Вновь учиться жить

Глава 1

Москва

Ольга с любовью смотрела на спящую дочь, с нежностью сжимая ее крохотную ручку. Ее принцессе полгода назад исполнилось два годика и этот счастливый праздник она не забудет никогда. Все потому, что как раз в этот день Алине сняли шину Виленского.

Женщина прикрыла глаза, вспоминая свой шок и ужас, когда у дочери обнаружили дисплазию (незрелость тазобедренного сустава у новорожденных). Этот диагноз держался до трех месяцев, а потом поставили новый диагноз: врожденный вывих и подвывих тазобедренных суставов, и малышка с трех до девяти месяцев была загипсована.

Материнское сердце до сих пор сжималось от воспоминаний, как проходили два первых дня, когда у Алины атрофировались мышцы после того, как ее загипсовали. Малышка плакала, не переставая, находясь только на руках. За 48 часов молодая мама скинула больше пяти килограмм, не выпуская ребенка из рук, не имея возможности сходить по своим надобностям. Хорошо, что приехала подруга из другого конца города и ненадолго меняла ее.

Котова, несмотря на свой категоричный и тяжелый характер, очень хорошо общалась с Ольгой, поддерживая и помогая в трудную минуту, не давая возможности отчаяться, опустить руки. Они подружились еще до замужества женщины, и общались до сих пор, не обращая внимания на презрение и ненависть супруга Латровой.

Владимир, стройный, высокий и красивый мужчина, не относился к категории любящих и заботливых мужей. Эгоист, считавший себя идеалом, важным и незаменимым стержнем их семейной ячейки. Он очень негативно отреагировал на диагноз дочери. Изменился в поведении по отношению к Ольге, не желая слушать о дополнительных расходах на частые специальные массажи, перинку Фрейка, используемую до трех месяцев, парафинотерапию и физиотерапевтические процедуры с кальцием. Кричал и ругался, слыша детский плач, категорично отказываясь возиться с больным ребенком, обвиняя жену в изъяне дочери.

Ольга по своей природе была очень нежной и доброй женщиной, где-то даже чересчур наивной, чем пользовались самые наглые в своих корыстных целях. Латрова всем сердцем верила в лучшее и безоговорочно доверяла близким людям, надеясь на взаимность. Женщина не умела ругаться, старалась всегда найти добрые слова для любого, и понять его поступки.

Терпела все, даже когда Владимир задерживался до полуночи на работе или спал у своей матери через два многоквартирных дома, крича, что ему нужно выспаться.

Ей было до боли обидно наблюдать за тем, как муж не желал общаться с дочерью, не в силах приласкать, обнять, а ребенок как никогда в этом нуждался. Мужчина с ехидством и обвинением оправдывался, что подойдет к ней только тогда, когда Алина будет здоровой. Отец девочки осознанно и показательно делал вид, что ее нет, категорически отказываясь остаться с ребенком, когда жена просила, желая выйти из дома за покупками или по своим делам.

Сейчас, когда сняли шину Виленского, и девочка была почти здорова, не считая коксартроза, Владимир все равно не желал видеть ее, впрочем, как и жену в последние месяцы хотя они изредка, но спали вместе.

Ольга не считала себя красавицей, но выглядела хорошо, хотя не помешало бы набрать вес. Русые густые волосы до плеч, широкий открытый лоб, красиво очерченный подбородок, прямой и изящный нос, светлая кожа, выразительные глаза темно-зеленого цвета, тонкая талия, стройное тело – внешние данные вызывали восхищение, притом, что молодой маме было некогда заниматься собой.

Несмотря на то что дочери с восьми месяцев оформили инвалидность, и теперь все расходы на лечение женщина оплачивала на эти деньги, средств катастрофически не хватало.

Муж работал механиком в мастерской, и всегда получал хорошо, особенно от левых заказов, но в последнее время он приходил ни с чем, жалуясь на скупого хозяина, обдирающего его до нитки.

Свекровь, Латрова Наталья Андреевна, невзлюбила свою сноху с первого взгляда, и всячески пыталась ее унизить, утверждая, что она грязнуля, убогая и лоботряска. Последние полтора года она только об этом и говорила, открыто намекая, что Ольга со своим больным ребенком сидит на шее у ее сыночка. Внучку бабушка презирала, считая калекой. Как только Владимир обрадовал мать «замечательной новостью», она явилась к сыну домой, высказывая все, что думала о его жене и ее дочери, желая выкинуть нахлебников из своей квартиры, которую сдавала им. Латров не позволил, жалея испуганную женщину, прижимающую к себе бедное дитя.

Понимая, что выхода нет, Оля занялась шитьем на заказ: постельные комплекты и платья, что она особенно любила, ведь не зря считалась лучшей портнихой в элитном салоне столицы.

Муж, хвалил жену за помощь в семейном бюджете, и совсем перестал покупать продукты, все чаще не ночуя дома, придумывая поводы для ругани. Добившись желаемого, со злостью хлопал дверью и убегал. Утром приходил и просил прощения.

Женщина поправила одеялко и проверила комнату в поисках разбросанных вещей или игрушек, но ничего не нашла. Алина всегда убирала за собой, радуясь, когда мама ее хвалила. Осторожно поднявшись с кровати, Ольга вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.

Поправив розы в напольной вазе, она тяжело вздохнула. Оля была взволнована и… напугана. Сегодня она хотела рассказать мужу о своей беременности.

Латрова даже не представляла, как так получилось, ведь они всегда предохранялись, что мужчина тщательно контролировал. Женщина откровенно боялась его подозрений, ведь муж очень сильно ревновал ее, пусть и нечасто сам проводил с ней время. А если подумает плохое…

Но факт есть факт, и уже четыре недели задержки. Ольга поняла это совсем недавно, соединив все симптомы: грудь набухла, по утрам тошнит, и месячные так и не пришли.

Латрова даже не задумывалась, что такое может произойти. Да с ее ритмом жизни – это неудивительно. Куда уж тут, когда спишь по три – четыре часа, чтобы все успеть по дому, поиграть и позаниматься с дочерью, а также выполнить заказы.

И вот теперь беременна… Денег на аборт у нее не было, а чтобы бесплатно, она, конечно, могла хотя переживала, что начнутся проблемы, ведь прописки у нее нет, но хотела вначале переговорить с мужем. В душе таилась маленькая мечта родить сына. Она знала, что сейчас в семье недопонимание и кризис, но все же надеялась, что это временные трудности и они скоро пройдут. Еще переживала, что с этим ребенком будет так же, как и с дочкой, хотя гинеколог уверяла, что от этого не застрахован никто.

Послышался звонок, и женщина улыбнулась, надеясь, что это муж. Рванула к двери и тут же открыв, увидела Наталью Андреевну.

– Добрый вечер, – пытаясь выдавить улыбку, вежливо проговорила Ольга, не понимая, что злобной женщине нужно от них в такое время.

– Он только у лоботрясов добрый, а кто работал, такого не испытывает, – процедила Латрова и, войдя в комнату, сняла с себя тонкий плащ серебристого цвета и кинула снохе в руки.

Молодая женщина недовольно выдохнула и, повесив на плечики, определила верхнюю одежду в шкаф-купе. Она так не любила общаться со свекровью, что ее уже трясло от будущих унижений в свой адрес.

Если всех Ольга понимала, но свою свекровь нет. Мать Владимира без скромности была жестокой и злобной женщиной, и постоянно требовала огромного к себе уважения, в противном случае угрожала выгнать всех из своей квартиры. И если первое время девушка пыталась спокойно поговорить, спросить, чем же она так ей не угодила, то потом смирилась, слыша от мужа угрозы, что если кто пойдет отсюда, то это она и дочь.

Молодая женщина часто ругала себя за верную, нежную любовь к этому жестокому мужчине, ведь даже сейчас, когда в их семейной жизни огромная трещина, надеялась, что все будет хорошо. Несомненно, глупая, но она действительно верила в лучшее.

Тем временем Наталья Андреевна с дотошной брезгливостью осматривала полки, проводя пальцем в поисках пыли. Ольга молча прошла в кухню и поставила чайник на газовую плиту, не желая слушать ее комментарии. Как бы чисто ни было дома, Латрова всегда находила к чему придраться.