Вид на жительство

— Ну, — заметила я покровительственно, — мальчиков всегда интересует оружие. Ничего страшного.

Роза Бадыновна вдруг подняла на меня глаза от тетрадки. На лице ее была такая боль, что мне стало не по себе.

— Страшно, Васильевна. Брат Бадын умирал, другой брат умирал, Бадын раб шел. Я жена Теклака. Беженцы мы.

— У вас погибли дети? — пролепетала я.

— Погиб. Все сын погиб. Один Бадын оставался. Дядька, брат приходил, Теклак приходил — Бадын спасал, — женщина опустила плечи, тень грустных воспоминаний пронеслась по ее лицу. — Бадын воин не хочу, ученый хочу.

— Да, конечно, — я нервно поправила стопку тетрадок. — Но через несколько дней каникулы. Школа некоторый класс ремонтировал… тьфу… в школе будут ремонтироваться некоторые классы. Шум, грязь. Нам, видимо, придется прервать занятия.

— Нет! — с испугом воскликнула Бадынова. — Бадын учился надо-надо! Деньги бумажка! Много гулум, учительница Васильевна!

— Да не в гулуме дело! И не в деньгах! — сказала я.

Борина мама прижала руки к груди:

— Бадын учился! Тройка, двойка не получал, воин не был!

— Да никому в армию не хочется, — согласилась я. — Ладно, есть вариант. Пусть мальчик на каникулах ходит заниматься ко мне.

До Бадыновой медленно дошло мое предложение. Она встала и снова поклонилась:

— Большая честь. Бадын приходить.

После разговора с мамой Бори я зашла к Леночке. Села на стул и расстроенно покаялась:

— Я над ней посмеивалась. А у нее старшие дети в войне погибли.

— Да ты что?!!! — ужаснулась Леночка. — У Бадыновой?

— Угу. Она мне всякое принесла, целый пакет. Будешь конфету?

— Такую?! Конечно, буду. Ну надо же.

— Да вот.

— Бадыновы очень богаты, — доверительно сообщила мне Леночка, наклоняясь через стол. — Наш Сергей Антонович с Теклаком Бадыновичем на днях гуманитарку в детдом возили, все за счет семьи. И говорят, Бадынов одной детке из поселка лечение в Германии оплатил, во как.

— Ну вот и хорошо, что я с Борей согласилась заниматься, — сказала я. — Хорошие люди.

— Хорошие, — поддакнула Леночка. — И богатые. Небось каждый день «Моцарта» трескают.

— Что ты читаешь? — спросила я, наливая себе чая и пробуя конфету.

— А, это… Классная фэнтэзятина.

Леночка продемонстрировала мне обложку книги с изображением белокурой красавицы в золотом платье и остроухого длинноволосого красавца той же масти с обручем на голове. Красавец с вожделением смотрел на красавицу. Та со стервозным выражением лица задумчиво косила на него глазом, поигрывая полупрозрачной сферой с молниям: по всем признакам раздумывала, не запустить ли в ухажера грозовым шариком.

— Только что из интернета получила, — Леночка подкатила глаза. — Такая вкусняшка! Прикинь, из нашего мира в мир эльфов попадает обычная студентка, а там — вампиры, тролли, а она, оказывается, дочь короля драконов, и у нее особые способности к магии, и там еще предсказание… В общем, все, как я люблю. Одно плохо — мне этого хватит на вечерок, а потом опять по книжным на охоту. У меня дома скоро полки обвалятся. Но я не успокоюсь, пока всю серию не соберу.

— О, — сказала я.

— Дать почитать?

— Нет, прости, не люблю фэнтэзи. Я лучше на днях в библиотеку схожу, подберу себе что-нибудь…пореалистичнее.

— Как ты можешь всякую скукоту читать? — обиженно спросила Леночка, открывая книгу на магнитной закладке.

— Да как-то привыкла, наверное, — сказала я.

В последний день четверти мой класс делал уборку в кабинете. Учителя выставили четвертные оценки. У Бориса почти все отметки были слабенькими троечками. Хвалили его только преподаватели математики и географии: мальчик неожиданно легко догнал класс по этим предметам.

Я отправила Бадынова за водой на улицу — в школе вовсю шел ремонт, и большинство кранов было перекрыто. Потом я увидела его в окошко кладовки, Измайлов и Ибрагимов заставили Борю встать на колени, а сами, взобравшись на парапет, плевали в него, стараясь попасть в макушку. Они не думали, что в маленьком закутке у забора их можно увидеть из окон школы. Я открыла окно и рявкнула:

— Быстро в кабинет! Все трое! Бадынов, вытри голову!

С Борей мы поговорили по пути домой. Оказалось, мы живем совсем рядом. Вот только Бадыновы обитают в элитном коттеджном поселке рядом с лесом, даже сумели каким-то образом отвоевать его кусочек, протянув забор соток на тридцать вокруг дома, а я обретаюсь в Малой Пуще, в стареньком домике, оставшемся от бабушки. Но чтобы дойти до меня, Боре нужно всего лишь перейти трассу и немного поплутать по неровным улочкам поселка. Я хотела показать ученику свой дом, а он вызвался дотащить до моей калитки очередной гулум, преподнесенный его мамой. Я была поражена ассортиментом подношений: дорогой кофе в зернах и элитный чай, шоколад, необыкновенно вкусное тыквенное масло и… специи: корица в палочках, ваниль, мускатные орешки, кардамон, кумин и даже шафран в крошечной пластиковой коробочке с надписью на хинди. Куда мне все это сыпать?

— Боря, — горячилась я. — Ты сильный мальчик. Я знаю, в каком восторге от тебя наш физкультурник. Почему же ты позволяешь над собой издеваться? Почему не защищаешься?

— Мать сказала, что я не должен сражаться. Только подчиняться хуми.

— Каким еще «хуми»? Говори по-русски.

Мальчик смутился:

— Ну, я хотел сказать… они сказали, что я их раб. Я знаю, что такое быть рабом. Нельзя протестовать.

— Это просто неслыханно! — возмутилась я, останавливаясь. — Я поговорю с твоей мамой еще раз.

— Бесполезно, — с досадой сказал Боря. — Она хочет, чтобы я был ученым. Ученые не воюют.

— Глупости! — я была сердита на Бадынову и ее странный метод воспитания пацифизма. — Ты же учишь историю. Вспомни, сколько ученых уходило на войну и воевало! Любой мужчина должен, если нужно, стать воином. Что будет с нашей страной, если все откажутся воевать? Кто будет защищать ее?

— Вот и я так говорю маме, — Боря тряхнул головой, — а она говорит, если и тут будет война, мы сбежим в другой… в другую страну. Она говорит: здесь тоже опасно, надо выживать.

Я хотела сказать еще что-нибудь, но прикусила язык: как я могу осуждать женщину, потерявшую сыновей?

— У тебя погибли братья? — осторожно спросила я.

— Да, — неохотно ответил ученик. — Наш род… он… многие хотят нас убить… хотели. Я остался один из четырех братьев. У меня есть еще сестра, мы двойняшки. Никто не знает, жива она или мертва. Потерялась, осталась… там.

— Какой ужас? — выдохнула я. — Вы пробовали ее разыскать?

— Да, пробовали. И сейчас пытаемся. Мои дяди и двоюродные братья должны… приехать скоро, с новостями. Все женщины нашей семьи, кроме сестры, уже здесь, мужчины ищут оставшуюся там родню, рискуют жизнью, один я… — Боря пнул камень у дороги.

— Ты все равно слишком молод, чтобы воевать. Только обещай мне, что больше ни для кого не будешь рабом. Я расскажу тебе, что такое превышение самообороны и как этого избежать, — пошутила я.

Бадынов кивнул, а я с тоской подумала о том, что лезу не в свое дело. Так недолго потерять дополнительные уроки и лишиться подработки. Все равно. Я решила, что навещу Бадыновых на каникулах и проведу с родителями Бори серьезную беседу.

Боря послушался моего совета. Он перестал подчиняться Коле и его приятелям. В начале новой четверти Измайлов собрал целую банду пацанов со своего района, чтобы усмирить «раба». Бадынов шутя разметал всю толпу снисходительными подзатыльниками. Большого ущерба нападавшим он не нанес, но это были ТАКИЕ подзатыльники, что никто из банды больше не решался подойти к новенькому. Этого я уже не застала, Боря рассказал мне о своей победе намного позже.

Глава 2. В которой Даша идет в гости и удостоверяется в том, что любая инициатива наказуема

Глава 2. В которой Даша идет в гости и удостоверяется в том, что любая инициатива наказуема

Она подошла, стуча каблучками по влажному после дождя железу, глянула через ограждение крыши, слегка поежившись.