Страница 5 из 14
– Еще раз клянусь вам, – произнес бывший министр с такой подкупающей откровенностью, что Аурика почти поверила ему, – что ваша честь останется неприкосновенной. Пожалуйста, поверьте мне. Я не собираюсь использовать вашу беду в каких-то грязных целях.
Аурика всхлипнула и кивнула. Тобби улыбнулся и с усталым вздохом опустился на кровать. Лампа возле него погасла, и в комнате сразу стало темнее и как-то уютнее, что ли. Все страхи осторожно сделали шаг назад – не ушли, нет, но отступили.
– Доброй ночи, – проговорила Аурика. Твердый уголок книги впился в ее ладонь чуть ли не до крови, но она не замечала этого.
В конце концов, ее работодатель – мужчина с деньгами и связями. Наверняка у него нет недостатка в женском внимании. Зачем ему такая, как Аурика? Совершенно незачем.
– Доброй ночи, – откликнулся Тобби. – Начну ворочаться – просто потрясите меня за плечо.
– Хорошо, – кивнула Аурика и открыла книгу на рассказе о том, как полярные медведицы выкармливают детенышей.
Ей казалось, что ее загоняют в ловушку, но ловушки, похоже, не было. Либо она была спрятана так, что пока Аурика не видела капкана.
Тобби заснул почти сразу, и до полуночи не шевелился – Аурика успела дочитать «Жизнь животных» и взяла еще одну заранее приготовленную книгу – «Возникновение мира и человечества». Когда-то она просила родителей подарить ей эту книгу на день рождения, но мать купила очередное платье и набор для вышивания…
У бывшего министра была большая библиотека – это оказалось тем немногим, что смогло обрадовать Аурику.
В доме царила сонная тишина, и, изредка бросая взгляд в окно, Аурика видела, как вокруг рыжего пламени фонаря ленивыми мушками вьются снежинки – начиналась метель. Сейчас она могла бы лежать на продавленной койке в своей съемной комнате и слушать завывание ветра, напрасно пытаясь согреться под дырявым одеялом. Но комнатушка на чердаке осталась в прошлом – Аурика надеялась, что навсегда.
Вернуться туда – все равно, что умереть.
Часы в гостиной пробили двенадцать. Аурика подумала, что надо бы навестить уборную, и в этот момент Тобби резко ударил кулаком по кровати и отчетливо произнес:
– Дьявольщина.
Аурика вздрогнула – вот, кажется, и работа началась. Склонившись над спящим и заглянув в красивое бледное лицо, искаженное страданием, она слегка потрясла Тобби за плечо и ласково промолвила:
– Дерек, вы спите.
Это сон. Это просто сон.
Он глубоко вздохнул, перевернулся на бок, и Аурика поняла, что сделала свою работу так, как и полагалось. Выждав несколько минут и убедившись, что кошмар прошел, и Тобби спит спокойно, Аурика выскользнула из–под одеяла и пошла в уборную, примыкавшую к спальне.
Зеркало над маленькой раковиной отразило красивую молодую женщину с темными тенями под глазами и измученным видом. Сполоснув руки, Аурика подумала, что все наладится. Должно быть, ловушки действительно не было. А отсыпаться она сможет и днем.
– Сдохни, – произнес Тобби в спальне: тихо, но отчетливо. – Сдохни, сука!
Аурика бросилась назад и, забравшись на кровать, снова погладила Тобби по плечу.
– Это сон, сон, – промолвила она так, словно говорила с ребенком. – Я тут, я с вами. Это сон.
Лицо бывшего министра дрогнуло, и на нем появилось спокойное, почти умиротворенное выражение. Страшные тени, терзавшие его, отступили. Аурика вздохнула с облегчением и вновь взялась за книгу.
Метель за окном постепенно становилась все сильнее, снежинки из мушек стали растрепанными птицами, а воздух в спальне медленно, но верно терял свое тепло. Когда часы пробили три, Аурика уже чувствовала, что замерзает.
Куда истопник-то смотрит? Или с учетом послезавтрашнего переезда он решил облегчить себе работу?
В конце концов, она не собирается спать. Она просто ляжет под одеяло, укутается, как следует. Никакого сна, ни в коем случае. Ей платят не за сон. Аурика опустила голову на подушку, укрылась одеялом и подумала, что в комнатушке на чердаке сейчас наверняка гуляет стылый ветер, а в щели влетают снежинки. Интересно, кто будет там жить после Аурики? Какая неприкаянная душа?
Следующим, что почувствовала Аурика, было прикосновение – кто-то легонько стукнул ее по носу. Она встрепенулась и увидела, что за окном разливается серый утренний свет. Тобби уже не спал – он лежал, приподнявшись на локте, и с лукавым интересом смотрел на Аурику.
– Господи, я заснула… – испуганно прошептала она и сразу же села. Надо же было так опростоволоситься, ей ведь платят за то, что она бодрствует, а не храпит до утра. – Дерек, простите. Простите, пожалуйста, я не должна была…
– Все в порядке, – ободряюще произнес Тобби. – Спасибо вам, вы все сделали правильно. Удалось отдохнуть?
– Удалось, – промолвила Аурика. То, что ее не будут ругать, не могло не радовать.
– Ну так что, вы согласны работать на меня и дальше?
– Согласна, – Аурика кивнула и подумала, что ей, возможно, очень сильно повезло. Тобби улыбнулся, и его правая рука дрогнула, словно он хотел дотронуться до Аурики и передумал.
– Тогда можете еще вздремнуть, если хотите, – сказал он. – А у меня свои заботы.
Главной заботой Дерека Тобби, похоже, была наполненность графина с коньяком. Когда спустя несколько часов Аурика умылась, переоделась и спустилась в гостиную, то увидела, что хозяин дома с угрюмым видом сидит в кресле, давешний паренек в сером суетится рядом, раскладывая на столе серебряные пластинки артефактов, и мрачно приговаривает:
– Вы же знаете, что лучше не пить, когда убираем все, что выпито вчера.
Тобби кивнул. Покачал в ладони бокал. Приложился к нему так, словно в бокале была ключевая вода. Аурика подумала, что ей, пожалуй, стоило остаться в комнате.
– Знаю, – вздохнул Тобби. – Дал зарок Пресвятой Деве, что брошу пить, когда уеду. Но я еще не уехал.
– Видимо, решили отчитаться за все годы, – проворчал паренек. Белобрысые вихры на его макушке торчали дыбом – видно, от забот.
– Помолчи, Игорь, – посоветовал Тобби и, покосившись в сторону, увидел Аурику и сказал: – Вам лучше пройти сюда, Аурика, отдача пойдет прямо в вашу сторону.
Аурика послушно прошла по гостиной и села на краешек кресла. Вихрастый Игорь бросил на нее пристальный взгляд и сказал:
– Вы правильно дали зарок, ваша светлость. Незачем барышне смотреть на всякую пьянь, – он выложил последний артефакт и буркнул: – На счет три… Три!
Над артефактами закурился голубой дымок, и Тобби, поморщившись, прижал пальцы к вискам, словно у него заболела голова. Он сидел так несколько минут, а потом артефакты угасли, и Тобби твердо произнес: