Страница 65 из 67
Причем механизм создания этой ритмичности – тоже в первую очередь силлаботонизация. Так, уже в переводе «Нильса Люне», выполненном опытной Верой Спасской, известной переводчицей Ибсена, Брандеса и Лагерлёф, для издания 1911 г., отчетливо заметны описанные Неустроевым переходы от простой, неметризованной прозы к организованной по силлабо-тоническому принципу:
Ему представлялось, что он мыслит так мечтательно спокойно, // и он удивлялся // водворившейся в нем тишине, но не вполне верил в эту тишину; в глубочайших недрах его существа что-то как будто совсем тихо, но беспрерывно кипело, – било ключом, бродило и теснилось, но совсем далеко, далеко. / Ему чудилось, будто он ждет // чего-то, что придет из отдаления, – / отдаленной музыки, которая постепенно приблизится, звуча и рокоча, пенясь и звонкими раскатами закрутит она его в своем вихре, подхватит его неизвестно как, понесет его неизвестно куда, нагрянет, как в поток, будет клокотать, как бурун, и тогда…
Но теперь он был спокоен, – вот только это трепетное пение вдали – всё остальное в нем было мир и ясность.
Он любил… Громко говорил он себе, что любит. Много раз это повторял. В этих словах была такая удивительная интонация достоинства, и они так много означали. Они означали, что он уже не пленник всех тех фантастических влияний детства, не игралище / немых томлений и туманных грёз, / что он бежал из этой страны эльфов, выросшей вместе с ним и вокруг него, обвившей его сотней объятий, сотней рук закрывшей ему глаза. Он вырвался из-под ее цепкой власти и завоевал самого себя; если даже она будет преследовать его, притяжением безмолвных звуков, умолять его возвратиться, белыми одеждами будет манить его к себе, сила ее мертва теперь; она сон, убитый светом дня, // рассеянный солнцем туман. Ибо не день ли, не солнце ли, не весь ли мир его молодая любовь! Не щеголял ли он раньше в пурпуре несотканной славы, не величался ли на невоздвигнутом троне? Но теперь! Он стоял на высокой горе и окидывал взором // широкую равнину мира, жаждущего песен мира332.
Еще более заметна метризация в новейшем переводе этого романа, выполненного Е. Суриц (приводим только метризованные отрывки из того же лирического отступления):
Он был спокоен, он сам удивлялся… но не очень ему доверялся; / что-то тихонько бурлило на дне души; он будто ждал, когда же донесется / издалека… вот она близится, вот зазвучит, заискрится… застигнет, закружит, подхватит / его, понесет, накроет волною, затянет.
Он полюбил. Он даже вслух… Что он уже непленник детских / фантазий… немых томлений, мутных снов… пусть безмолвно молит воротится… Теперь он стоял на высокой горе… пока еще листка не шелохнуло, / волны не замутило… Он знал это твердо, как знает лишь тот… 333
А вот другие «случайные метры», без труда выделяемые в названных выше отступлениях:
Неясный, тайный опыт твоей души вдруг обращается…; Да жизнь – это поэзия сама! // И зачем же одурь праздных измышлений!; А там – прощайте, медленно по каплям / стекающие дни…
Мой путь – в тот край, где чувствами горит и цветет сердце, край диких рощ в цвету. / …
Он был спокоен, он сам удивлялся… но не очень ему доверялся; что-то тихонько бурлило на дне души; он будто ждал, когда же донесется / идалека… вот она близится, вот зазвучит, заискрится… застигнет, закружит, подхватим его, понесет, / накроет волною, затянет… и т. д.
Можно также говорить об определенных элементах звуковой организации прозы обоих авторов «по стиховому типу». Так, по высказанному нам в личной беседе мнению А. Коровина, в приведенном выше отрывке из «Нильса Люне» можно усмотреть «отголоски аллитерационного размера: Og han kjendte han kunde det, følte sig sejerssikker og stærk, som kun den kan, der har alle sine Sange usungne svulmende i sit». Соответственно, и Блок в своей оригинальной прозе нередко прибегает к аллитерациям, создающим эффект особой выразительности речи: «Хлебные поля, покрытые старыми дуплистыми оливами, усадьба вся в цветах, стертая фреска на стене какой-то фермы, белое извилистое шоссе, кирпичный завод, сенокос, бабы, показывающие сомнительную дорогу» (из «Молний искусства», тонкая и неназойливая, но отчетливая аллитерация на с и в, усиленная метризацией).
Влияние стиховой культуры проявляется также в строфической организации прозы. Так, у Блока это касается упоминавшейся уже рецензии на Первую симфонию Белого, написанной в 1904 г., где использование версейной строфики сопровождается метризацией:
Патология. Бред. Сумасшествие. Чепуха. Пасквиль. Декаденство. Всё это есть уже у французов. Так завтра напишут в газетах. Напишут в журналах.
Зевнул. Болтаю ногами, сидя на балконе в гостях. Захотел вернуться домой. Захотел есть. Захотел спать.
Распрощался. Иду по дорожке, машу палочкой. Встречаю знакомых. «Читали? – Читал – Поняли? – Нет, не понял»… Иду франтом. Насвистываю, как все.
Якобсен тоже нередко обращается в своей прозе к «короткой строке», которая, кстати, по мнению Н. Нильссона, возникла в русской словесности под влиянием скандинавской прозы, в первую очередь Гамсуна334. Особенно это заметно в новеллах, и в первую очередь как раз в переведенной Блоком миниатюре.
Наконец, интерес к миниатюрным прозаическим формам: Блок, о чем нам уже доводилось писать, тяготел именно к этой прозаической форме335, а книга Якобсена «Могенс и другие новеллы» считается одним из ранних эталонов «стихотворений в прозе» в скандинавской литературе (при этом указывают обычно на влияние Бодлера и Тургенева).
Характерно, что параллельно с экспериментами по метризации прозы Блок, как известно, в области стиха напротив старается уйти от равномерности традиционного стиха, активно пробует свои силы в тоническом стихе разной степени освобожденности, а также в свободном стихе. К верлибру же обращается – причем значительно раньше – и Якобсен (см., например, его знаменитое стихотворение «Arabesk til en haandtegning af Michel Angelo» («Арабеска», в русском переводе Е. Аксельрод)).
Нам представляется, что указанных сближений вполне достаточно, чтобы подтвердить, что перевод «Роз» выполнен именно Блоком, а не его близкими, как считают некоторые блоковеды.
Другое дело – как именно осуществлялся перевод: по подстрочнику или по тексту-посреднику, в качестве которого вполне мог выступить один из трех известных нам переводов миниатюры Якобсена на немецкий язык. Это журнальная публикация: 1) Dort müßten Rosen blühen // Monatsbeilage des Berliner Tageblatts.
1889. Nr. 9 (переводчица Матильда Манн; в дальнейшем этот перевод неоднократно переиздавался); и книжные публикации: 2) Hier sollten Rosen stehen // Jacobsen J. P. Sechs Novellen. Autorisierte Übersetzung aus dem Dänischen von Marie von Borch. Leipzig: Verlag von Philipp Reclam, 1891 (переводчица Мари фон Борх; переиздание – 1899); 3) Es hätten Rosen da sein müssen // Jacobsen J. P. Gesammelte Werke. Erster Band: Novellen. Briefe. Gedichte. Aus dem Dänischen von Marie Herzfeld. Gedichte von Robert F. Arnold. Florenz; Leipzig: Eugen Diederichs, 1899 (переводчица Мари Херцфельд; переиздано в 1903 г. и 1905 г.)336.
Рассмотрим теперь, как проявляется стиховое начало в блоковском переводе новеллы «Пусть розы здесь цветут». Курсивом мы выделили в тексте случайные метры; полужирным – аллитерированные отрезки; обратим внимание также на краткие и сверхкраткие (часто всего в полстроки длиной) строфы, которые чередуются в тексте с обычными абзацами; параллельно для примера выборочно приводятся метризованные строфы из оригинала, размеченные М. Ненароковой:
332
Якобсен Й. Нильс Люне / пер. В. Спасской. М., 1911. С. 96–97.
333
Якобсен Й. П. Нильс Люне / пер. Е. Суриц. М., 1976. С. 68.
334
Нильссон Н. Русский импрессионизм: стиль «короткой строки» // Русская новелла. Проблемы теории и истории. СПб., 1993. С. 220–234.
335
Орлицкий Ю. Прозаическая миниатюра в творчестве Блока // Шахматовский вестник. Вып. 12 / отв. ред. И. С. Приходько. М., 2011. С. 167–176.
336
Falsig E. Jens Peter Jacobsen: Bibliografi Fortegnelse over hans skrifter på dansk og oversat til germanske og romanske sprog. København, 1990.