Страница 18 из 26
Чувствуется, что всю вину за неудачу бывший командир ВМБ стремился переложить на части 67-й стрелковой дивизии.
В этот день в Ригу улетели из Лиепаи все гидросамолеты, лишив оборону города последней воздушной поддержки. Днем 24 июня командир миноносца «Ленин» капитан-лейтенант Ю. М. Афанасьев, являвшийся старшим командиром в группе ремонтирующихся кораблей, приказал взорвать «Ленин», 5 находившихся на ремонте подлодок, склады боеприпасов и топлива, а экипажи взорванных кораблей направить на сухопутный фронт.
Взрыв кораблей послужил сигналом к уходу из базы отряда сторожевых катеров, катеров пограничного отряда, тральщика «Фугас». После подрыва ремонтировавшихся кораблей единственная оставшаяся в базе подводная лодка С-3 вышла без охранения в надводном положении с поврежденной системой погружения из базы и направилась в Вентспилс. На борту лодки находился экипаж подлодки С-1 (38 человек) и рабочие судоремонтного завода (20 человек). На подходе к Вентспилсу у маяка Ужава торпедными катерами S-35 и S-6 °C-3 была потоплена с помощью глубинных бомб. Ответным огнем 4 немецких моряка были ранены. В плен попали от 9 до 20 человек. Тело командира лодки капитан-лейтенанта Николая Александровича Костромичева прибило к острову Сааремаа, где и было захоронено. Надо сказать, что он вышел из Лиепаи вопреки приказу взорвать лодку. На С-3 погиб и командир подлодки С-1 капитан 3-го ранга Иван Тихонович Морской (Могила).
Клевенский в отчете стремился возложить вину на Ю. М. Афанасьева, приговоренного за уничтожение кораблей к расстрелу, на будто бы самовольный взрыв кораблей:
«Командир ЭМ “ЛЕНИН”, приняв отходящие в беспорядке части, за непосредственную угрозу кораблям, не доложив об этом на КП и не приняв никаких мер не только к обороне, но и выяснению элементарной обстановки, взорвал миноносец “ЛЕНИН” и отдал приказание взорвать ПЛ С-1, М-71, М-80, “СПИДОЛУ” и “РОНИС”, через старшего командира ПЛ, командира ПЛ С-1 – Капитана 3-го ранга МОРСКОГО, что последним, без всякой проверки и разрешения командира базы или его Штаба – было выполнено личным составом кораблей. Предположительно, что корабли были взорваны, в результате большого психологического напряжения вызванного огнем противника и бомбардировкой. Прорвавшаяся к заводу группа автоматчиков в Тосмарском лесу была задержана отрядом обороны подходов к зав. Тосмаре и прибывшим с батарей резервом на машинах в результате боя группа была отбита вторично за линию обороны.
Одновременно противником обстреливалась Вольная Гавань. Один из снарядов попал в минный склад, не вызвав никаких последствий. Кладовщик минного склада – старшина-минер сверхсрочник, поддавшись общему впечатлению от огневого налета и бомбардировки, так же без всякого разрешения взорвал минный склад, что без всякого вмешательства допустил находившийся в Вальной гавани Командир дивизиона пограничных судов – Капитан-лейтенант ФЕНОЧКО и мало того, считая все эти взрывы за отход – вместе с командиром ОХРа Капитаном 3-го ранга СВИРС ушли в ВИНДАВУ самостоятельно.
После взрыва кораблей была выпущена из ЛИБАВЫ ПЛ С-3 (ПЛ С-3, ввиду неисправности систем погружаться не могла), около 2-х часов ночи 25.06 на траверзе маяка УЖАВЫ была атакована и утоплена немецкими ТКА».
Между тем в подрыве кораблей роковую роль сыграло название эсминца – «Ленин». Клевенский особо предупредил Афанасьева, что эсминец, носящий имя вождя мирового пролетариата, ни в коем случае не должен попасть в руки врага. В случае возникновения такой угрозы ему было приказано действовать по Корабельному уставу, в связи с чем надлежало заблаговременно проверить организацию и расписание подрыва надводного корабля и подводных лодок.
По прибытии после оставления Лиепаи в штаб Балтийского флота в Таллине, Клевенский подал Трибуцу докладную записку, в которой всю вину за уничтожение эсминца «Ленин» возложил на Афанасьева: «Командир эсминца “Ленин”, приняв отходящие в беспорядке части за непосредственную угрозу кораблю, не доложив об этом на КП и не приняв никаких мер не только к обороне, но и по выяснению элементарной обстановки, взорвал миноносец “Ленин” и отдал приказ взорвать подводные лодки».
О том, в какой обстановке он принимал решение о затоплении корабля, Афанасьев в суде рассказал так: «К восьми часам вечера [23 июня] открылась стрельба. Она все приближалась к заводу “Тосмаре”, около которого мы стояли. Я увидел, что наша пехота в беспорядке отступает. Я решил все подготовить к взрыву миноносца. Стрельба все усиливалась. Танкетки противника каждую минуту могли прорваться в город. Стрелять я не мог, так как не было угла обстрела… Рядом стоящие подводные лодки получили приказание от командира бригады [подводных лодок] подготовиться к взрыву. Я видел, что с подводных лодок люди выгружаются и готовятся к взрыву. Посоветовавшись с командирами “Спидолы” и “Рониса” [подводные лодки бывших военно-морских сил Латвии, за которыми в советском ВМФ сохранились прежние названия], я решил миноносец взорвать… Утром капитан 1-го ранга Клевенский меня предупредил, что ни в коем случае миноносец не сдавать в руки немцам». Афанасьев также утверждал в суде, что перед взрывом посылал к Клевенскому офицера Чеботарева, который погиб при обороне Лиепаи, с просьбой уточнить указания по поводу уничтожения эсминца, на что командир базы ответил: «Действовать по обстановке». 19 июля 1941 года Афанасьев был приговорен к расстрелу. Расстреляли Юрия Михайловича только 29 июля. 19 мая 1956 года все обвинения против него признали несостоятельными и посмертно реабилитировали. Было решено, что капитан-лейтенант действовал правильно, поскольку у недоремонтированного эсминца не было шансов благополучно уйти из Лиепаи.
24 июня было произведено перераспределение участков обороны. Согласно отчету Клевенского, структура обороны выглядела теперь следующим образом:
«1. Начальником Северного участка обороны назначался Командир 56 СП – Майор КОЖЕВНИКОВ. Северный участок усиливался батальоном 56-СП.
2. Начальником Восточного участка продолжал оставаться Генерал-майор БЛАГОВЕЩЕНСКИЙ, но фронт его ограничен был железной дорогой – ЛИБАВА – ст. КРУСТОГОМС.
3. К югу от дороги был южный участок, Начальником которого являлся Командир 285 СП, в расположении которого было два батальона.
4. Артиллерией ВМБ и приданной одной тяжелой батарей командовал Начальник артиллерии ЛВМБ – Капитан КАШИН.
5. Артиллерией дивизии командовал Начальник артиллерийской дивизии – полковник КОНЕЕВ».
В журнале боевых действий немецкой группы армии «Север» за 25 июня было записано: «Наступление 291-й пехотной дивизии в районе Либавы было приостановлено ввиду сильного сопротивления противника, поддерживаемого огнем стационарных батарей». В этот день немцы ограничились воздушными налетами. Как отмечал Клевенский, «обращает внимание безнаказанное поведение авиации противника. Летая на малой высоте над лесом вдоль дороги и линии окопов, авиация наносила большой урон личному составу».
В утренних боях 25 июня был смертельно ранен генерал Дедаев. В командование дивизией вступил начальник штаба полковник Владимир Маркович Бобович. Пытавшиеся пробиться в Лиепаю из Вентспилса по данному им накануне приказу 114-й стрелковый полк (полковник Муравьев) и дивизион (капитан Коллегов) гаубичного полка не смогли выполнить эту задачу. По утверждению Клевенского, «до своей смерти Генерал-Майор ДЕДАЕВ – Командир 67-СД по предложению Командира ЛВМБ принял решение о концентрации всех разрозненных сил дивизии в ЛИБАВЕ, почему около 5–6 часов 25.06. было отдано приказание стрелковому батальону и артиллерийскому дивизиону – из района НИЦА на р. БАРТА двигаться на север в район ГРОБИНЯ по дороге, ведущей вдоль ЛИБАВСКОГО озера (ЛИЕПАЕС ЭЗЕРЕ) по восточному берегу.
Так как тяжелый арт. дивизион не имел топлива, последнее было выдано из фондов Либавской ВМБ.
Батальон должен был с подходом к ЛИБАВЕ ударить в левый фланг 291 немецкой дивизии.
Между 12 и 16 часами получена телеграмма Народного Комиссара Военно-Морского флота – Адмирала КУЗНЕЦОВА Командиру Либавской Военно-Морской базы – ЛИБАВЫ не сдавать (дословно содержание телеграммы, из-за отсутствия документов, воспроизвести невозможно).