Страница 47 из 67
- У меня не всегда есть причина, только инстинктивное чувство, и оно никогда меня не
подводило. – Он меняет тему, давая понять, что не хочет говорить о Джаде. – Давай пойдем спать. –
Он делает паузу, и его голос смягчается. – Вместе.
Вместе. Я не верю, что он хорошо знает это слово, но он это предлагает мне, уверенность
согревает меня в местах под моей кожей. – Вместе, - повторяю я, что становится похоже на сделку.
Крапинки темно-синего цвета в его глазах говорят мне, что ему нравится мой ответ, и как в
баре, он обходит меня и открывает дверь. Меня пронизывает нервная энергия, и я вхожу в замок; мои
ноги несут меня в центр фойе, где мой взгляд поднимается на ступеньки центральной башни. Я
проглатываю комок в горле от знания, что смерть занимает комнаты вверху. Мне интересно,
чувствовала ли себя Элизабет здесь в безопасности. Мне интересно, думал ли Кейден, что он мог
защитить ее. Мне даже интересно, знал ли он, что на этапе своей карьеры, с еще живым Кевином, ему
нужно защитить ее. И мне интересно, преследуют ли это место привидения или просто страдания от
потери.
Кейден шагает в мою сторону, его взгляд следует за моим. – Мы жили в этой башне вместе все
три месяца прежде, чем их убили там, как животных, поэтому я ненавижу каждый ее дюйм. Я опечатал
ее три года назад.
Я дрожу от слов «убиты, как животные» и поворачиваюсь к нему. – У тебя есть какие-нибудь
мысли, кто это сделал?
- Нет, - говорит он, пропуская руку через свои волосы. – Но, если бы это было связано со мной, они также пришли бы и за мной, и поверь мне, я хотел, чтобы они пришли.
- Если не связано с тобой, тогда с Кевином?
- Это должно было быть связано с чем-то, с чем он работал, а Элизабет просто оказалась здесь, когда они пришли убить его. Она не была Охотником. Она была модельером по профессии, что
заставляло меня чувствовать, что моя жизнь была немного нормальной. Я встретил ее в розничном
магазине, ища подарок для Марабеллы.
- Она позволила тебе убежать из этого мира.
- Она ненавидела Подземелье, и я из-за этого отказался от него. – Он ожесточает свой голос до
чистой стали. – Тебе надо знать, что это больше не случится. Если бы я был связан с тем, с чем работал
Кевин, я мог бы остановить это. И поэтому нам ясно: я не только ненавижу эту чертову башню, я
ненавижу, что твоя находится в ней. Пойдем наверх. – Он идет к двери, разделяющей главное фойе от
нашей башни, и набирает код.
Я медлю, не двигаясь вследствие его очевидной злости. Но она направлена не на меня, хотя я
очевидно расшевелила к жизни демонов, которых он полностью сдерживал. И пока я не уверена, что
это значит для нас на долгий срок, я точно знаю, что ему нужен кто-то, кто закрепит его в настоящем
и прогонит прошлое, даже если только на сегодняшнюю ночь.
Переходя встать рядом с ним, я решаюсь взять его под локоть и сказать: - Я тоже ненавижу эту
башню.
Он высвобождает свои руки и обхватывает ими мою шею и прижимает меня к своей груди, его
дыхание тепло дразнит мои губы. – Это были правильные слова, - заявляет он, его рот наклоняется к
моему за быстрым глубоким поцелуем, вкус его затянувшейся злости пронизывает мои вкусовые
рецепторы, а затем исчезает, когда он отпускает меня и ведет через порог к нашей башне. Мы
останавливаемся только на другой стороне, и когда он нажимает на кнопку, чтобы закрыть нашу дверь, у меня такое ощущение, что мы запечатаны в своем собственном личном мире, по крайней мере до
конца этой ночи.
Бок о бок мы начинаем подниматься по лестнице, едва касаясь, когда я хочу, чтобы мы касались
везде. Но чем выше мы поднимаемся, тем более неуверенной становлюсь от того, что будет дальше, воспоминание, когда он оставил меня в одиночестве в своей кровати резко вспыхивает у меня перед
глазами. Тем не менее, уверенность в том, что независимо от того, где мы сегодня ночью ляжем, он –
не тот человек, за которого надо держаться. Он уйдет. Или я уйду, и я не могу в него влюбиться. Но я
влюбилась, очень сильно, и мне не важно, какая опасность лежит на пути к полному осознанию всего, что я могу и чувствую с этим мужчиной. Он останавливается на основном уровне, его рука
отстраняется от моей, в его действии виден вопрос. Пойду ли я с ним или нет? Но есть и еще один.
Боюсь ли я? Могу ли я справиться с тем, кем и чем он является? Он просит меня сделать решение. В
моей голове действительно нет правильного вопроса о том, куда я собираюсь и где хочу быть сегодня
ночью, и то, как он может требовать, командовать и до сих пор предлагать мне свободу скрывает мое
желание от этого мужчины.
Я начинаю идти прямо в его комнату, и он ступает следом за мной, мой пульс ускоряется от
каждого пройденного нами дюйма, пока он не открывает дверь, и я захожу внутрь. Он идет следом, задвигая замок на место и нажимая кнопку на стене за нами. Камин на той стороне комнаты загорается
к жизни и в то время, как в комнате холодно, моя кожа нагревается, когда он снова меня трогает, прислоняя к двери и возвышаясь надо мной.
Но к большому моему сожалению, его руки отодвигаются, упираются в стену по обе стороны
от меня, обозначая, что глупый побег не так близок, как я бы хотела. – Прежде чем мы двинемся
дальше, - говорит он, - тебе надо точно понять, во что ты ввязываешься.
- Я говорила тебе в баре. Я не боюсь Подземелья.
- Я говорю о том, кто я и что мною движет. Я не был готов тебе рассказать, что произошло пять
лет назад, но сейчас ты знаешь, что значит тебе надо понять, что это было и что оно означает для меня.
То, что произошло с Кевином и Элизабет, не было автомобильной аварией. Это вообще не был
несчастный случай. Это было убийство. И будь уверена, если я выясню, кто это сделал, я убью их, и
сделаю это без какого-либо раскаяния. Точно также, как я убью любого, кто угрожает тебе без какого-
либо раскаяния. Убедись, что ты можешь с этим жить, потому что я, черт побери, могу. – Он
отталкивается от стены и оставляет меня там стоять, когда исчезает в ванной комнате.
Я делаю вдох, едва способная дышать от силы его эмоций, обрушившихся на меня. Да, он
честно мне выразился, но я уверена, что это вызвано тем же сомнением в нем, что я чувствовала, поднимаясь по лестнице. Он пытается меня напугать, оттолкнуть меня. Но у него не получилось.
Независимо от того, какими жестокими были слова, они настоящие. Он настоящий, волк, не
беспокоящийся о овечьей шкуре, которого я впервые увидела в больнице, и его реальность – часть его
привлекательности. Мне надо это. Я думаю, ему тоже, но возможно ему надо знать, что у меня нет
никаких требований или ожиданий долгой и счастливой жизни, которую я знаю он не может дать мне, и я не уверена, что даже верю в ее существование. В конце концов не для таких людей, как он и я.
Включается душ, и я позволяю себе без колебаний пройти в ванную комнату, где на полу
разбросана его одежда, и он скрыт за каменной стеной душевой кабинки. Я делаю глубокий вдох для
храбрости и раздеваюсь, идя к стеклянной двери. Он стоит ко мне спиной, и у меня открывается