This means War

Голос Харрис срывается в конце предложения, и она прикрывает глаза, а затем делает глубокий вдох. Когда подруга поднимает веки, то намека на слезы в её глазах больше нет.

— Если вы не понимаете, что делаете, то нужны ли вы Каппе? — прочистив горло, Пейдж гордо вздергивает подбородок. — Я не хочу потерять место президента из-за того, что сестры не думают о том, что делают. Отныне за любую оплошность все будут вылетать как пробки.

Перекинув волосы с одного плеча на другое, она выходит из помещения, даже не взглянув ни на одну из нас.

***

— Вы даже не попытаетесь сделать вид, что помогаете мне? — спрашиваю я парней, протирая губкой поверхность очередной парты, на которой нарисована сцена из камасутры и довольно подробная.

Малик развалился на преподавательском стуле и, закинув ноги на стол, устремил свой взгляд в телефон. Стайлс занят тем же самым, только он лежит на спине на сдвинутых партах и делает уже двести восьмое селфи по счету.

— Слушайте, — схватив моющее средство и сжав губку в кулаке, перехожу к другой парте, — нам троим назначили это наказание. Мы же так быстрее справимся.

— Сейчас, Скай, — бормочет Зейн, не поднимая на меня взгляда, — пройду бонусный уровень в «Кэнди Краш», и я полностью в твоем распоряжении.

Тяжело вздохнув, перевожу взгляд на Гарри.

— Стайлс?

— Не сейчас, любовь моя, — доносится его хриплый голос. — Мне нужно выбрать удачный фильтр в инстаграме.

— Вы говорили то же самое пятнадцать минут назад, — подтянув резиновые перчатки розового цвета, прыскаю моющим средством на деревянную столешницу и принимаюсь оттирать надписи.

Стирать рисунки тяжело, мистер Мейбл был прав, когда говорил, что мы не думаем о последствиях и о том, кто будет всё это исправлять. Навожу пульвелизатор на очередной рисунок и прыскаю им, представляя себя крутым стреляющим гангстером. Парни всё равно даже не смотрят в мою сторону.

Замираю, когда слышу короткий смешок Малика, и, обернувшись, ловлю на себе его озорной взгляд и легкую улыбку.

— Играй уже, а то, не дай Бог, пропустишь пять конфеток в ряд.

— Как скажешь, — хмыкнув, парень вновь устремляет взгляд в телефон, — Аль Капоне.

Скорчив гримасу, отворачиваюсь обратно к партам. Всё исписано и изрисовано маркерами и ручками разных цветов. Сколько лет этим надписям? Внимание привлекает слово, написанное внизу, на самом краю парты:

Безысходность.

Привлекло даже не само слово, а буквы. Почерк. Именно этим почерком было выведено «стукачка» на лобовом стекле моей машины. Те же четкие, грубые буквы.

— Нашла, — шепчу я себе под нос.

— Что ты там нашла? — интересуется Стайлс, делая очередной снимок себя любимого. — Погоди, — приподнявшись на локтях, он с интересом смотрит на меня, — кажется, я понял, нашла свое истинное призвание? В перспективе я всегда видел тебя только уборщицей.

— Слово, — неразборчиво мямлю я, не в силах оторваться от надписи. — Это тот же почерк.

Перевожу взгляд на Зейна, надеясь найти в нем хоть капельку поддержки. Удивлённо вскинув брови, он смотрит в мои глаза, а затем откладывает мобильник в сторону. Он точно понял, о чём я говорю.

Наше внимание привлекает Стайлс: усевшись по-турецки на парте, он звонко хлопает в ладоши.

— Господи, она умеет читать, Зи! — щёлкнув пальцами, Гарри с радостным видом печатает что-то в телефоне. — Это весомый повод для поста в сплетни.

— Ну хватит уже, — бросает другу Зейн и, поднявшись с места, направляется прямиком ко мне.

Я даже не смотрю в сторону Гарри, боясь увидеть его реакцию на слова и действия Зейна.

— Видишь? — спрашиваю я, когда он останавливается рядом. — Это стопроцентно тот же самый почерк.

Нахмурив тёмные брови, Малик склоняется над партой, вглядываясь в надпись так же, как и тогда на парковке. Прикусив губу, внимательно слежу за тем, как парень изучает буквы. Если это не тот же почерк, Зейн поднимет меня на смех. Он медленно выпрямляется, а затем уверенно кивает головой.

— Это он, — Зейн облокачивается бедром на соседнюю парту и, сложив руки на груди, посылает мне мягкую улыбку, — ты нашла его, Скай.

— Я нашла его, — повторяю я, широко улыбнувшись. Снимаю резиновые перчатки и кидаю их на парту. — Осталось понять, кто здесь сидит.

— Это будет тяжелее, — Зейн оглядывает аудиторию, пробегаясь пальцами по густым волосам, — только мы с тобой делим место, остальные, как нормальные люди, садятся там, где им вздумается. Но в любом случае это тот, кто ходит или ходил на риторику.

— Место не самое приметное, — цокнув языком, тоже пробегаюсь взглядом по помещению, — предпоследние ряды в самой середине.

— Это уже хоть что-то, мы сузили круг.

— Мы? — вскинув брови, посылаю парню едва заметную улыбку. — Хочешь помочь?

— Так, — вздрагиваю, когда Гарри хлопает ладонями по парте, а затем слезает с нее и направляется к нам, — что у вас там за секреты? Со стороны походит на собрание регентов и по совместительству узурпаторов. А все мы знаем, как заканчивают люди, посягающие на чужую власть.

— Многие побеждают, Стайлс, — отвечаю я. — В истории множество примеров.

— Мой брат был президентом Альфы, отец Зейна тоже когда-то был президентом. А вот ты… Правитель, в жилах которого не течет королевская кровь — полный отстой!

— Боже, — усмехнувшись, покачиваю головой, — как красноречиво, кажется, я снова начинаю возбуждаться.

— Знаешь, Эванс, — прищурив глаза орехового цвета, Стайлс натягивает улыбку и подходит ближе, — я думаю, что ты слишком много…

— Этот почерк, — между нами встает Зейн и облокачивается ладонями на парту, — кто-то уже оставил надпись на лобовом стекле Скай, а теперь этот же самый почерк здесь. Мы хотим найти того, кто это сделал.

— Мы? — скривив губы в улыбке, Гарри недоверчиво косится на Зейна. — С каких пор мы помогаем кошкам? Они недавно отказали нам в помощи.

— Мы помогаем каждому из общины, на кого нападают за спиной, — поясняет Малик, пожимая плечами. — Если это происходит с Каппой, не факт, что мы не будем следующими.

Зейн стойко выдерживает долгий взгляд Гарри. По лицу Стайлса невозможно понять, о чем именно он думает, если он вообще думает, конечно. Закусив щеку изнутри, парень нехотя переводит взгляд на парту, а затем удивленно вскидывает брови.

— Я видел этот почерк, — заявляет он и, достав из кармана телефон, устремляет в него взгляд. — И вы, кстати говоря, тоже видели.

— Если он сейчас пошутит про то, что этот почерк видели все, — тяжело вздохнув, присаживаюсь на стул, — потому что это голос истины, мне официально придется закатывать глаза в тысячный раз.

— Просто заткнись, Эванс, — бормочет Стайлс. — Черт возьми, — парень переходит на шепот и смотрит то в телефон, то снова на парту, а потом издает подобие смешка. — Не может, нахрен, такого быть! Нашел!

Гарри разворачивает к нам экран, на котором красуется один из постов сплетен. Фотография розового листка, на котором похожим почерком выведено: «Хватит отдыхать, Блумсбург, время учебы и, конечно же, сплетен! Поехали, пора разносить этот год!».

Затаив дыхание, смотрю на этот пост, не в силах вымолвить ни слова от находки Стайлса. Это невероятно. Тот, кто ведет блог Блумсплетен, и тот, кто сделал надпись на стекле моего автомобиля — один и тот же человек. И он ходит или ходил на риторику.

— Эта херня была выложена в начале этого учебного года, — парень опускает телефон на парту рядом с надписью, и мы склоняемся над экраном, чтобы сравнить абсолютно идентичные почерки. Хлопнув ладонью по столешнице, Гарри едва заметно улыбается и заглядывает нам по очереди в глаза. — Мы нашли зацепку на долбанную стерву!

========== Часть 7 ==========

Вторая суббота октября несет за собой ежегодную осеннюю ярмарку общин. По всей территории кампуса разбросаны палатки с пестрящими плакатами, члены братств и сестринств раздают листовки, приглашая народ в свои общины для того, чтобы потом отсеять большую половину кандидатов.