Город шаманов

– Да. У нас свой Бог, – урядник покосился на него, перекрестился, вздохнул и добавил:

– И сейчас он нас покинул.

Зеркальная вспышка ослепила глаза. Заморгал часто, восстанавливая картину. От меня отклонился человек. На голове странное зеркало с дыркой посередине. Глаза смотрят через круглые очки внимательно и осуждающе. Нахмурен. На черный сюртук накинут белый халат.

– Ну-с, голубчик, с возвращением.

Рядом с хмурым мужчиной появился старик градоначальник. Всплеснул руками, говоря:

– Ну, что же вы, Иван Матвеевич! Как же так? Склады мои обещали проинспектировать, пушки посмотреть.

– Так посмотрю, – прошептал я. Горло пересохло. Врач поднес к губам алюминиевую кружку с теплым отваром, дал напиться.

– Пейте. Это на бруснике. Первое средство. А вы не нервничайте так, Петр Кузьмич. Сядьте. Сейчас я его слушать стану.

– Посмотрит он, – проворчал старик. – Десяток солдат обморозились, пока вас, сударь, искали. Если бы не опытный урядник, никогда бы к городу не вышли и не довезли бы вас. Плутали и ходили вокруг города, не видя его. Никак черт заставил кружить! Кстати, двойное чудо! Надо бы молебен заказать.

– Почему двойное? – не удержался я от вопроса, оглядывая серую палату. В углу в печке горят поленья. На плите огромный чайник закипает.

– Первое, что нашли вас. Второе, что довезли вас и не померзли дорогой. Молебен! – старик развел руки и пожал плечом.

– Да, лучше бы не довезли, – вставил своё веское слово хмурый доктор.

– Да что ж вы такое говорите! – встрепенулся старик.

– А я всегда за правду! Больной должен знать свой диагноз! Чтоб не надеялся ни на что. Дышите, не дышите, – ледяной стробоскоп заскользил по горячей груди. Я смотрел в глаза строгого доктора и ничего в них хорошего для себя не видел.

– Хорошо, – сказал доктор, – хорошо, что вы попали в мои руки. Дело дрянь, конечно, но, братец мой, знали бы вы, сколько я родов принял! Сколько детишек на ноги поднял! Это при такой-то детской смертности! Это дорогого стоит. Меня еще долго вспоминать будут. Жаль, только вас на ноги не подниму!

– Может не стоит так откровенно? – подал голос старик градоначальник.

– Так вы акушер что ли? – спросил я. – Или детский доктор?

– А, вы, сударь, думаете, что в вашем случае – это имеет значение?! Как вы, кстати, себя чувствуете?

– Думаю, я брежу, – подумав немного ответил я. – Горячка.

Доктор удовлетворенно кивнул.

– Поправляюсь? – предположил я, видя чужое внимание.

– Отнюдь! Сейчас сестра вам капельницу поставит, а пока укол. У вас на сердце были жалобы?

– Нет.

– Какие аллергии помните?

– Никакие.

– Насколько сильный у вас болевой порог?

– Понятия не имею. Картечь, пули – тело ловило. Были в нем и штык, и сабля. Радости никогда при этом не испытывал. Я не понимаю, к чему эти вопросы? – прошептал я слабеющем голосом.

– К тому, батенька, что ножки у вас сильно обморожены и на ручке появилась гангрена. Резать будем. Спасать вас дальше. Готовы ли вы? Осознаете?

Кажется, я надолго замолчал. Старик пошептался с доктором и стал продвигаться к выходу.

– Я не понял. И ноги, и руку? – спросил я не своим голосом.

– Точно так, – важно кивнул головой доктор. – И даже после такой сложной операции, я вам ничего не обещаю. Уж очень вы слабы.

– Петр Кузьмич…

– Да, голубчик.

– А, нет ли у вас другого доктора? Коновала что ли?

Я мог поклясться, что круглые очки доктора в этот миг мигнули холодными вспышками и на меня с ненавистью посмотрели вертикальные зрачки. Дьявол.

– Куда уж лучше?! – удивился градоначальник. – Один он у нас и за ветеринара так же.

– Понятно. Мне бы в Кандалакшу… По тракту. Куплю оленей и погонщика по тройной цене. Деньги значения не имеют! – я прикрыл глаза и сглотнул.

– Вот как! – сразу оживился старик. Конечно, ему скоро пароход покупать, считает каждую копейку. – Что скажете, доктор?

– Дорогой мой, Петр Кузьмич, вы, как малое дитя, право слово. Чудес нет и их не бывает! Сколько дней мы его искали? Сколько, я спрашиваю? То-то! Посмотрите на него! Сейчас мы видим агонию! Перед нами тот момент, когда смерть стоит в изголовье больного! Странно, что он вообще говорит разумно.

– Да, я понимаю. Но думаю, раз выжил, несмотря на ваши заверения об обратном, может, дать ему шанс? Всё-таки мы тело искали, а нашли живого человека. Как же теперь?

– Не довезем, Петр Кузьмич, – быстро и авторитетно заявил доктор. – Больше скажу, отвечая на ваш прямой вопрос, медлить нельзя! Надо резать. Теперь он не в руках Бога, а в руках опытного специалиста.

– Еще как можно медлить, – тихо возразил я. – Попробуйте только прикоснитесь ко мне пилой своей адской. Непуганые северные люди! Сразу стреляться начнем без барьера!

– Нечего тут браниться. Не надо мне грозить! Я доктор, пуганный не раз и не два! Однако живой до сих пор, как видите. Да что ж вы так переживаете, голубчик! Я же вам ноги буду резать, а не голову! За вами что, ухаживать некому? Да с вашими деньгами в любой инвалидный дом возьмут, но рано об этом говорить! Не победили мы еще болезнь. Не одолели заразу!

– Рассуждаете, как мещанин, – сказал я и поморщился. – Куда мне без ног?! Несите мне револьвер, сейчас я вашу болезнь разом одолею.

– Бредит что ли? – наклонился к плечу доктора старик. – Может кровь ему пустить надо?

– Может и надо. Неспокойным каким стал, – согласился доктор.

И тут я вспомнил.

– Сделайте милость, господа, дайте мне наган и позовите Прохора.

Доктор снял очки. Протер их белым платком. Посмотрел на старика градоначальника, тот качал головой чему-то своему, отстранённый от мира. Словно вышел в астрал. Доктор прокашлялся деликатно и спросил:

– Сударь, о каком Прохоре вы говорите?

– О моем. О дядьке своем. Старике. О том, с кем я прибыл сюда.

Доктор покарябал щеку. Внимательно посмотрел на меня. Поднял перед лицом моим руку, растопырил пальцы.

– Сколько видите пальцев?

– Два.

– А сейчас?

– Два.

– И сейчас два?

– Конечно. К чему вопросы?

– Ни к чему, сударь. Первый раз я показывал один палец, во-второй раз – четыре, в последний раз ладонь была растопырена, и я показывал все пять пальцев.

– Что это значит? Какое это имеет отношение к Прохору? К моим ногам? К револьверу? К вашей чертовой бруснике?! – утомил меня доктор и сейчас мне хотелось в него несколько раз выстрелить.

– Я бы так не заводился на вашем месте, сударь. Не в том вы состоянии! Перед операцией надо беречься! Дело в том, сударь, что к нам вы прибыли один.

Снова в палате повисла тишина. Это какое-то безумие. Меня залихорадило, и мир завертелся. Я хрипло рассмеялся, сказал:

– Быть такого не может. Неужто я сам чемоданы носил!

– Однако, я говорю вам правду. Я всегда говорю правду. Я – доктор.

– Да идите вы прочь, со своей правдой! Убирайтесь отсюда, господа. Не желаю вас видеть! Стреляться надумаете, так я всегда готов и к вашим услугам – никуда не уйду – знаете, где меня искать.

– Пойдемте, Петр Кузьмич. Больному надо остаться одному, – сказал доктор. – Ему вдруг стало хуже.

– Вы видели? – оживился старик. – Видели? Что это за колдовство? Обезумел? Может связать его? Или батюшку позвать? Лежал пластом, а тут дрыгаться начал! Никак бес вселился!

Господа пошли к выходу, не обращая на меня внимания.

– Может и связать. Батюшка вряд ли поможет. Я знаю, что это. Вашему городу очень повезло иметь такого грамотного многопрофильного доктора, как я. Авторитетно могу заявить, что перед нами яркий пример полярного психоза[10], – доктор ткнул пальцем вверх, заостряя внимание градоначальника. – Вам, Петр Кузьмич, не имеющему должного образования и не разбирающемуся в медицинских терминах, должно быть понятнее, если я назову это состояние больного – мерячкой[11].

10

Полярный психоз – приступ арктической истерии у человека, когда он полностью отключается от внешнего мира, то есть входит в транс.

11

Меряченье – феномен, всегда ассоциировавшийся с шаманами и северной магией.