Страница 1 из 6
Борис Шапиро-Тулин
Секретная азбука сновидений
Вместо предисловия
Сны заминированы пробужденьем.
Мысль о том, что когда-нибудь я обязательно начну писать книгу о сновидениях, появилась у меня лет двадцать тому назад в реликтовом сосновом лесу под Екатеринбургом. Места эти из-за близости к шурфам, где добывали когда-то уральские самоцветы, в память об авторе «Малахитовой шкатулки» назывались «Бажовскими». Считалось, и не без основания, что воздух здесь был наполнен особой целительной силой, а потому крупнейшие предприятия города, едва появлялась такая возможность, возводили в этом лесу пансионаты и профилактории для своих сотрудников.
В один из таких пансионатов весной (была вторая половина апреля) мы с моим соавтором Эдуардом Вериго приехали для работы над сценарием трехсерийного художественного фильма.
Фильм по заказу ЦТ готовился к столетнему юбилею М.В. Фрунзе и был посвящен одному из эпизодов его биографии, напоминавшем по своему накалу лихо закрученный боевик. В нем было все – и бегство из острога, и погоня, и ловкая игра нашего героя с жандармерией, чьи сотрудники, встречаясь с ним практически ежедневно, долго не могли распознать в блестящем молодом дворянине, государственного преступника, охота за которым шла по всему краю.
Сроки, как всегда, поджимали, и когда времени для работы уже практически не оставалась, мы поняли, что нам необходимо срочно вырваться из суетной Москвы и укрыться в каком-либо «медвежьем углу». При всем при том «медвежий угол» должен был обладать минимальным признаками комфорта (письменный стол, электричество, удобные постели) а также, что немаловажно, отсутствием какой-либо заботы о хлебе насущном.
Мой соавтор проявил недюжинные организаторские способности, и через два дня после принятого решения мы выгружали две пишущие машинки и множество папок с материалами к сценарию в одном из домиков, стоящих в упомянутом уже реликтовом лесу. Находилось наше жилище метрах в двадцати от главного корпуса пансионата, в котором была огромная и почти пустующая в эту пору столовая, закрытый на висячий замок кинозал и уютная бильярдная, чей интерьер мы перенесли потом почти без изменения в одну из сцен фильма.
Работали мы запоем по 14-16 часов в сутки.
Апрель выдался теплым. Иногда один из нас выносил свою пишущую машинку на столик, сколоченный под огромной сосной, и тогда стук клавиш переплетался с птичьими трелями, которые изо дня в день все больше и больше заполняли собой воздушное пространство. По вечерам, когда слегка подмораживало и верхушки деревьев упирались в яркие крупные звезды, мы, как правило, шли на берег реки и под ее неторопливый говор обсуждали очередные повороты сюжета.
Две первые серии были закончены довольно быстро, а вот с третьей вышла заминка. Мы никак не могли понять, каким образом жандармам удалось все же выйти на государственного преступника, объявленного в розыск, каким образом проникли они в тайну господина Василенко – под этим именем скрывался от преследования опасный беглец.
Готовясь к работе над сценарием, мы усердно искали материалы во всевозможных архивах, понимая (это требовало от нас и телевизионное начальство), что рассказ о реально существовавшем человеке мог опираться только на подлинные факты из его жизни. Но ни в одном из архивов нам не удалось найти упоминание о том, кто и как рассекретил нашего героя.
Пауза в работе зловеще затягивалась. Попытки придумать, как все это могло происходить на самом деле, казались нам неубедительными, легковесными и, в конечном счете, грешащими против истины.
Ситуация грозила стать тупиковой. Мы перестали спать по ночам. Голова разламывалась от множества вариантов, среди которых не было только одного – подлинного.
Однажды под утро, не помню уж на которые сутки, меня сморил странный сон.
Мне снилось, или точнее привиделось, что я оказался в том самом времени, которое мы описывали в нашем сценарии. Я словно бы со стороны наблюдал за всеми перипетиями побега. То, что я увидел, было поразительно. Оказывается, вместе с нашим героем в побег ушел еще один человек, Фамилия которого (я это вспомнил, проснувшись) была Кирилович. Оказавшись на воле, он нашел убежище у давних знакомых, а через какое-то время допустил роковую ошибку – написал письмо своей возлюбленной Юзефе, дочери польских ссыльных, которую он встретил на поселение. Чувства к этой женщине были так глубоки, что, пренебрегая всеми правилами конспирации, он умолял ее приехать к нему, оговорив заранее место их будущей встречи. Письмо по чистой случайности попало в руки мужа Юзефы, работавшего тюремным смотрителем. Обманутый супруг не стал выяснять отношения с неверной женой, а отправился с этим посланием в отделение местной охранки. Блюстители порядка конечно же сделали все, чтобы письмо попало вновь строго по назначению, и когда Юзефа через некоторое время собралась в поездку, направили следом за ней целый хвост филеров. Несчастных влюбленных взяли прямо во время свидания. На допросах Кирилович продержался недолго. Тайна дворянина Василенко была раскрыта.
Вся эта история, развернувшаяся в моем сновидении, оказалась настолько убедительной, что, едва я рассказал ее своему соавтору, мы тотчас же ввели в наш сценарий несколько дополнительных персонажей, тщательно прописали все сюжетные линии, связанные со злополучным письмом, и поставили точку ровно в тот день, который был последним в нашем графике.
Как ни странно, но эта история имела свое продолжение. Через несколько месяцев, после того как фильм был показан по центральному телевидению, мне позвонили из одного областного архива и пригласили посмотреть любопытные документы. То, что я увидел, повергло меня в шок. Передо мной лежал отчет охранного отделения по делу об интересовавшем нас побеге. В отчете фигурировали и Юзефа, и ее муж тюремный смотритель, и человек, совершивший побег вместе с будущим полководцем. Вот только фамилия была у него другая – не Кирилович, а Кириловский.
И еще одно удивительное совпадение. Актриса, блестяще сыгравшая в нашем фильме Юзефу, была как две капли воды похожа на свою героиню, чья фотография находилась в этом же деле. Впрочем, именно такой я видел ее и в своем сновидении.
После тех странных дней в реликтовом лесу, пропитанном целебным воздухом, я понял, что когда-нибудь обязательно попытаюсь разобраться с многочисленными загадками, которые несут в себе наши сновидения, но только спустя почти двадцать лет решился взяться за эту тему.
Проблемы, связанные с «ночным кино» я попытался для некой внутренней классификации расположить в алфавитном порядке. Получилось своеобразное путешествие по солнечным отмелям и полным ужаса ущельям, которые дарят нам ночные видения. Я попытался разобраться с вещими снами и снами про смерть, не обошел сны, в которых мы занимаемся любовью, постарался понять, к чему нам снятся те или иные числа и разгадать множество других тайн из Великого Архива Сновидений.
Материал, собранный в этой книге, многообразен – от постулатов уважаемых психоаналитиков до самых экстравагантных теорий последнего времени, от сакральных значений образов сновидений до узаконенных веками записей в сонниках. Я лишь постарался развесить дорожные знаки в этом бесконечном лабиринте.
И еще одно. Когда я изучал необходимую литературу, смотрел иллюстрации, делал свои записи, я постоянно ощущал дуновение того давнего апрельского ветерка, трели птиц, заполнявших пространство, и неизъяснимое чувство любви, которое таилось среди стволов огромных деревьев.
А
Анализ сновидений
Вначале это было, как детектив.
Доктор Фрейд должен непременно выбраться из некоего города. Он спешит на вокзал, оглядываясь по сторонам. Его задача – остаться неузнанным. Он прикладывает к этому максимум усилий и, вдруг понимает, что все старания напрасны. Какой-то пожилой господин уже давно следит за каждым его шагом. Доктор Фрейд осторожно оглядывается, и к ужасу своему замечает, что наблюдающий за ним слеп, по крайней мере, на один глаз. Что-то знакомое проскальзывает в облике этого человека. Но что это, что? И тут доктор Фрейд внезапно осознает – отец, ну, конечно, отец, – это он, оказывается, внимательно наблюдает за своим сыном…