Навстречу Мэй

– Что случилось?

Люсиль облокотилась на перила, и ее очертания рельефно вырисовались на фоне темного неба. Ее длинные белые волосы казались бесцветными. До него донеслась волна тяжелых сладких духов. На плечи Люсиль была накинута меховая накидка из шиншиллы.

– Моя подруга Вивьен пригласила нас на премьеру пьесы, в которой играет ее возлюбленный. Я бы хотела, чтобы ты ничего не планировал в этот день, поэтому предупреждаю заранее. Пожалуйста, будь добр составить мне компанию: чтобы мне не пришлось притворяться, что я замужем и муж меня не бросил.

– Хорошо, – произнес Тайлер. – Я пойду с тобой.

– Это будет в конце месяца. Вивьен хочет протежировать своего бойфренда, поэтому для нее важно собрать все сливки общества нашего города. Я не хочу ее подвести.

– Никогда не считал себя сливками общества.

– Я утрирую, дорогой. Ты ведь понимаешь, о чем я.

Он не понимал. Слово «утрирую» не соответствовало образу Люсиль.

– Это скромный театр. Ничего выдающегося. Неизвестные актеры, незатейливый интерьер. Но для Вивьен важен лишь талант ее возлюбленного. Она говорит, что он может далеко пойти, если его разрекламировать. В этой постановке он играет бедного американского солдата, влюбленного в гейшу. Ты знаешь, что гейши, оказывается, не проститутки. А я именно так всегда про них думала, представляешь? Да что уж тут говорить, и американские солдаты тоже так думали. Вивьен развеяла мои… Забыла это слово, но и неважно. Она сказала мне, что я неправильно думаю об этом. Что с гейшей может быть не каждый мужчина, а только богатый и из высшего общества.

– Мило, – произнес Тайлер и зевнул.

Люсиль подошла к нему и села на колени. От нее пахнуло алкоголем.

– Я хочу еще шампанского, тигренок. Посмотри, какой вечер. – Она взмахнула рукой, на которой заиграли в лунном свете крупные бриллианты. – И наконец-то нет дождя. Я уже думала, что он никогда не закончится. Давай отметим это. Представляешь, бойфренд Вивьен даже брал уроки американского акцента. Как будто он звезда мирового уровня. Хотя меня это не впечатлило. Не понимаю, как она могла влюбиться в ничего из себя не представляющего актеришку? Я видела его однажды. Он выглядел грустным и болезненным.

– Я принесу тебе шампанского, – сказал Тайлер и исчез в доме.

Вернувшись, он застал Люсиль снова облокотившейся на перила.

– Я такая везучая, – игриво объявила она, обвивая Тайлера руками, так что он утонул в сладком облаке ее духов. – У меня идеальный муж.

Неподалеку пролетел вертолет, вспыхивая белыми огнями на черном небе. Тайлер посмотрел на жену. Она не была такой, когда они познакомились. Тогда ее волосы были живыми, лицо естественным, она больше смеялась. Теперь ее движения были нарочито вальяжными, взгляд высокомерным, а слова фальшивыми. Она регулярно делала пластические операции, наращивала ногти, волосы и ресницы. Тайлер едва ли мог припомнить, каков был оригинал, на котором он женился.

Они встретились на автошоу на юге Франции, куда приятель затащил его на выходные, а Люсиль отдыхала там с подружками. Она сразу покорила его белоснежной улыбкой и заразительным смехом. Она смотрела на него восхищенными глазами, когда он что-то говорил, а после не менее восхищенно восторгалась его умом. С ней было легко. Он никогда при ней не заикался. На второй день знакомства они пошли на пляж и она сняла с себя легкое розовое платьице, обнажив стройную фигуру с круглыми гладкими формами.

Тайлер в то время очень уставал, у него были большие перемены в бизнесе, на него легло много ответственности. Легкая, загорелая Люсиль, бегущая навстречу бирюзовым волнам, показалась ему эдемом на земле. Ему захотелось расправить плечи и больше ни о чем не думать. Хотя бы одни выходные. Он хотел просто чувствовать себя мужчиной. А с Люсиль именно так он себя и ощущал. Она смогла заставить его забыть о работе, и, вернувшись в Лондон к рабочей рутине, он понял, что хочет повторения прошлых выходных. И он их повторил. А потом еще раз. А затем просто привык к ним. Он не хотел больше никого искать, а Люсиль была счастлива жить в роскоши. Она бросила работу секретарши в небольшой компании, которая ей никогда не нравилась. Она уставала от нее, а уставать она ненавидела.

Она ходила с Тайлером на кинопремьеры, не менее ста раз в год, каждый раз меняя наряды. Он видел на своей подруге вожделенные взгляды других мужчин. Теперь он думал, что ему это лишь казалось. Как и то, для чего он женился на ней. Она больше не казалась ему сексуальной, скорее скучной и неоригинальной. Он не мог отыскать в ней ничего, что как-то бы привлекало его как мужчину и как человека.

Всецело сосредоточившись на своей внешности, Люсиль не замечала, как обрастала комплексами и взращивала в себе ненасытность. Она не понимала, что черная дыра, которую она тщательно заполняла вещами, никогда не заполнится счастьем. Но она уже не могла остановиться и упорно старалась эту дыру заполнить, сбрасывая туда кукольную внешность, бриллианты, машины и роскошные наряды. Для нее больше ничего не существовало.

Хотя она могла инвестировать свои усилия и деньги мужа в развитие своей души. Однако чем больше она себя лепила, тем нестерпимее становилось желание еще что-нибудь подправить с помощью лучших европейских косметологов и пластических хирургов.

Впрочем, все равно у Рашель, у Вивьен и многих других ее подруг было что-то лучше, чем у нее, и это не просто расстраивало ее, это изматывало и не давало полноценно жить. Это превращалось в гонку, в которой расслабиться не представлялось возможным, потому что сразу грозила дисквалификация. Хотя эта гонка все равно не имела финишной прямой и в ней не было главного приза, а борьба не стоила затраченных усилий и вообще не имела никакого смысла. И ничто не способно было заполнить черную дыру.

Зыбкий мираж женского счастья появлялся лишь на мгновение. Головокружительный и блистательный, он сначала заманивал, а затем рассеивался, оставляя после себя безжизненную, бесформенную пустоту.

Глава 6

На барной стойке возвышалась ваза с ярко-оранжевыми подсолнухами. Некоторые из цветов бодро смотрели вверх, а некоторые, словно пригорюнившись, опустили голову. Позади барной стойки на полках бравой шеренгой лежали несколько апельсинов, стояли бирюзовые заварные чайники, банки с приправами и стакан с плотно упакованными трубочками. Над баром свисали три лампы в черных жестяных абажурах, а внизу за стеклом зазывали гостей нарядные торты и пирожные.

Рядом, на стене, располагались разноцветные бутылки вина, уложенные в ряд и смотревшие в одном направление, словно снаряды, которые в любой момент могли выстрелить. За ними висела картина в абстракционистском стиле: чудаковатые пятна, наслоенные друг на друга, смутно напоминали улыбающиеся физиономии на квадратных телах.

Пахло яичницей и свежесваренным кофе. Официанты сновали между столов, улыбаясь и раздавая меню голодным посетителям.

За окном распогодилось, и харизматичный Лондон радостно вздохнул и расправил плечи, встряхнув с них последние капли надоедливого дождя. По начищенным тротуарам растекалась беспорядочная толпа, группа бизнесменов в серых костюмах, подросток в шлеме, ведущий рядом с собой велосипед, пожилая парочка, медленно вышагивающая, словно им было некуда торопиться.

Соседние невысокие здания утопали в зеленых листьях и самых разнообразных цветах. Деревья торжественно оделись в яркие краски от ярко-желтого до кровяного бардового.

Черные такси со светящимися на крыше, словно короны, оранжевыми табличками, не спеша плыли по улице, унося своих пассажиров в самую гущу бурлящего мегаполиса, изредка сигналя соседям по дороге.

Зак посмотрел на дочь. Ее рассыпчатые золотистые волосы были сложены в пучок на самой макушке, и лишь пушок надо лбом кудрявился и непослушно торчал в разные стороны. Она что-то выбирала в меню, в то время как Зак совсем забыл это сделать, засмотревшись на нее. Пришлось отослать официанта, попросив у него еще пару минут.