Корона для ведьмы

На холме было холодно настолько, что в любой другой ситуации я бы запахнула пальто и втянула голову в плечи, стараясь спрятать лицо от ледяного потока воздуха. Но сейчас меня это не волновало. Истинный холод обжигал изнутри своей жестокостью —  будто проверяя, сколько ещё боли я способна вытерпеть. Ведь у всего есть свой особый предел. Точка, после которой мир меняется неотвратимо. Казалось, для меня эта точка —  место, где я стояла под холодным ветром, откуда смотрела на школу, в которой провела большую часть жизни.

Это были руины. Пепелище.

Я закрыла глаза, стараясь сдержать рвущийся наружу крик боли. Запах гари ударил в нос с новым порывом ветра, голова закружилась, но я устояла. Ногти впились в кожу ладоней, заставляя вспомнить, что я живая.

— Сколько? — голос не выражал практически никаких эмоций, но это спокойствие далось мне нелегко.

—  Стана, воины огня и света не имеют отношения к этому ужасу! Я узнал бы первым и не допустил подобного!

— Сколько? —  настойчиво повторила вопрос, чувствуя, что не сдержусь.

Сейчас сила выплеснется наружу. Горе ведьмы, которая потеряла все, обладает невероятно разрушающими качествами.

—  Все ведьмочки с шестого по десятый класс. Весь преподавательский состав. Одиннадцать Верховных, — ответил ректор, отвернувшись в сторону.

Мне было больно. Так больно, что ни одно проклятие не шло в какое-либо сравнение с теми мучениями, что сейчас я испытывала. Я могла поклясться, что слышала душераздирающие женские крики. Почти физически ощущала смерть каждой ведьмы.

Но мне было необходимо знать точную цифру.

— Сколько? — я сорвалась на крик, не в силах больше держать себя в руках.

Магия всколыхнулась во мне, готовая вырваться в любой момент. Но я подавила ее. Подавила и взяла под контроль, привычно демонстрируя, что в нашем симбиозе главная именно я.

— Почти тысяча погибших, — с сожалением произнёс герцог, глядя на меня неотрывно.

Я села, поджала под себя ноги и внимательно посмотрела на школу. Место, где погибло чуть меньше тысячи ведьм. Сгорели заживо. Не сумели выбраться из школы… Они просто не сумели! Одиннадцать Верховных! Одиннадцать самых могущественных ведьм мира. Те, кто мог убить взглядом при желании, не смогли выбраться из горящего здания?

Я запустила руки в землю, вонзаясь пальцами в грязь — жестко, остервенело, глубоко — и закрыла глаза.

—  Прими, Лилит, дочерей своих, — говорила тихо, в каждое слово вливая всю боль от потери ведьм. —  Прими и одари их последнее пристанище вечным цветением алых роз. Прими, как жертву. Прими, как мое обещание, что каждая из них будет отомщена десятикратно.

Земля задрожала! Из леса некромантов разом вылетело не меньше тысячи черных, как ночь, воронов! Раздался жуткий грохот!

— Летите, чернокрылые, по городам, по селам, по весям. Несите мой зов и весть дурную. Пусть каждая ведьма услышит, пусть каждая верная своей силе явится на него! Летите, вечные вестники смерти. Летите и пусть ваш путь охраняют три капли моей крови и сила тысячи павших ведьм.

Грохот усилился, я открыла глаза и посмотрела на место, которое несколько секунд назад было пепелищем. Сначала все, что осталось от здания, обратилось в черный прах. Затем он взметнулся смерчем, закружив в смертельном танце, гипнотизируя, лишая возможности что-то себе противопоставить.

Нет, это не богиня ответила мне, это я медленно впитывала силу тысячи ведьм, пропускала ее через себя, создавая нечто особенное. Нечто, что увековечит память всех погибших.

— Что это? —  перекрикивая шум стихии, кричащей от боли потери тысячи хранительниц, спросил Дамиан.

— Это война, лорд Аринский, — ровным тоном объявила я. — Война, в которой будет много погибших. Но не будет ни одного победителя.

Буря стихла. Герцог продолжил смотреть на меня, а зря. Сейчас самое интересное было там, на месте пожара, унесшего жизни тех, кто должен был стать будущим всего рода ведьм.

Это была женщина. Она сидела, поджав ноги, правая ее рука касалась земли, а левая тянулась прямо к нам, глаза были закрыты, что делало образ жутковатым. Тонкие черты лица и легкая улыбка вызывали восторг. Она была полностью сотворена из золы и праха, отчего имела цвет черный с серым. На голове покоился венок из алых роз.

— Лилит, — спокойно пояснила я, когда лорд соизволил взглянуть на мое творение. — Воевать с вами буду не я, лорд Аринский. А она. И все погибшие дети.

Я замерла, произнеся эти слова. Какая-то мысль, смутная догадка проникла в голову и сейчас тревожным звоночком извещала о собственной важности.

— Стана, я…

— Лорд Аринский, — перебила я ректора, наконец, нащупав мысль. — Вы сказали: “Все ведьмочки с шестого по десятый класс. Весь преподавательский состав. Одиннадцать Верховных”.

— Верно.

— Где ведьмочки с первого по пятый класс?

— На экскурсии в королевском дворце.

— Одни?

— С ними ваши одноклассницы, насколько мне известно.

Значит, мстить буду не одна. И то хлеб.

‍