в мире лишено такой возможности.
– В этом-то все и дело – мы в этой части света не голодаем, – сказала Фрэнсис и посмотрела на обертку плитки «Кит Ката» на консоли ее машины. – Мы едим слишком много обработанной пищи. Вот почему нам, привилегированным, нужно проходить детокси…
– Боже мой, и она купилась на это. Напилась «Кул-эйда»! Детоксикация – это миф, дорогая, и уже развенчанный! Детоксикацию для тебя делает твоя печень. Или почки. В общем, организм прекрасно с этим справляется.
– И все же, – сказала Фрэнсис. У нее возникло ощущение, что он тянет резину.
– И все же, – сказал Ален. – Ты говоришь так, будто у тебя простуда.
Казалось, ее простуда сильно его разгневала.
– Да, у меня дурная, привязчивая и, возможно, хроническая простуда. – Фрэнсис демонстративно закашляла. – Ты будешь мной гордиться. Я принимала множество очень сильнодействующих лекарств. Сердце у меня делает миллион миль в час.
– Вот об этом я и говорю, – сказал Ален.
После этих слов наступила пауза.
– Ален? – поторопила Фрэнсис, уже заранее зная, что он сейчас скажет.
– Боюсь, что у меня плохие новости, – сообщил агент.
– Понятно.
Она подтянула живот, готовая принять это по-мужски или по меньшей мере как подобает автору любовных романов, способному прочесть отчет о начислении авторского гонорара.
– Ну, поскольку ты уже знаешь, дорогая, – начал Ален.
Но Фрэнсис не могла слышать, как он юлит, пытаясь смягчить удар комплиментами.
– Они не хотят брать новую книгу, так? – спросила она.
– Они не хотят брать новую книгу, – печально подтвердил Ален. – Мне очень жаль. Думаю, ты написала прекрасную книгу, правда. Все дело в кризисе на рынке. Любовная проза приняла на себя самый сильный удар… вечно так не будет продолжаться, литература про любовь всегда возвращается, это временно, но…
– Продай кому-нибудь другому, – оборвала его Фрэнсис. – Продай Тимми.
Еще одна пауза.
– Дело в том, – начал Ален, – я не говорил тебе… но я подсунул рукопись Тимми несколько недель назад, потому что у меня было нехорошее предчувствие, что такое может случиться… и конечно, если бы он согласился раньше других, я смог бы поторговаться…
– Тимми отказался? – Фрэнсис ушам своим не верила.
У нее в шкафу висело дизайнерское платье, которое она никогда больше не сможет надеть. А все из-за пятна от пина колады, которую Тимми пролил на нее, прижав в углу на Мельбурнском фестивале писателей. Он говорил торопливым горячим голосом ей в ухо, оглядываясь через плечо, как шпион, говорил, как хочет издавать ее, что его судьба – стать ее издателем, что никто другой не сумеет издать ее так, как он, что ее преданность Джо восхитительна, но не по адресу, потому что Джо считала, что понимает любовные истории, но она их не понимала, понимал только Тимми, только он, Тимми, может поднять Фрэнсис на следующий уровень, и он это сделает – и так далее, и так далее, пока не появилась Джо и не спасла ее. «Ой, оставь в покое моего автора».
2
Намасте́ (санскр.) – индийское и непальское приветствие и прощание; намасте как жест представляет собой соединение двух ладоней перед собой.