My perfect disaster

— «Пёрл-Харбор», — отвечает мой бывший друг, — Ребекка ни разу его не смотрела, представляешь?

Так и не сняв до конца куртку, замираю на месте, а затем медленно поворачиваюсь к ребятам.

«Пёрл-Харбор» — наш любимый фильм с Зейном, мы смотрели его сотню раз, если не больше. Я понимаю, что это всего лишь фильм, но это был наш фильм! Это, всё равно что, если бы он отдал нашего ребенка другой женщине. Или отвел бы другую девушку «на наше место». Я не преувеличиваю, этот фильм многое для нас значит. Первые неловкие объятия, попытки взять за руку (особенно когда я плакала), много чего происходило за просмотром этого трехчасового шедевра.

Смотрю на Зейна, и в данный момент я очень рада, что в комнате выключен свет, потому что Ребекка не увидит моего потерянного взгляда; она всё равно увлечена происходящим на экране, ее голова безмятежно покоится на груди Малика.

Зейн вопросительно вскидывает брови, будто бы не понимает в чем дело. Он бы ей ещё «Счастливое число Слевина» показал. Клянусь, парень будто прочитал мои мысли в этот момент!

— Детка, а ты смотрела «Счастливое число Слевина»? — безобидным тоном спрашивает он, продолжая смотреть на меня. Мой любимый фильм. Мой, чертов, любимый фильм!

— Нет, — отвечает соседка, продолжая смотреть в экран ноутбука. — Можем посмотреть его после этого, — Ребекка медленно водит указательным пальцем по груди Зейна, выписывая какие-то узоры. Она делает это неосознанно, а у меня внутри всё сжимается от этой картины.

— Он еще и моего Слевина украл, — бормочу я, поворачиваясь к ним спиной. Говорю я, не в самый подходящий момент, в тот самый, когда в фильме наступает тишина. Черт.

— Твоего Слевина? — спрашивает Бекка. — Это как мистер Дарси?

Я поворачиваюсь к ним с натянутой улыбкой на лице. Бекка с интересом смотрит на меня, слегка приподнявшись на локте, а Зейн улыбается так, будто добился своего — вывел меня из равновесия. Снова.

Сейчас я веду себя как ревнивый ребенок, к которому в гости привели ровесника, а родители дали маленькому гостю поиграть с моими игрушками. Глупо вести себя так из-за фильмов, знаю, но ничего не могу с собой поделать.

— Да, — говорю я, — Это мой Слевин, мой Джош Хартнетт, мой молодой Бен Аффлек и мой мистер Дарси! Я ревностно к ним отношусь, ну что поделать? — развожу руками в стороны и надеваю куртку обратно. Нужно валить отсюда.

В кармане брякает телефон и я благодарна звонящему, кем бы он ни был. На экране мигает: «Пейно».

— Да, милый? — говорю я, приторным голосом от которого мне самой противно. Зейн слегка напрягается и внимательно следит за мной. Получай, Малик!

— Фу, что за херня?! — возмущается друг на том конце телефона.

— Ты что-то хотел? — продолжаю тем же голосом.

— Помыть тебе рот с мылом. Ты там башкой, что ли, приложилась?

— Хочешь встретиться?

— Уже не уверен, — со смехом отвечает Лиам.

— Буду у тебя минут через пятнадцать.

— Зайди в аптеку по пути, заодно купи себе что-нибудь, ты не в себе. И пончиков купи, только без кокосовой стружки.

— Жду нашей встречи, целую, — сбрасываю звонок, прежде чем Пейн что-нибудь ответит. С трудом сдерживаю смех, представляя сейчас лицо друга. Зейн внимательно оглядывает меня, словно раздумывает над тем, блефую я или нет.

Прощаюсь с ребятами и выхожу из комнаты. Вприпрыжку спускаюсь по лестничному пролету, и едва сдерживаю улыбку, когда слышу позади себя шаги Малика. Он в несколько секунд обгоняет меня и встает прямо передо мной, правда на пару ступенек ниже, из-за чего наши лица находятся на одном уровне.

— К кому идешь? — спрашивает Зейн, смотря мне в глаза.

— Не твое дело.

Его челюсти напрягаются. Малик прячет ладони в передние карманы джинсов и пристально смотрит на меня.

— К кому ты идешь, Кэт? — нетерпеливо спрашивает он.

— Какая тебе разница? — пытаюсь обойти парня, но он преграждает мне путь. — Дай пройти, — Малик не двигается с места, и я ударяю его сумкой, в которой, кстати говоря, учебники, которые я забыла выложить. Зейн даже на сантиметр не сдвигается, будто прирос к этим бетонным ступеням.

— Ты все еще не ответила на мой вопрос.

Мы молча смотрим друг другу в глаза. Я ни за что на свете не расскажу ему куда иду, потому что опозорюсь дальше некуда. Если Зейн узнает, что я притворялась и разговаривала с Лиамом, то он будет припоминать мне это до конца моей жизни. Вспоминаю про инцидент с фильмами в комнате и начинаю злиться с двойной силой.

— «Пёрл-Харбор»?! — с визгом спрашиваю я. — Как ты мог?! А Слевина моего за что?!

Темные брови Малика удивленно поднимаются вверх, затем его губы медленно расползаются в улыбке, которая превращается в смех.

— О, тебе смешно, идиот? — ударяю его в грудь снова, но парень только еще больше смеется.

Зейн наконец успокаивается, но на его губах все еще играет довольная улыбка. Слегка склонив голову набок, он наклоняется ближе ко мне, так, что я чувствую его теплое дыхание на своих губах.

— Я знал, что ты ревнуешь, — нежность в его голосе, слегка сбивает меня с толку.

— Не тебя! А наши… — оговариваюсь, но быстро поправляюсь: — Мои фильмы.

Ревность. Одно из самых ядовитых чувств, которые может испытывать человек. Ревность мужчины какая-то бестолковая, чувство собственности, иначе не назовешь. Самое страшное — это женская ревность, она словно серная кислота, которая разъедает все изнутри. Но когда тебя просят признаться в том, что ты ревнуешь, ты готов в лепешку об землю разбиться, лишь бы не говорить правду.

— Котенок, перестань уже, — он снова тихо смеется, слегка покачивая головой. Во взгляде Малика читается озорство и что-то еще, то, чего я не могу уловить. Он проводит языком по своей нижней губе, а затем прикусывает ее.

Я изо всех сил стараюсь не потерять контроль над собой от этого, казалось бы, безобидного действия.

— Пытаешься отвлечься от меня при помощи кого-то другого?

Отталкиваю парня, и быстро спускаюсь вниз. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть; Зейн стоит облокотившись локтями на перила и с улыбкой наблюдает за мной.

— Тяжело, наверное, так сильно любить меня, не так ли, Китти Кэт? — Малик подмигивает, и в этот момент я безумно жалею, что не купила в своё время рогатку, сейчас бы она пригодилась. Многое бы отдала за шанс, пульнуть сейчас этому дебилу прямо в глаз.

— Пошел в задницу, Малик!

Очередной смешок. Нужно было спустить его с лестницы.

— Я всегда любил тебя за твоё неповторимое красноречие, Кэт, такой богатый лексикон. Столько витиеватых эпитетов и вычурных словосочетаний.

Завтра же куплю рогатку!

***

Звоню Пейну и прошу перенести нашу встречу из его дома — в кафе, потому что боюсь, что Зейн вернется домой, застанет меня с Лиамом, и сразу раскусит мою непутевую ложь.

Лиам уже сидит за столиком, на котором стоят два стакана с колой и два больших бургера с картошкой фри.

— Привет, милая, — со смехом говорит он, когда я сокрушенно опускаюсь на красный кожаный диванчик.

— Ох, пошел нахрен.

— Как мы заговорили… Пару минут назад ты говорила: «Целую» мне в трубку.

Делаю несколько глотков сладкой, шипящей колы через соломинку, складываю локти на столе и молча сверлю друга взглядом. Лиам широко мне улыбается, спустя некотрое время его улыбка растворяется, а взгляд уже выражает легкое недоумение.

— Не объяснишь, почему ты…

— Не спрашивай.

— Я только хотел…

— Нет, — отрезаю я, мокая ломтик картошки в кетчуп.

Пейн хмурится и слегка выпячивает нижнюю губу, это выражение лица означает то, что парень задумался.

— Черт возьми, — он легонько хлопает ладонью по столу, — Зейн был рядом, когда я звонил, да?

Я продолжаю молча жевать, а друг начинает смеяться, прикрыв ладонью рот.

— Перестань, — кидаю в него палочку жаренной картошки, — Если он узнает об этом, ты — труп!

— А если он подумает, что мы мутим за его спиной?

Внимательно смотрю на Лиама, и мне кажется, что это гениальная идея — делать вид, что мы с Пейном пара. Тогда мне не придется притворяться в том, что у меня есть невидимый парень. Пейн, кажется, сразу же раскусывает мой план, подается вперед и начинает истерично мотать головой из стороны в сторону.