Лигр

– Мои люди допросили пленных, – сказал Генрик.

– Зачем? Я не отдавал такого приказа.

– Я приказал, – пожал плечами детина. – Иногда ты бываешь излишне… щепетильным.

– В следующий раз я прикажу повесить тебя на ближайшем дереве, – равнодушно предупредил Юстин. – Или ты выполняешь мои приказы, или ты против меня. Если ты против – значит, ты мертв.

Генрик не посмел спорить с Садовником.

– Раз ты подошел – значит, узнал что-то ценное, – холодно напомнил Юстин.

– Тот колдун, который на тебя охотится… оказывается, он где-то неподалеку. Он ехал с обозом, а сегодня утром остался в харчевне. Как будто знал! Уже второй раз от тебя уходит…

– Просто совпадение, – обронил Юстин. Ни к чему были слухи, что за ним по пятам следует колдун, умеющий предсказывать будущее.

– Он же колдун. Они умеют видеть будущее…

– Будущего нет, – отрезал Юстин. – Есть только настоящее.

Так сказал Хозяин Колодцев, когда бросал монетку на его судьбу.

– Тогда зачем князь его нанял?

– Радим жаждет увидеть мой труп. И для этого готов нанимать кого угодно…

Между ним и Радимом давно стояла смерть.

Ушастый Звор, победитель Краснобрового, повелел своим людям отыскать бастардов поверженного князя. Среди них, к своему удивлению, оказался и Юстин.

– …Я хочу, чтобы на трон взошел человек, в чьих жилах течет кровь династии Краснобровых. Такова традиция; никто, даже самый умный враг, не сможет назвать нового владыку самозванцем. Законных детей у князя не было, зато, по счастью, он много оставил бастардов…

Помнится, в конце своей речи Звор спросил, кто не хочет становиться князем. Ни один не поднялся со скамьи. Юстин остался сидеть, потому что думал – если станет князем, Хозяин Колодцев не откажет ему и отдаст за него свою дочь.

Устроили состязания, кому быть новому князю.

На последнем испытании их осталось двое – Юстин и кузнец Радим. На старых немощных клячах они соревновались между собой, кто быстрее приедет к финишу. Так сложилось, что Юстин пожалел бедное животное, и это оказалось победой.

– Ты еще не князь, – сказал Ос, придя в его покои ночью после пира. – Будешь князем – завтра… Но сперва я войду в твою душу и оставлю там красный шелковый флажок. Звор заплатил мне – не деньгами, конечно… Это условие твоего княжения. Флажок в твоей душе будет нечувствителен для тебя, однако ты никогда не сможешь поступить – или помыслить – против воли Ушастого.

– Но я ведь и так буду ему верен! У меня и в мыслях не было предать его!

– Сейчас ты молод. Твои клятвы легки… и легко забываются. Флажок – вечен…

– Я не впущу вас, – сказал тогда Юстин, отодвигаясь назад.

Тогда Ос сказал, что проигравшего Радима вернут из темницы и посадят на его место, а Юстина ждет судьба остальных бастардов.

– Я не буду человеком, в чьей душе побывал чужой. Не буду убийцей своих братьев…

– Значит, ты мертв. Кузнец Радим – князь.

– Пусть так, – ответил Юстин.

Если бы не помощь Аниты, его бы казнили на следующее утро. Сам Хозяин Колодцев дал ей закопченный осколок и сказал, что Юстину угрожает смерть. Анита бросилась спасать любимого…

В обустроенный на новом месте лесной лагерь пришел мужик в латаном плаще и с усталым лицом. Он жил на хуторе на опушке леса и, когда бывал в городе, привозил с ярмарки – для себя товар, а для Юса-Садовника – новости.

– Болтают, Ушастый Звор заключил союз с новым заморским князем – наследником Лиго. Городские думают, война Ушастого скоро закончится…

Юстин кивком отпустил хуторянина. У него было чувство, будто он попал в омут, его тянет на дно, вокруг сгущается черная сила…

Понятно, чем конец войны обернется для лесного братства. В распоряжении Радима появится много вернувшихся солдат… А там и Звор может приложить руку к затянувшейся поимке беглого несостоявшегося князя – а он соперник гораздо страшнее, чем бывший кузнец.

Накрапывал холодный осенний дождь. Лестные жители разбрелись по укрытиям.

Юстин сидел в натопленной хибаре, расположившейся на дне глубокого оврага, и рассматривал деревянный футляр. Вещь, хранившаяся внутри, досталась ему за баснословную цену. Колдун, продавший ее, предупреждал, что заклинание, наложенное на содержимое футляра, из тех, которыми лучше не пользоваться никогда в жизни…

– Оно – нечестное, – сказал тогда колдун. – Если у тебя есть совесть, потом всю жизнь будешь носить это на сердце…

Юстин хранил приобретение много лет в тайнике, а сегодня достал.

На улице закаркала ворона – особым способом. Это давал знать о своем приближении Автур. Дверь открылась, и разбойник, пригнув голову, чтобы не упираться в низкий потолок, зашел. С его одежды капало. Автур снял промокший плащ и подсел к глиняной печке.

– Договорился? – спросил Юстин.

– Она будет ждать тебя, – отозвался Автур. – Ты уверен, что стоит идти в город? После нападения на обоз стражники озверели как никогда…

Юстин молча спрятал футляр в карман.

– Ради чего хоть рискуешь, можешь сказать? Если с тобой что-то… Без тебя все будет… не так.

Юстин криво улыбнулся. Он никогда не мечтал о первенстве среди разбойников. Единственное, чего он хотел, – быть с Анитой… Все остальное – страшные в своей нелепости стечения обстоятельств.

– Я подготовился, – коротко ответил он.

Автур повернул голову к вожаку:

– Твои возможности выскальзывать из, казалось бы, безвыходных ситуаций… Ты знаешь, что многие считают тебя колдуном? Откуда у тебя это?

– Дед научил…

Он долго не мог поговорить с дедом. В то время его травили, как волка, он едва уходил от одной погони, как на его след выходила следующая. Просто чудо, что он выжил.

Потом, много позже, пробрался через леса к родному двору.

Их с дедом сад, их кормилец, стоял запущенный, заросший травой. Рухнувший забор догнивал в зарослях бурьяна. Ветхий, перекошенный дом встретил тишиной, повсюду лежала толстым слоем пыль, на балках висела густая паутина. Умер ли дед своей смертью или его свел со света обозленный Радим, выяснить так и не удалось.

Страшные желтые глаза смотрели, не мигая, из кучи мокрых после дождя листьев. Юстин достал пригоршню волчьего порошка и бросил нечисти между глаз.

– Пошла прочь! – рявкнул Юстин. – Кыш!

Клубок из свалявшейся черной шерсти, по колено человеку, выскочил из кучи и на коротких кривых ножках пустился наутек. Юстин двинулся дальше, вышел на пустынную дорогу и зашагал в сторону города.

Глубокой ночью, никем не замеченный, он без стука вошел в один из домов на окраине.

Пахли сушеные травы. Плотно закрытые ставни не впускали с улицы лунного света; в полной темноте за столом сидел сгорбленный силуэт.

– Ты все-таки пришел, – сказала старая ведьма. – Не боишься, что я могу заработать сто монет?

– Кто разбогатеет на моей жизни – не успеет потратить вознаграждение.

– Я не вижу в тебе злобы, – уличила его ведьма. – Только – тоску…

– Я сюда не за этим пришел, – грубо ответил Юстин.

– Тогда запри дверь, – велела ведьма.

Пока Юстин возился с засовом, ведьма зажгла свечу на столе. У нее оказались молодые глаза – такие больше подошли бы юной девушке, а не дряхлой старухе. Она показала ему на скамью напротив нее. Юстин подошел, в тишине каблуки отчетливо стучали по дощатому полу, и опустился на указанное место.

Молодые ведьмины глаза впились в него, и Юстин осознал, что не способен отвести взгляд; не способен даже пошевелиться.

– Можешь не говорить, зачем пришел, – заговорила старуха. – Я загляну тебе в душу и все сама узнаю.

– Если ты это сделаешь, я тебя убью, – предупредил Юстин. – Моя душа принадлежит только мне, в нее никому нет хода.