Одержимая страстью

– Принеси мне чистой воды, – цежу сквозь зубы. Надеюсь, голос вышел устрашающий, – да побыстрей.

Притопываю для убедительности ножкой, а у самой при этом сердце кровью обливается, когда вижу, как девочка, не поднимая головы, пятится к выходу на коленях. Отворачиваюсь от нее, не хочу это видеть, а самое главное, сделать ничего не могу. Внутри как будто занозой засело чувство страха, что, если поведу себя по-другому, могут распознать во мне ненастоящую Иду.

Сквозь мысли услышала, как дверь тихонько хлопнула. Глянула через плечо. Девушка ушла. И вот теперь я дала волю чувствам. Задергалась всем телом, как будто в припадке. Господи, как представила, что в этой воде купалась, на затылке волосы зашевелились. Отпрыгав в быстром ритме несколько минут, остановилась отдышаться. В голове от тряски немного прояснилось. Уже лучше. Так, теперь нужно вывести на разговор эту девочку. Сжимаю пальцами виски.

– Ида, вам плохо? – служанка близко не подходит, видимо, боится моего гнева.

– Кэра, – подзываю девчонку, и она мелкой поступью, не выпуская огромного для ее размеров ведра подходит ближе, – помоги мне помыться.

Она вдруг поднимает на меня карие глаза и таращится так, что аж не по себе стало.

– Что-то не так? – удивленно приподнимаю брови.

– Но, Ида, вы же до этого предпочитали, чтобы вам помогал мыться Амин, – она резко ставит ведро с водой и снова в поклоне сгибается пополам, – я его сейчас позову.

Я даже слова от растерянности не успела сказать, как служанки и след простыл.

Амин?

А мне хотелось сказать «аминь» моему душевному равновесию и только-только начавшему стабильно биться пульсу. Если я и дальше буду испытывать такой стресс, это ничем хорошим не закончится. Ищу глазами какую-нибудь ткань, чтобы накинуть на себя, совсем не хочется быть голой перед Амином. Меня уже давно отпустила эта животная похоть, и теперь во мне поселилась стеснительная девушка по имени Лена.

– Госпожа, – слышу я за спиной голос ребенка и в шоке поворачиваю голову.

В глазах потемнело на секунду, я хлопаю ресницами и только и могу, что открывать и закрывать беззвучно рот.

– Это, к-к-к-то? – заикаясь, произношу я и трясущемся пальцем тыкаю в темнокожего мальчишку.

– Ида, – непонимающий взгляд кэры, как звонкая пощечина, приводит в чувства, – это Амин, вы что, не узнаете? Он вам помогает при купании, а я не могу касаться вас, госпожа.

Хоть у меня сейчас внутри полный раздрай, но мозг в этот момент работает, как часы. Пометочки ставит нужные в блокнотик, который я создала несколько часов назад в голове.

Раз. Два. Три… закрываю глаза и делаю шумный выдох.

– Я готова, – разлепляю веки и смотрю перед собой. Фиксирую взгляд на белоснежной колонне, которая украшена вьющимися растениями из гипса.

Мальчишка, которому на вид не больше десяти лет, подходит ко мне и забирает ткань, которой я пыталась укрыться. Твою же мать, да я вся краской залилась, когда он меня взял за руку и повел к каменному корыту, которое стояло в дальнем углу комнаты.

– Госпожа желает помыть волосы? – тоненьким певучем голосом спрашивает он, а сам подталкивает меня переступить бортик и за пальцы вниз тянет, заставляя присесть.

Я выполняю его просьбу и не успеваю коснутся кожей дна корыта (а ведь подумала, как я на холодной плите голопопая сидеть буду), как он мне тут же подкладывает под попу простынь. Милашка, я даже улыбку смогла выдавить из себя. Господи, как же это больно – видеть всю эту несправедливость.

– Да, Амин, госпоже не понравилась сегодня молодящая купальня с микосинами, – кэра разочарованно вздохнула.

Я постаралась пропустить мимо ушей то, что этот вздох брошен, будто камень в мой огород. Внутри поднялась волна злости, непонятно, откуда взявшаяся, но я тут же ее задушила, сосредоточившись на внешних ощущениях, отгоняя на задворки всполохи ярости.

Тут же мальчишка запустил в мои волосы ловкие пальчики, и я прикрыла глаза от удовольствия. Массаж головы одновременно с мытьем – это нечто, главное, чтобы они ничего больше не напустили в корыто.

По моим ощущениям прошло примерно минут двадцать, когда мальчишка закончил купать меня, подал полотнище, склонил голову в поклоне и бесшумно удалился, пока я заматывалась в длинную простынь.

– Волосы придется пока не закалывать, нужно, чтобы подсохли, – говорит девчонка, а сама крутится вокруг меня, разглаживая мелкие складочки на ткани.

– А что будет, кэра, если ты меня коснешься? – спрашиваю ее.

– Ну, вам-то ничего не будет, госпожа, – девушка на мгновение замерла, а потом продолжила свою работу, – это, скорее, я пострадаю.

Вот тут мое любопытство зашкалило настолько, что я потеряла осторожность и, выдернув из пальцев девушки полы белой материи, заставила посмотреть на себя.

– Как ты пострадаешь, кэра?

Видимо в глазах моих плескался неподдельный интерес, перемешанный с любопытством настолько бурно, что девчонка приняла его за нечто иное. Губы у нее задрожали, и она снова бухнулась на колени.

Вот дурочка. Меня это прямо раздражать начинало уже. Что она думает, что убить ее хочу? И в голове тут же щелкает мысль:

«А что бы ты, Леночка, подумала?»

Да скорее всего, то же самое, но, с другой стороны, я могу сейчас разузнать у нее все, что мне интересно. Я разрывалась внутри. С одной стороны угрызения совести меня, словно когти тигра, разрывали, потому что я запугивала бедное дитя, но с другой, я тоже хотела жить, а чтобы это было возможно, мне нужна информация. И вот он, ее источник, сидит передо мной и губки тонкие кусает, сдерживая слезы.

– Кэра, что будет, говори? – я приняла решение в доли секунды, потому что потом не смогла бы переступить через себя, привыкла бы к девчонке и так подло воспользоваться ее незащищенностью просто бы не позволила себе.

Делаю молниеносный шаг, замах и удар, и даже понять не успеваю, откуда взялась эта злость внутри. Она, как вихрь, захлестнула, я даже в руки взять себя не смогла. Ладонь обожгло так сильно, что я вскрикнула от боли, а кэра, будто кукла тряпичная, отлетела в сторону и схватилась за щеку.

Округлив глаза от шока, стою и смотрю то на девчонку, то на свою ладонь.

– Госпожа, пощадите! – спустя секунду взвыла служанка и упала на колени, тыкаясь лбом в пол.

Первая реакция была подойти и попросить извинения, но язык будто к небу прирос, так и стояла молча, не зная, что предпринять, какой следующий сделать шаг. Смотрю на служанку, валяющуюся в ногах, и стошнить хочется от своего поступка. По сути, она же дитя совсем, хотя у меня тело тоже далеко не взрослой женщины, и я не вижу своему поступку оправдания.

– Как скоро я должна отправиться к Императору? – я наконец-то собралась с мыслями и решила просто опустить этот чудовищный поступок, на досуге подумаю о том, как в будущем можно сдержать эти выплески эмоций.

Девчонка, трясясь от страха, поднимает голову, и мой взгляд тут же останавливается на красной отметине, которая алым пятном рдеет у нее на щеке.

– Вам нужно еще отужинать, Ида.

Хриплый голос скребется по нервам, заставляя передернуть плечами, а я не могу глаз оторвать от лица кэры, так как след от пальцев неожиданно наливается волдырем, расползаясь в разные стороны. Быстро отворачиваюсь, чтобы не видеть этого ужаса.

– Тебе нужно что-то сделать с лицом, – быстро говорю ей и немедленно выхожу в двери.

Куда бы деться, куда бы пойти, где бы спрятаться от угрызений совести, что меня сейчас терзают внутри?

– Госпожа, – голос девушки раздается за спиной, и теперь я уже шарахаюсь от нее, отхожу на несколько шагов и только тогда поворачиваюсь.

Прям готова была расцеловать ее за то, что она щеку тряпицей закрыла и, главное, не смотрит на меня, взгляд прячет. Это к лучшему, потому что так она не может заметить, какая в моих глазах растерянность сейчас застыла, а я уверена, что так оно и есть, потому что в голове были именно эти мысли, да еще и в груди пустота разливалась.