Отель «У призрака»

Я заволновался. Автоматические двери впускали и выпускали кого угодно, только не нашего страхового инспектора. Пришлось снова браться за телефон…

– Ну как? Он не выходил?

– Нет, брат Блестящая Бляха. Ни один мужчина комплекции твоего врага. Только женщины.

– Какие женщины? Он довольно высокий и с пузом. Беременные женщины выходили?

– Да, была одна такая.

– Давно?

– Хук, минут пять уже.

– Она пошла пешком?

– Да, свернула в переулок к вокзальной площади.

– Езжай за ней! Постарайся найти и задержать!

– Оставить пост? Ты уверен, брат мой бледнолицый?

– Вперёд! Мы его упустим! – взвыл я, обрывая связь и тут же набирая другой номер. – Флевретти, ты где сейчас? Ага. Не важно. Срочно езжай на вокзал! Да, срочно!!! Ты должен успеть к парижскому поезду. Наш объект – мужеподобная женщина двух метров ростом в туфлях сорок пятого размера, с большим пузом на девятом месяце!

В суматохе я совсем забыл, что, если моя версия верна, никакого «брюха» у инспектора нет, и, по идее, нам придётся проверять всех дам ростом от ста восьмидесяти и выше. Рост-то он никуда не денет. Нужно запомнить этот торговый центр: мало ли, вдруг кому-то из нас когда-нибудь понадобится переодеться женщиной в ходе операции, а тут все размеры…

Садясь за руль машины шефа, я успел посмотреть на часы. До отхода парижского поезда оставалось ровно двадцать две минуты. И я, выкручивая все запрещённые финты на дороге, создавая аварийные ситуации и чудом никого не сбив, насколько мог быстро вырулил на вокзал. И хотя мне пришлось дать изрядный круг по площади, до места я добрался за десять минут. Забежав в здание вокзала, быстро осмотрел все углы, однако никого, хотя бы отдалённо напоминающего месье Труппенса, не обнаружил. Капрала Флевретти тоже не наблюдалось, а наш краснокожий друг, скорее всего, уже был на перроне.

Но что, если я ошибся, решив, что инспектор хочет уехать на поезде? Вдруг он сбежит на автобусе или вообще автостопом? Ведь так легче замести следы. Мало ли что пошёл в сторону вокзальной площади?

Умоляя удачу не изменять и не отворачиваться, я выбежал на перрон. Где же этот тип?!

Первый, кто бросился мне в глаза, это был Фур-фур Флевретти, стоящий у стены и делающий вид, что читает газету. И когда он успел сюда добраться? Но вампиры быстрые, а бабушка у него, как он уверял, была вампиром…

Я быстро шагнул к нему:

– Ну как?

– Пока никого не заметил. Мне, кстати, пришлось отменить свидание. Бросить цыпочку, которая уже почти была согласна на всё. В смысле, это совсем некстати! Ты мне за это будешь должен, Ирджи.

– Прости, но я не смогу тебе дать того, чего не дала она.

Капрал самодовольно захихикал, я знал, что солдафонский юмор в его вкусе.

Где же Чмунк? Почему не звонит? Неужели до сих пор на хвосте у «беременной чертовки»? А если тот взял такси? Вряд ли переодетый инспектор пойдёт пешком, ведь ему ещё нужно успеть купить билет. Хотя кто у нас захочет подвезти трансвестита? Разве только опять же на автобусе. Да и то не факт, что водитель пустит.

– Прибывает поезд Кале – Парижск, – объявил вокзальный диспетчер через громкоговоритель.

И где носит этого Труппенса? Или я всё-таки ошибся и он просто вышел из торгового центра, когда мы с Чунгачмунком уже ушли? Каким же идиотом я буду выглядеть перед комиссаром…

Послышался стук колёс – громко свистя и выдувая пар, столичный поезд прибыл на перрон. Первый путь, как обычно. Я встал у второй двери выхода на перрон, Флевретти остался у первой. Если инспектор всё-таки выйдет, то мимо нас не проскочит по-любому. Народ высыпал из здания вокзала, торопясь успеть на поезд, который стоит всего десять минут. Итак…

Из подземного перехода в центре перрона выскочил всклокоченный индеец, орлиное перо на его скальповой пряди сбилось к уху, лицо было непроницаемым, но глаза метались по сторонам. Похоже, он довёл объект слежки до вокзала, но здесь потерял. Я кивнул ему и указал пальцем на Флевретти. Чмунк всё понял, выбрав наилучшую точку обзора, и стал внимательно следить за обоими выходами. Но мужеподобных дам роста страхового инспектора всё не было. А время играло не в нашу пользу…

И в тот момент, когда мне показалось, что уже всё, никто не придёт, из двери, которую сторожил Флевретти, торопливо выбежала высокая дама в широкополой шляпе, парике, в длинном платье в стиле начала прошлого века, с боа из перьев на шее и со здоровущим ридикюлем. Похоже, наш друг прибарахлился не в отделе женской одежды, а в закутке карнавальных костюмов, видимо перепутав впопыхах или из-за нехватки времени схватив что ближе. Разнаряженная «чертовка», даже не глядя на номера вагонов, рванула в первую же дверь. Надо брать!

– Не торопитесь, месье Труппенс. – Я сжал пальцы у «неё» на плече, когда «она» уже поднимала ножку на ступеньку вагона. – Теперь вам долго не придётся никуда спешить. Потому что времени будет навалом.

«Дама» обернулась. И оказалась… действительно дамой.

– Что вы себе позволяете?! – возмутилась она, изо всех сил хлопнув меня ридикюлем по голове. Наверное, у неё там были кирпичи, потому что у меня вмиг подкосились ноги.

– Парни! Сюда! Он здесь! – неожиданно закричал Флевретти, и я, с трудом промямлив слова извинения, бесстыдно удрал от орущей мне вслед старой чертовки, преисполненной желания сдать меня в полицию, и бросился к капралу.

Он пытался удержать какого-то типуса в цилиндре и чёрных очках, тот отбивался тростью и таки вырвался, успев вскочить на подножку. Но в поезд ему войти не удалось, как и сбежать тоже. Я успел схватить его за плащ и выволочь на перрон. А там уж и наш друг-индеец навалился со спины, заламывая задержанному руки.

Ну вот, с удовлетворением отметил я, хоть в одном я оказался прав: беглый инспектор всё-таки одевался в отделе карнавальных костюмов! Чёрный цилиндр, плащ-мантия, круглые чёрные очки, как у слепого или актёра Охламонстина, тросточка с золотым набалдашником и наклеенные чёрные усы торчком!

– Хотели пройти под видом вампира в трансильванском костюме? Вы арестованы, месье Труппенс.

– Ви есть отпустить меня! Дас ист возмутительно! Я пруссакский подданный, мой фатерлянд такого не потерпляет. Вы не имейт прав меня арестовывать! – продолжал ломать комедию Труппенс, видимо в панике ничего не соображая.

– Вот клоун! – полудосадливо-полувосхищённо воскликнул Флевретти, надевая на него наручники.

– Я виноват, Блестящая Бляха. Чуть не упустил врага. Кажется, он заметил слежку и переодел…

Оборвав себя на полуслове, индеец вдруг начал принюхиваться, быстро пошёл по перрону в хвост пускающего последние пары поезда, заглянул за угол здания вокзала и вернулся к нам, держа в руках охапку женской одежды.

– Платье этого беременного скво! – С чисто индейским юмором Чмунк хмуро указал на задержанного.

– Как ты его узнал, капрал? – обернулся я к Флевретти.

– Он слишком громко стучал своей палкой и явно изображал слепого. Я бы и внимания не обратил, если б не подумал, что нет ничего подозрительнее, чем слепой вампир в чёрных очках ночью.

– Даже одноногий охотник может иной раз выследить бизона, – попытался съязвить Чунгачмунк, разочарованный, что не он первым заметил преступника, но Флевретти только насмешливо фыркнул.

Милосердие и всепрощение в нашем мире не в почёте, это каждому известно. Пусть победитель торжествует, а побеждённый плачет. Я взял арестованного за другую руку, развернув к выходу, и чуть нос к носу не столкнулся с Эльвирой, держащей в руках телефон.

– Ой, извини. Я тут… э-э… случайно. Но всё видела. Как же вы здорово сработали, мальчики!

Да, это моя девушка, вездесущая журналистка, готовая на всё ради хорошего репортажа. И почему я не удивлён?

– Ну, прости, прости. Но ведь это ты мне всё рассказал, и мне стало интересно. А можно я пройдусь с вами до участка? Понимаю, на допросе мне, конечно, нельзя присутствовать, но хотя бы…

Я остановил её многозначительным взглядом. Она мигом отстала, только крикнула: