Ты - угроза для меня

- Мерлин! Теперь это не будет сюрпризом! – притворно воскликнул он. Я собиралась было открыть дверь, но тут меня он остановил: – Подожди. Оденься, на улице холодно.

- Ты, что меня тащишь кормить кальмара? – пробурчала недовольно я, стягивая с себя шорты и натягивая синие джинсы, затем желтые носки и черные ботинки. Одев куртку, я расчесала спутавшиеся волосы. – Я готова!

Ремус взял меня под руку. Через минут десять мы подходили к Гремучей Иве.

- Да, ладно! Я конечно знала, что у ботаников с романтикой проблемы, но привести меня на свидание к Иве?

- Мира, ты сама же не переносишь всякую романтичную ерунду. Когда тебе на пятом курсе, кто-то прислал цветы на День Святого Валентина, ты заставила их съесть Питера, – фыркнул Люпин.

- Я просто из тех девушек, которые предпочитают еду цветам, – брякнула я.

- Ты готова? – усмехнулся Люпин, указывая на Гремучую Иву. Я нервно сглотнула. В прошлый раз она меня зашвырнула где-то за пять километров в Запретный Лес. И приятным это ни на секунду не было. А больно даже очень.

- Может в следующий раз? – с мольбой попросила я. Но не успела я даже еще что-то добавить, как меня взяли за руку и потащили к Иве. И когда коварные ветки метнулись под ноги, мне пришлось быстрее бежать к проходу, уворачиваясь от веток, которые пытались ухватить за ноги и руки. Ремус уже вбежал в проход, а через секунду и я ввалилась в него.

- Ай! – воскликнул Люпин, когда я с размаху упала на поднимавшегося него. Ну, ему может и больно сейчас, но зато у меня мягкая посадка!

- Только не ной, что я тебе сделала позвоночную грыжу, – хмыкнула я.

- Вообще-то я хотел сказать, что у меня сместились позвонки, – огрызнулся Ремус. Я не смогла сдержать ухмылки. Да, хоть мы теперь пара и у нас был секс, но нам всегда будет привычнее общаться подкалывая и раздражая друг друга. Приятно, что есть вещи, которые все-равно не поменяются.

- Люпин, хочу тебя сразу предупредить: меня каменные помещения, цепи и тому подобное не возбуждают, – сразу окрестилась я. Ремус раздраженно посмотрел на меня.

- Дурочка, – помогая мне встать, отпарировал он. И взяв меня за руку потащил по узкому коридору.

Через какое-то время мы остановились возле той двери, где я увидела трансформацию Ремуса. Воспоминания той ночи быстро пронеслись в голове: нечеловеческий крик боли, лязг железа, звериные желтые глаза с вертикальным зрачком, скрежет и лязг металла, а затем душераздирающий вой. Я посмотрела на Ремуса, который не мог отвести напряженного взгляда от этой двери. Если я вспоминаю ту ночь с ужасом, то какого ему? А он не просто смотрел, он чувствовал все это. Это просто ужасно, когда ты не можешь контролировать себя, когда твой разум тебе не подвластен.

Я крепко обняла Ремуса, чувствуя, что ему нужна эта поддержка. Тот вздрогнул, и какое-то время просто стоял, будто внутренне наполняясь моей поддержкой и присутствием. А мне не жалко. Моего сердца хватит на всех.

- Войдем? – указывая на дверь, спросила я. Он кивнул.

Я осторожно толкнула тяжелую дверь. На каменных стенах виднелись глубокие царапины, тяжелые цепи валялись на землистом полу. Там, где крепились цепи шли маленькие трещины. И здесь было так пусто и темно. Не было даже маленького окошка, которое хоть чуть-чуть пропускало свет. Только стены, цепи, темнота и безмолвная тишина.

На глаза навернулись слезы. Это каким же он себя чувствовал одиноким? Каждый месяц переживая этот процесс один.

- А... а как так получилось, что ты стал оборотнем? – выдавила из себя я, пытаясь унять дрожь в голосе. Мне казалось, что эти пропитанные болью стены морально давили и угнетали.

- Был один оборотень, которого мой отец имел неудовольствие оскорбить и он в отместку забрался ночью к нам домой. Отец успел меня спасти, но оборотень все же успел заразить меня ликантропией, – сказал Ремус. Я почувствовала, что слова давались ему очень тяжело.

- Сколько тебе было лет, когда... когда это произошло? – рассматривая цепи, спросила я. По щекам безостановочно катились слезы.

- Пять. С тех пор, я считал, что моя жизнь будет затворнической и я стану навсегда отшельником. Я никогда не допускал мысли о том, что кто-то со мной будет дружить или поступлю в Хогвартс. С детства, я знал, что будущего для таких, как я – нет, – ответил он. После его слов, я развернулась.

- Что ты хочешь этим сказать? – воскликнула я. – Зачем ты привел меня сюда? Или ты хочешь сказать, что я не должна быть с таким, как ты?

- Мира, ты должна понимать, что я такое. Да, я тебя полюбил очень. И тогда в “Сладком королевстве”, ты первая, кто не посмотрел на меня, как на прокаженного или с жалостью. Ты просто увидела во мне – меня, и никого другого. И это нечестно, что ты хочешь пожертвовать своим будущим, чтобы быть с таким, как я.

- С каким таким? С идиотом? Неужели ты просто возьмешь и испортишь, все то что мы пережили? – воскликнула я. Ремус изумленно вгляделся мне в лицо.

- Мира, ты... ты плачешь?

- Конечно. У меня парень – отпетый кретин! – выкрикнула я, собираясь обойти его. Но меня схватили за локоть не давая этого сделать. – Пусти!

- Почему ты плачешь?

- Бревно, блин, в глаз попало! – прошипела я.

- Но я прав ведь.

- Ни фига. Как ты не понимаешь, что любят не тех, кто подходит тебе, а тех, кто смог дотронуться до того участка сердца, кто никто не смог, – ответила я. Люпин снова на меня удивленно посмотрел.

- Ты меня любишь? – шокировано моргнул Ремус.

- Нет, тебе послышалось, – огрызнулась я.

- Знаешь зачем я привел тебя сюда?

- И знать не хочу, – съязвила я. Ремус усмехнувшись, присел перед стеной. Затем расшатал камень в углу и достал зеленый пакетик, а из него вытащил что-то длинное. – Что это?

Ремус вложил мне это в руку. На ощупь шелковистое. Я вышла на свет, и увидела, что это длинная каштановая прядь с малиновым концом. Это был мой волос. А малиновые концы у меня были, когда мне было одиннадцать.

- Когда, ты ушла вместе со своей мамой, то на полу я нашел твою прядь волос. Не знаю почему, я сохранил ее. Но она пахнет до сих пор карамелью, медом и летом. И только сейчас я понял, что она мне напоминает луч солнца, ты сама – солнце. Теплое, яркое и обжигающее. А в этом подземелье как раз и не хватало его.

Я засунула обратно волос в пакетик и протянула его Ремусу.

- Это одновременно самое странное, но и самое милое, что у меня было в жизни, – призналась я. Ремус обратно убрал пакетик за камень.

- Прости, что я тебя обидел, – беря меня за руку и выводя из комнаты, ответил он.

- Меня не так просто обидеть, в особенности после смерти папы, – улыбнулась я. Люпин приостановился.

- У тебя умер отец? Ой, извини. Тебе наверное трудно, это вспоминать.

- Ничего страшного. Это было давно, когда я еще была маленькая. Но характером и внешностью, я пошла в него, – пожала плечами я.

- Должно быть твой папа был хорошим человеком, – сказал он.

- Он был лучшим. Мама так и не смогла никого другого полюбить после его смерти. Он был байкером, а работал каскадером. Вот однажды и погиб в автокатастрофе, – пояснила я, вспоминая моменты, когда он брал меня маленькую кататься на мотоцикле. И как я засыпала потом в его кожаной куртке.

- Теперь понятна, твоя любовь к риску, – обнимая меня за плечи ответил он. Я улыбнулась, смаргивая ностальгические слезы.

- Знаешь, семья – это не всегда родственники или связанный кто-то просто тебе близкий. Нет. Семья – это те, кто не даст тебе упасть, когда ты садишься на велик в первый раз, это те, кто потом посмеется с тобой над твоими шрамами и те, кто твое молчание понимают, – выдохнула я. Я не знаю зачем, я это сказала, но мне стало намного легче.

- И кто твоя семья? – спросил Ремус. Мы уже вышли через Визжащую хижину и направлялись к Запретному Лесу.

- Она у меня очень большая! Первые годы жизни это были мама и папа, потом друзья отца, которые и занимались моим воспитанием, так как мама работала на двух работах, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Представляешь, брутальные и бородатые дяденьки заплетали мне косички и водили в садик? Затем, я попросила своего няня брать меня на работу в ветеринарную клинику, там было столько несчастных и голодных животных, что и они стали тоже частью моей маленькой семьи. А потом уже я поступила в Хогвартс. Прости, я очень много болтаю, – смутилась я, оттого, что выложила большую часть своей жизни.