Страница 14 из 23
Невзирая на ордынское иго, Невский всё больше и больше стягивал Русь воедино, объединял её вокруг Владимира Суздальского. "От сего князя Александра пошло великое княжение Московское!" - говорит летопись.
Александр был тогда в полном расцвете богатырских сил: ему исполнилось сорок два года.
...Как никогда, в высшей степени благоприятно для всенародного восстания против Орды складывалась внешняя политическая обстановка. В Германии царила кровавая междоусобная смута: немецкие князья дрались за императорскую корону. Поэтому немецкий рыцарский орден прекратил свои нападения на Русь. Со Швецией же у Александра был подписан длительный мир. Невский заключил союз и с королём Норвегии Гаконом Старым.
Миндовг Литовский, многократно разбитый Даниилом и Александром, запросил мира и породнился с Даниилом Галицким, стали сватами.
В Грузии зрело восстание против татар. И Невский тайно сносился с грузинами.
Но всего радостнее Невскому было то, что наконец-то пошёл развал и в самой Орде. Между потомками Чингисхана - ханом Поволжской орды Берке и ханом орды Персидской Хулагу - кипела вражда, готовая вот-вот разразиться кровопролитием. Надо было готовить силы русского народа к внезапному удару по врагу.
На протяжении целого ряда лет Невский создавал по всему северу Руси под прикрытием непроходимых лесов и болот отборные тайные дружины. Потому-то Александр и находился беспрестанно в пути между Новгородом и Владимиром. По замыслам Невского, эти дружины его должны были только начать восстание против татар, а там поднялся бы и весь народ.
Было несколько таких гнездовий: на озёрах Онежском, Белом, Кубенском и Лаче; на реках Мологе, Онеге, на Сити, Сухоне, на Двине и на реке Юг.
В городе Великий Устюг у Александра было нечто вроде тайного воеводства. Не зря сажал по северным рекам отряды свои Александр: реки были главными дорогами Древней Руси. Князь рассчитывал, что когда ударит набат восстания по городам и сёлам Владимирщины, то по этим рекам легче всего, быстрее всего его отряды устремятся к Суздалю и Владимиру и поднимут народ.
А ещё больше войска скопил он в Новгороде, вне досягаемости Орды.
Русский народ клокотал. И это клокотание народного гнева чуял своим сердцем Александр.
ГЛАВА ВТОРАЯ
- Да, Настасьин, пора, друг, пора! Время пришло ударить на ханов, говорил Невский своему юному спутнику, слегка натягивая поводья и переводя коня на шаг.
То же сделал и его спутник.
Лесная тропа становилась всё теснее и теснее, так что стремя одного из всадников время от времени позвякивало о стремя другого.
Прежнего Гриньку Настасьина было бы трудно узнать сейчас тому, кто видывал его мальчонкой, на мосту через Клязьму. До чего возмужал и похорошел парень! Это был статный, красивый юноша. Нежный пушок первоусья оттенял его уста, гордые и мужественные. Только вот румянец на крепких яблоках щёк был уж очень прозрачно-алый, словно девичий.
Они поехали рядом, конь о конь. Юноша с трепетом сердца слушал князя. Уж давно не бывал Ярославич столь радостен, светел, давно не наслаждался Настасьин высоким полётом его прозорливого ума, исполненного отваги.
- Да, Настасьин, - говорил Александр, - наконец-то и у них в Орде началось то же самое, что и нас погубило: брат брату ножик между рёбер сажает! Сколько лет, бываючи у Батыя и у этого гнуса, у Берке, я жадно ох, как жадно! - всматривался: где бы ту расщелину отыскать, в которую бы хороший лом заложить, дабы этим ломом расшатать, развалить скорей державное их строение, кочевое их, дикое царство! И вот он пришёл, этот час! Скоро, на днях, хан Берке двинет все полки свои на братца своего, на Хулагу. А тот уже послов мне засылал: помощи просит на волжского братца. Что ж, помогу. Не умедлю. Пускай не сомневается! - И Александр Ярославич многозначительно засмеялся. - Татарином татарина бить! - добавил он.
От Настасьина не было у него тайн.
Рассмеялся и Григорий. Грудь его задышала глубоко, он гордо расправил плечи.
- Но только и свою, русскую руку дай же мне приложить, государь! полушутливо взмолился он к Ярославичу. - Ещё на того, на Чагана, рука у меня горела!
- Ну, уж то-то был ты богатырь Илья Муромец в ту пору! Как сейчас, тебя помню тогдашнего. Ох, время, время!
Невский погрузился в раздумье.
Некоторое время ехали молча. Еловый лес, сырой, тёмный, с космами зелёного мха на деревьях, был как погреб.
Слышалось посапыванье лошадей, глухой топот копыт, позвякиванье сбруи...
И снова заговорил Невский:
- Нет, Гриша, твоя битва не мечом. Твоя битва - со смертью. Ты врач, целитель. Такого где мне сыскать? Нет, я уж тебя поберегу! - Он лукаво прищурился на юношу и не без намёка проговорил, подражая ребячьему голосу: - Я с тобой хочу!
Александр с Настасьиным и четверо телохранителей ехали гуськом - один вслед другому. Вдруг откуда-то с дерева с шумом низринулась метко брошенная петля, и в следующее мгновение один из воинов, сорванный ею с седла, уже лежал навзничь.
В лесу раздался разбойничий посвист.
Настасьин выхватил меч. Охрана мигом нацелилась стрелами в чью-то ногу в лапте, видневшуюся на суку.
Лишь один Ярославич остался спокоен, он даже и руку не оторвал от повода. Он только взглядом рассерженного хозяина повёл по деревьям, и вот громоподобный голос его, заглушавший бурю битв и шум новгородского веча, зычно прокатился по бору:
- Эй, кто там озорует? Полно!
На миг всё смолкло. А затем могучий седой бородач в помятом татарском шлеме вышел на дорогу. Сильной рукой, обнажённой по локоть, он схватил под уздцы княжеского коня.
- Но-но! - предостерегающе зыкнул на него Александр.
Тот выпустил повод, вгляделся в лицо всадника и хотел упасть на колени. Невский удержал его.
- Осударь? Олександр Ярославич? Прости! - проговорил старик.
- Не надо, не называй меня так. Зови Александр Фёдорович. Будто боярин я.
- Понял, осударь... - И тотчас исправился: - Понял, Олександр Фёдорович.
Тут и Александр узнал предводителя лесных жителей.
- Да это, никак, Мирон? Мирон Фёдорович? - воскликнул он изумлённо.
Мирон отвечал с какой-то торжественной скорбью: