Бизнес-план счастья

На сайтах действительно было тихо, а вот в одном из самых крупных пабликов в социальных сетях, который читал весь город и который заслуженно считался самой большой помойкой из всех существующих, Вера с изумлением обнаружила пост, рассказывающий об измене Молчанского и о том, что информацию об этом его жена получила одновременно со всеми остальными сотрудниками фирмы.

«Уважаемый бизнесмен и меценат оказался таким же козлом и бабником, как и все мужики, – сообщал автор поста, предпочитающий остаться анонимным. – И главное, что скабрезные фотографии теперь рассматривают во всех курилках «М-софта», перемывая кости начальству. Так что «М – софт» ничем не лучше любой другой конторы, где процветают аморалка и сплетни». Под постом, как водится, уже развернулась обширная ветка комментариев, главный тезис которых сводился к тому, какой же Павел Молчанский придурок и моральный урод.

«Любишь кататься, люби и саночки возить, – мрачно подумала Вера, закрывая сайт. Больше всего на свете ей хотелось вымыть руки. – Нет ничего тайного, что не стало бы явным, и, если изменяешь жене, будь готов, что это вылезет наружу».

Впрочем, расстроилась она несильно. Ее шеф имел твердую репутацию носорога с прочной шкурой, которому всегда было абсолютно наплевать на мнение окружающих. В политику он не собирался, так что отсутствие имиджа верного мужа ничем ему не грозило. Ну есть у него любовница, ну вынес кто-то сор из избы – подумаешь. Переживет.

Все дела, которые нужно было обязательно завершить именно сегодня, до ухода домой, закончились только без десяти семь вечера. Что ж, бывало и хуже. Шеф в офисе так и не появился, впрочем, Вера по этому поводу не переживала. Около четырех часов он звонил, что находится в больнице у Костика и в офис обязательно заедет, но ближе к вечеру.

– Ты меня не жди, – то ли разрешил, то ли приказал он.

Немного подумав, Вера решила, что ждать действительно не будет. С Павлом Молчанским она провозилась весь вчерашний день и всю ночь, а потому имела полное право уделить внимание родителям и сыну, которые ждали ее дома. По дороге она позвонила домой узнать, что купить.

– Папа выходил в магазин, – с гордостью доложилась мама, и Вера обрадовалась, потому что в последнее время отец плохо себя чувствовал, болело сердце, и даже самые простые домашние дела давались ему с трудом. – Так что все есть. Приезжай давай, мы тебя ждем.

Немного подумав, Вера все-таки заехала в модную кофейню и купила маленькие пирожные профитроли, которые обожал сын. Обожал и страшно стеснялся этого. Припарковав машину во дворе, она еще ответила на срочный звонок. Звонили из Питерского филиала, и вопрос действительно не терпел отлагательств. Подняться в квартиру, снять одежду, в которой ходила со вчерашнего дня, принять душ, смыть с лица косметику, натянуть мягкий спортивный костюм, с которого начинался вечерний отдых… Совершив все эти обязательные действия, Вера прошлепала на кухню и уселась за стол, за которым ее ждала вся семья.

Родители и сын уже поужинали, но вечернее чаепитие было обязательным ритуалом, который отменяли, лишь когда Вера была в отъезде. Вот и сейчас самые дорогие в ее жизни люди терпеливо ждали, пока она съест свой ужин – кусок зажаренной до золотистой корочки курицы и маленькие помидоры, порезанные на половинки, пересыпанные семечками и залитые душистым подсолнечным маслом. Сын рассказывал про школу, мама доставала и выкладывала на блюдо пирожные, отец мыл посуду. Благодать!

Вера ела и мечтала о горячем чае с душистыми травами, какой умела заваривать только мама, а еще о том, как она уложит сына спать, поцелует в вихрастую макушку, которая все еще пахнет парным молоком, хотя с каждым годом все меньше и меньше, а потом вытянется на кровати и блаженно закроет глаза. Прошлая ночь, бессонная и тревожная, наваливалась на нее, заставляя держать глаза открытыми из самых последних сил.

Телефон зазвонил так внезапно, что Вера уронила вилку. Опасливо покосилась на экран – вдруг это ее незадачливый любовник решил повыяснять отношения? Обычно он не звонил вечерами, которые проводил с семьей, но, работая в больнице, дежурил по ночам и тогда мог и выйти на связь. Раньше Вера таким внезапным звонкам радовалась, а сейчас почувствовала раздражение. Ну не хочет она разговаривать.

На экране телефона, впрочем, светилось не имя любовника, а совсем другое имя. «Молчанский» было написано там, и, подавив вздох, Вера нажала на кнопку. Ну конечно, приехал на работу в девять вечера и теперь ничего не может без нее найти.

– Да, Павел Александрович, – сказала она, призывая на помощь все свое терпение. Иногда начальник бесил ее своей настырностью и неумением организовывать жизненное пространство без нее, Веры. – Я слушаю, говорите.

Начальник в трубке молчал. Вера слышала лишь его тяжелое прерывистое дыхание, как будто он только что бежал или тащил что-то тяжелое. Вера против воли снова встревожилась.

– Алло, говорите! – Она даже подула в трубку, словно это могло что-то изменить. – Павел Александрович, что-то случилось?

– Ты где? – спросил он через стиснутые зубы. – Слышишь, срочно приходи в мой кабинет.

– Зачем?

– Я не знаю, что мне делать. – Услышав это, Вера чуть не упала со стула, потому что никогда-никогда-никогда на ее памяти Павел Молчанский не произносил такой фразы. Он всегда знал, что делать, и это знание приводило к процветанию «М-софта» и росту благосостояния его основателя. – Я действительно не знаю, Вера. Я приехал в офис и в своем кабинете обнаружил Катю. Она мертва, Вера. И кажется, ее убили.

Офис «М – софта» темнел окнами. Нигде не горел свет, и это почему-то напугало Веру гораздо больше, чем звонок шефа. Если он в офисе, то почему не зажег свет, а если его там нет, то зачем звонил? Что ждет ее, Веру, внутри?

Она немного потопталась перед входом, но все-таки рванула на себя дверь, оказавшуюся, естественно, незапертой. Павел Молчанский никогда не запирал те помещения, внутри которых находился. Вера включила свет в холле, и он тут же разогнал живущих в темноте чудищ, высветив изящный ресепшен, мягкие серые диваны для посетителей, фикус в углу.

Этот фикус почему-то показался таким родным и близким, что Вера чуть не заплакала. Где-то наверху ее ждал Молчанский, но она все равно быстро пробежалась по кабинетам первого этажа: водительской, программистской, комнате, которую занимали снабженцы, – везде заперто. Она подергала за ручку презентационного холла, но и он был надежно закрыт. Вечер, рабочий день уже закончился, оно и понятно.

Поднявшись на второй этаж, Вера постучалась в бухгалтерию. Тихо. Кабинет Гололобова закрыт, отдел маркетинга тоже. Черным провалом зияла лишь дверь в приемную, ту самую, которую она делила с секретаршей Мариной, и где за тонкой перегородкой царствовал Молчанский. Вера шагнула в этот провал, нащупывая кнопку выключателя на стене.

– Это ты? – услышала она тихий, полный внутренней боли голос, в котором не сразу узнала шефа.

– Да, я. Можно свет включить?

– Да, конечно, я просто выключил, потому что был не в силах это видеть. Мне казалось, что я сойду с ума. Где ты была?

Что-то в голосе начальника давало повод думать, что он уже перешел ту тонкую грань, которая отделяет нас от безумия. Щелкнул выключатель, вспыхнули лампочки под дизайнерским потолком, которым Вера очень гордилась. Весь ремонт в новом, выстроенном с нуля офисе был делом ее рук. Не в прямом смысле, конечно, тут работала первоклассная бригада, но нашла ее именно Вера и ход работ контролировала от и до, добиваясь идеального исполнения проекта, в который Молчанский вбухал огромные деньги.

Ему самому было совершенно безразлично, в каком интерьере работать, но для комфорта сотрудников, которых он тщательно подбирал не только по всему городу, но и, пожалуй, по всей стране, как бесценные бусины со дна океана, он не жалел ничего. И Вере жалеть запретил.

Шеф сидел на полу у окна, чуть ли не спрятавшись за то кресло, в котором работала Вера. В его измученном лице оставалось мало человеческого, и Вера вдруг действительно испугалась за его разум. Может, нет никакого трупа? Может, мертвая Катя ему просто привиделась?