Следом за судьбой

Лана вынырнула из мягкой тьмы, как из проруби. И тотчас острыми лезвиями душу изрезали воспоминания. А слез как не было, так и нету. Тяжко поднявшись с пола, она огляделась кругом. Широкое, светлое пространство. Добротная, деревянная мебель. Стены увешаны сухими пряными травами.  Печь белая, большая, украшенная искусной лепкой, пол под ногами тоже из дерева, крепкие досочки одна к одной жмутся, даже половики, вытканные хитрым узором, лежат. Вот так насмешка судьбы – уютная тюрьма… Взгляд выхватил стоящие на скамье ведра. Вода! Лана и не помыслила бы, что так обрадуется обыкновенной влаге. Кинулась со всех ног к посудине, но спешно замерла, усиленно прислушиваясь к происходящему в доме. Нет, тихо. Видно ушел оборотень.  Надолго ли?

Значит надо быстрее привести себя в порядок.  Слабыми руками она попыталась оторвать лоскут от изодранной до груди сорочки. С третьего раза удалось. Плохо оттиралась от кожи засохшая кровь. Больно было даже касаться потревоженной плоти, а уж как сердце ныло от черной тоски… Что ей теперь порченной делать? Разве что в колодец вниз головой. Девушка выпрямилась. А и вправду? Как сбежать, представлялось ей сомнительно. Неизвестный лес кругом, звери дикие и оборотень волком отыщет быстро. На помощь в такую глушь никто не придет… Но упрямая человечья натура надежно спутала по рукам и ногам малой искрой надежды на чудо.

За спиной хлопнула дверь. Обернувшись, Лана в страхе шарахнулась в сторону, опрокинув ведро на пол.

- Да что ты натворила?! - прогремел на всю избу голос сердитого хозяина.

Яр в бешенстве оглядывал залитую кухню. Весь пол перепачкала, неуклюжая! Глаза стрельнули в сторону сжавшейся пленницы. Умытое личико было бледнее намокшей сорочки, а широко распахнутые глаза потемнели от страха. И вновь взгляд заскользил по тонкокостной фигуре, а сердце болезненно содрогнулось. До чего нежная-то, и как выдержать его смогла? К жалости добавился жгучий стыд, когда он заметил изукрашенный алыми разводами подол. И крови вон сколько, его стараниями… Утешить бы ее, прижать к себе, и осторожной нежностью вернуть жизнь милым сердцу глазам. Только - подпустит ли? Злобный рык вырвался из груди. Да в своем ли он уме, в самом деле? Встряхнувшись, Яр кинул в княжну сумку с ее скарбом и обувкой.

- На вот! Оденься, да что бы убрала тут все! И ужин сготовишь! Не справишься, отведаешь плети. Все нужное найдешь в подвале и кладовой внизу. И помни – вздумаешь бежать – живо разыщу, ну а далее пеняй на себя.

И он ушел, хлопнув напоследок дверью.

Девушка отмерла и, шатаясь, поднялась на ноги. Бездумно окинула взглядом вещи. Руки потянулись к платью, что припрятал для нее про запас Воятка. Мужская рубаха и штаны были сырыми, да грязными и не годились пока для облачения. Княжна оделась, но сухая ткань не принесла желанного тепла. Глянула в окно – солнце скоро сядет, а ей еще тут работать. Но как подступится к ухвату, если в жизни Лана ни одного разочка у печи не хозяйничала? Не тому учат княжьих дочерей. И уборка... Да если бы она хоть голову повернула в сторону утиного крыла*, отец бы сам ее розгой отходил. Только и радости было, что по малолетству ей дозволялось по терему с нянькой гулять. А после на праздники с подружками, дочерями богатых семей, выбираться.

Лана  огляделась по сторонам. Для начала надобно было пол прибрать. Искала тряпки, искала, ничего подходящего не нашла. Глянула за печку - лежит что-то. Вытащила. Наверное, этим ей от ночного холода спасаться придется. Два одеяла, одно другого дырявее. Но страх за свою спину не оставлял сомнений. Одно из них превратилось в тряпку, которую Лана крадучись, повесила сохнуть в сенях. Далее наступил черед готовки.

Девушка робко приблизилась к печному зеву. Что и как надо делать, вспоминалось трудно. Хвала Богам, несколько раз она видела, как готовят угощения для пира. Щепу на растопку нашла в подпечнике, а горшки на полавочниках*. Крупа оказалась в погребе, и вяленое мясо там же.

Руки тряслись, когда она горшок в печь ставила. Только заслонку на место приладила, как дверь в горницу отворилась. Не говоря ни слова, хмурый оборотень прошел мимо и уселся за стол. Лана так и обмерла.

- Доставай еду.

Она тихо попятилась к противоположной стене.

- Я... еще только... Только поставила...

С каждым мигом мужчина мрачнел все более.

- Доставай, кому говорю, - угрожающе прорычал он, скаля проявившиеся клыки.

Не чуя под собой ног, Лана исполнила.  Быстро поставила на стол и шарахнулась обратно к печи. Он откинул крышку и зачерпнул полной ложкой варево. Презрительная гримаса исказила его лицо.

- И это еда?! – горшок со стуком полетел в сторону, пачкая половики и пол. Лана сжалась в ожидании наказания.

Яр вскочил с лавки и приблизился к ней. Схватил за косу и потянул вниз, задирая голову. Упрямо прищурился - знакомая пустота расползалась в круглых от ужаса дымчато-голубых глазах. Мужчина зло свел брови - нет, жалости тут не место!

- На лавку, - скомандовал он, - ляг и готовь спину!

Девушка, как кукла, исполнила приказ, а Яр достал из-за голенища сапога короткую плетку. Не важно, сумела бы приготовить княжна ужин или нет, девчонка должна знать свое место! Свистнул в воздухе кожаный ремень и на ладненькую спинку с выпирающими позвонками,  обрушился первый удар.  Княжна вздрогнула, но не проронила ни звука. Яра передернуло от вида алеющего рубца на молочной коже. Наступив на горло собственной совести, он опустил руку снова. Запах горячей крови коснулся ноздрей.