Страница 3 из 3
Аркадий вертел её в руках, рассматривая.
– Да обычная казацкая визитка, пойдем уже – тащил его за локоть Алексей.
Жигули стремительно покинули площадь, оставив недавних пассажиров в облаке пыли.
Пыль осела, и они увидели богатыря. Богатырь немного запыхался:
– Фуф. Это Гришка был? Его же машина! – Здоровяк, казалось, ещё и растерялся.
– Да. – Неуверенно протянул Аркадий, медленно запрокидывая голову, чтобы заглянуть незнакомцу в глаза
– Чего ж он сорвался, я ж ему махал? – Они пожали плечами.
– Не знаете, подвозил он Ленкину..? Городского вида такая…
Аркадий собирался уже что-то ответить, но Алексей опередил:
– Врать не будем, мил человек, не знаем!
– Видал? – Алексей кивнул на удаляющегося бугая, когда они остались с Аркадием вдвоём. – Херасе, Вовчик! За таким из Москвы хоть на край света. Ленку можно понять. Да?
– Эх, молодёжь, – деланно проворчал Аркадий, – всё бы вам на женатых мужчин заглядываться. Что? Не стал дядю Гришу выдавать?
– Да мало ли. Не зря же он так экстренно соскочил.
Музеев оказалось несколько, и в каком мои следопыты обнаружили ту самую Ксению, в их сбивчивом рассказе растворилось, или может я сам упустил. Но случилось. Видимо, суждено.
Тускло освещенное помещение. Концентрированный музейный запах. По выражению Алёши – пахло единицами хранения.
Клинок завораживал. В полутемном зале он слишком выделялся на фоне прочих бытовых экспонатов. Вся поверхность его была испещрена бесчисленными отметинами – покрупнее да помельче. Казалось, весь боевой путь отразился, точно в зеркале, и оставалось только гадать, в каких горячих передрягах побывало это холодное на вид оружие. Алексей поневоле увлекся и завис.
– Гляди, – кивнул подошедшему Аркадию, – сабелька примечательная!
– Это шашка. – Невозмутимо рубанул тот.
Алёшу аж перекосило:
– С чего бы?
– Хотя бы с того, что у неё отсутствует гарда. – Это уже произнесла обладательница звонкого, прямо девчоночьего, голоса, которая неслышно возникла и возвышалась теперь над Аркадием стройной фигурой в чем-то темном и длинном. Эдакий дементор, но обворожительный, несмотря на возраст. А вот голос безжалостное время будто пощадило. На бэйджике значилось: Ермакова К.В.
«Уставились», наверное, самое корректное слово, чтобы обозначить последовавшую паузу. Ксения Васильевна грацией и статью так и будила в памяти волнительные образы Шолоховских героинь. Парни мои уже подсознательно и, не признаваясь, кусали локти, что не довелось пересечься лет на двадцать пораньше. А я в первый раз пожалел, что пропустил поездку.
– Издалека к нам? – Роль гостеприимной хозяйки ей определенно не шла.
– Из Москвы.
– Ну, осмотрелись? Что же вам ещё показать?
– Да мы вроде всё уже изучили – медленно, собираясь с мыслями, проговорил Алексей – Вопрос у нас есть – не знаем, как удобнее спросить.
– Смелее, молодой человек. – Мне бы вот уже стало неудобно на месте Алексея
Ему, наверное, тоже:
– За молодого человека, конечно, отдельное спасибо. – Разговор с Ксенией уверенно заходил в бесперспективное русло. – Вы тоже восхитительно выглядите.
– Благодарю, у нас на Дону воздух – почувствовали, наверное. Мне следует спросить, сколько вам на самом деле лет?
– Сорок два.
– Что ж, надо признать: вы прекрасно сохранились.
– Благодарствуйте. У нас в Москве пища богата консервантами.
Вдруг поняв, что вязнет в бессмысленной пикировке, Алексей решил двигать напрямик:
– Памятник. Который снесли. Нам сказали, вы единственная, кто пытался его сохранить.
– Кто же сказал? Гришка?
– Поразительно! С первого раза угадали!
– Да не сложно.
– Но почему?
– Почему всем было наплевать или почему я дергалась? – Поджав губы, он жгла Алексея исподлобья, так что Аркадий старался даже в её сторону не смотреть.
– Ну про остальных мне более-менее понятно всё. – Хмыкнул Алексей. – Свою историю расскажете?
Ксения грустно улыбнулась уголками губ и с шумный вздохом развернулась приглашая нас последовать:
– Да вот же она смотрите.
В углу, на стене, в простенькой рамке висела та самая фотография, но не совсем. Знакомый ракурс, разворот плеч, прямой взгляд, унаследованный в точности.
Аркадий с Алексеем переглянулись и опять уставились на хозяйку вопросительно.
– Василий Ермаков. Восьмая кавалерийская дивизия червонного казачества. Первая конная армия Семена Михайловича Буденного. – звонко доложила, уже не как экскурсовод.
– Когда приехали место под памятник смотреть, карточку увидели и всё само собой решилось. – Вздохнула. – Ну а когда в девяностых начали Мелеховский устанавливать, буденновец мой стал неудобен, значит. Но, может, и устоял бы если б не этот особист из Москвы.
– Резников? – перебил дотошный Аркадий.
– Да, Резник, большой оказался "почитатель творчества" Михаила Александровича. Та ещё мразь.
Помолчали.
– Так вот просто взяли и снесли? – уже на выходе спросил Алексей.
– Написали: в аварийном состоянии.
И тут Алёша выдал! За ним и раньше водилось – способный, чего уж, мальчик. Однако, всякий раз врасплох, что называется. Вот и сейчас:
– Ксения Васильевна, – ни с того ни с сего начал Алексей, – а меня ведь любимая девушка предала. – Говорил он медленно, нажимая на первые буквы, как бы заикаясь слегка.
Ермакова просверлила его недоуменным взглядом, но промолчала, вроде ждала продолжения. Ну да, а что вы хотели, чтобы она ему подмигнула, мол, добро пожаловать в клуб?
– Изменила с лучшим другом, можно сказать… Лет десять уже как… А забыть её не могу! И простить не могу!
Никто опять не решился нарушить трагический монолог, и Алексей уже в полный рост подминал мизансцену:
– Мы вот смотрим все эти свидетельства… – Он порывисто приобнял одной рукой Аркадия, видимо, в качестве иллюстрации «мы», от чего тот невольно вздрогнул.
– А между тем, доходит до нас самый главный, самый пронзительный ужас войны? Это ведь не смерть, как таковая! К смертям увы привыкают, и они уже не кажутся столь ужасными. Куда ужаснее упущенные минуты жизни! Сегодня ты мог поговорить с человеком, сказать о любви своей – признаться, или прощения попросить, а может наоборот – дать всего лишь возможность попросить прощения… И да, простить! Но не сделал из-за какой-то своей обиженной, ущемленной – мелкой по сути, но раздутой так, что она, мать его, солнце заслоняет… – Он постучал себя в область грудной клетки и в глазах блеснуло влажным – Гордыни – выдохнул сорвавшимся вдруг голосом. А завтра – бац – нет человека – война! И с чем тебе жить нехилый остаток твоей никчемной жизни? – С гордыней?.. – Алёша по-детски всхлипнул и замолчал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.