Награда для генерала

– Нам бы горячего кофе и какой-нибудь сэндвич с мясом, – пожелал пепельноволосый, продолжая улыбаться.

Его взгляд недвусмысленно намекал, что ему нравится и просто смотреть на меня, но мужчина казался действительно голодным.

Охранник, заметив, что хозяин уже выбрал место, недовольно поморщился, но безропотно сел на высокий стул рядом. Ну как сел? Присел, скорее, опираясь локтем на тянущийся вдоль прилавка козырек и касаясь одной ногой пола, словно готовился в любой момент вскочить и побежать.

– Мне очень жаль, но у нас нет кофе и сэндвичей, – с искренним сожалением улыбнулась я.

И слегка поежилась, потому что слова привлекли внимание охранника, и тот одарил меня своим пронзительным, тяжелым взглядом. Словно насквозь просветил.

– Это кафе-шоколадница. Есть горячий шоколад, шоколадные конфеты и осталось немного шоколадного печенья с орехами.

Брови дельца удивленно взлетели вверх, а его охранник презрительно фыркнул.

– Я говорил, надо искать другое место.

У него был низкий, сильный, властный голос. Незнакомец лишь тихо обронил короткую фразу, а у меня мгновенно вспотели руки и внутри все перевернулось. Нет, такому не нужно бить женщину по голове. Достаточно посмотреть в глаза и скомандовать: «За мной». Каждая вторая пойдет, даже в Оринграде. Каждая другая просто не сможет пойти, потому что умрет на месте от страха.

– Но больше ничего не работает, – даже хозяин говорил с ним так, словно оправдывался. – Да и как можно уйти от таких глаз? Придется есть шоколад.

Он снова игриво улыбнулся мне, и я против воли смущенно заправила волосы за ухо, на мгновение потупив взгляд. А когда снова подняла его, заметила, как охранник раздраженно покачал головой. Весь его вид говорил: «Какие, к варгам, глаза? Нет у нее никаких глаз».

– Какой шоколад изволите?

Я кивнула на доску за спиной, исписанную названиями. Их там было двадцать штук и каждое мало что говорило тому, кто видит его в первый раз. Вот и делец пробежал список растерянным взглядом и честно заявил:

– Я… не знаю.

– Вам погуще или более жидкий, послаще или более терпкий?

– Погуще и более терпкий, – тут же радостно определился делец.

Я кивнула и заставила себя посмотреть на охранника.

– А вам?

Тот снова поднял на меня взгляд. Все такой же темный, пронизывающий, пробирающий холодом до костей, как влажный ветер с моря зимой. Его взгляд залезал в голову, отзываясь шумом в ушах, но сам ничего не выражал. Словно зеркало, но только не души своего владельца, а просто зеркало, в котором отражаешься ты сам и не можешь разглядеть, что за ним. Поэтому я скорее почувствовала, чем увидела, что за ним есть нечто… Просто нечто, чему нет названия.

– Мне ничего не нужно.

– Ясно, – кивнула я еще раз, поворачиваясь к гостям спиной и включая горелку.

Все время, пока готовила, чувствовала спиной взгляд. Кожа почти горела, даже под одеждой и на прикрытом длинными волосами затылке. Я была уверена, что меня пожирает и раздевает взглядом делец, но когда повернулась, чтобы поставить перед ним высокую чашку, обнаружила, что он с интересом изучает витрину с конфетами.

Зато охранник смотрел на меня очень внимательно. Еще один долгий молчаливый контакт глаза в глаза, от которого теперь уже кинуло в жар, а не в холод, и он медленно отвернулся. Я тяжело сглотнула и заставила себя спросить, перекладывая на тарелку несколько оставшихся печений:

– Уверены, что ничего не хотите? На улице холодно, вам тоже не помешает согреться.

– Я не люблю сладкое.

И снова низкий, очищенный от эмоций голос, от которого внутри все подпрыгивает, падает вниз как попало и даже немного дрожит. Да что со мной такое сегодня?

– А это, между прочим, совсем не сладко, – заметил делец. – Даже не знал, что горячий шоколад таким бывает.

Охранник недовольно посмотрел на него, стиснул челюсти, но промолчал. Я впервые усомнилась, что правильно определила характер отношений между ними: очень уж непочтительно вел себя нанятый в телохранители варвар-полукровка.

Заметив реакцию спутника, делец легко пожал плечами и потянулся одной рукой к печенью, а другой – к забытой кем-то на краю козырька газете. Пока он пробегал глазами текст, я решительно шагнула обратно к горелке и снова принялась готовить по велению внезапного вдохновения.

«Не любишь сладкое, значит? – подумалось мне. – Ладно, удивлю тебя».

И откуда только взялись смелость, дерзость и уверенность в том, что это надо сделать? Стали ли причиной тому нашептывания ветра сегодня и восемь лет назад? Не знаю. Мужчина в черном пальто из грубой ткани внушал страх, а не любовный трепет, но отчего-то захотелось заставить его улыбнуться, согреть теплом напитка и растопить обжигающий лед во взгляде.

По старой привычке, подцепленной у мамы еще в детстве, я едва слышно – не громче обычного дыхания – озвучила пожелание, помешивая в ковшике на этот раз более густой напиток. В Оринграде считалось неприличным женщине высказывать свои желания вслух, особенно, если ее никто не спрашивал. Но мама всегда повторяла: «Пусть нам нельзя говорить о том, чего мы хотим, никто не может запретить нам шептать».

– Что это? – недовольно спросил охранник, когда я поставила чашку шоколада и перед ним.

Это был необычный рецепт, родившийся только сейчас, на ходу, в меню его не значилось. Но мне почему-то казалось, что именно такой шоколад – густой, терпкий и острый из-за добавления огненного перца – должен ему понравиться.

– Это для вас.

– Я сказал, что мне ничего не нужно.

– А вы попробуйте, – предложила я, обезоруживающе улыбаясь. – Если не понравится, можете не платить.

И снова долгий, ничего не выражающий, но разбирающий на части взгляд. Разбирающий, но не раздевающий, как у дельца. У того на лице вдруг расплылась плутоватая улыбка. Он разломил большое печенье на две почти равные части, наблюдая, как охранник осторожно понюхал содержимое чашки и все-таки сделал осторожный глоток. А потом еще один. На лице не отразилось неудовольствия, поэтому спутник протянул ему половинку печенья, заметив:

– Это тоже вкусно, кстати. А что, красавица, у вас говорят: будет в Ниланде война?

Вопрос был адресован уже мне, пришлось перевести взгляд на дельца, хотя было гораздо интереснее узнать реакцию охранника на печенье. Впрочем, на его лице все равно не отражалось никаких эмоций. Он лишь со скучающим видом покосился на спутника. В глазах читалась одна единственная мысль: «Нашел, о чем поговорить с девушкой».

Или стоило это читать как: «Нашел с кем поговорить о политической ситуации в мире». Почему-то второй вариант показался обидным. В противном случае я бы только пожала плечами, а тут не удержалась:

– У нас по-разному говорят. Магистрат уже давно агрессивно присоединяет к себе чужие территории, но Ниланд ему не проглотить. Впрочем, подчинить его они могут, а значит, попытаются. Все зависит от правителя Ниланда: найдет ли он дипломатический способ решения проблемы или попытается отстоять свою страну силой.

Обе челюсти, до этого старательно пережевывающие уже подсохшее к вечеру печенье, сначала замедлили движение, а потом и вовсе остановились. Мужчины переглянулись. Конечно, хорошенькой – а я предпочитала считать себя хорошенькой – девице, варящей шоколад и пекущей печенье, как-то странно вникать в политические процессы соседних государств.

– И как ты думаешь, есть ли у Ниланда шансы отстоять себя силой? – поинтересовался делец, закончив обмениваться выразительными взглядами с охранником.

– А вы оттуда? – на всякий случай уточнила я.

– Нет, – прозвучал быстрый ответ, – мы туда.

Я понимающе кивнула и снова пожала плечами.

– Ниланд силен, у него большая армия и храбрые воины. А еще хорошие отношения с Сиранской Республикой. Если Сиран и Ниланд объединятся, Магистрат, скорее всего, обломает о них зубы. Но у Магистрата есть маги и генерал Шелтер. Говорят, ему сам Варег ворожит. Он подчинил Айшенар, наверное, способен справиться и здесь. Если Магистрат пошлет его…