Сумрачный мир

– У меня есть план. – сказал ехиатойец.

– Что же это за план, – с сомнением в голосе, спросила Рита – если ты о нем в Поселке не сказал?

– Он вам вряд ли понравится… – серьезно ответил Гаврилыч.

– Ладно, не тяни, – Миша достал флягу из котомки, но открыть одной рукой не смог и ему на помощь пришла жена – рассказывай свой план.

– Вы идете прямо и сдаетесь первым, кого увидите из них….

– Ты прав, – перебила его Рита – нам такой план не нравится, причем совершенно не нравится!

– Подожди, – рассудил мужчина – пусть расскажет до конца.

– И так, вы сдаетесь, и говорите, что хотите к ним примкнуть. Они поведут вас сразу в Дит, а он находится всего в полудне ходьбы от края Железной степи. То есть вы пройдете практически всю их землю быстрым шагом, не тратя время на скрытность.

– Ага, а потом, – не выдержала Рита – застрянем у этих психов, по мне так лучше скрытность!

– Вы не потеряли ленты, что я вам дал? – спросил Гаврилыч.

Миша молча достал из рюкзака две красные ленточки, шириной в палец и метровой длины.

– Хорошо, намотайте их на руки, стоит вам только уронить их на землю и ровно через двадцать секунд, я буду рядом с вами, – ехиатойец ухмыльнулся – а я придумаю, как отвлечь их от ваших персон.

– Не нравится мне это! – сказала Рита, наматывая ленточку на правую руку.

– Выбора все равно нет, – пожал плечами Миша и подхватил котомку – если хочешь, останься.

Рита фыркнула и пошла вниз. Передвигаться по плато было трудно, камень был скользким и они постоянно рисковали свалиться в расщелины, большинство из них были неглубокими, но ногу сломать хватит и метра.

Чуть ниже пролегала застывшая река из лавы, ровная как дорога, идти стало легче. Как помнил Миша, эта дорога ведет к Черному озеру, куда впадает Ахерон. Озеро не переполнялось, Миша думал, что из него течет подземная река.

Рита подобрала несколько ярко-голубых грибов с коричневой ножкой, незнакомых Мише. И принялась с аппетитом жевать. Предложила мужу, но он отказался. Во-первых, он хоть и старался не показывать вида, но сильно нервничал. А во-вторых, то, что могла спокойно есть его жена, не всегда принимал его желудок.

Они шли уже почти два часа и никого не встретили, у Миши затеплилась надежда, что они пройдут незамеченными. Иногда слева доносились истошные крики, но слишком далеко.

Человека они встретили внезапно, свернув за скалу. Тот сидел обнаженный на камне, в совершенно невообразимой позе. Волос на теле не было, судя по ожогам на голове и в паху, он их сжег. Острым осколком вулканического стекла, он срезал себе кожу с бедра, издавая при этом странные звуки, среднее между стоном и иканием.

Ортодокс так увлекся членовредительством, что не заметил их. Возможно, им бы удалось проскользнуть мимо. Но Рита увидела, что он сделал со своими ногами, и вскрикнула от ужаса. Человек повернулся к ним лицом, его глаза были странно выпучены, только потом Миша понял, что ортодокс отрезал себе веки. Но сейчас было не до рассматриваний. Тонким голосом человек закричал:

– Вы кто такие? – судя по голосу, он резал не только ноги – Падшие?

Миша не стал тратить время на разговоры и подбежал к человеку. Юношеское увлечение боксом не забылось. Прямой удар в челюсть, отправил ортодокса в нокаут. Они связали сумасшедшего и заткнули ему рот, после чего оттащили в сторону от дороги. Рита не хотела связывать несчастного, ведь ему придется не один час выбираться, но Миша резонно указал, что если он поднимет тревогу, хитрый план Гаврилыча, пойдет насмарку.

Все же Рита обработала его раны мазью из красного клевера, что ускоряет процесс регенерации и обезболивает. Миша считал это пустой тратой времени и лекарства, как только сумасшедший развяжется, он примется опять кромсать свое тело.

Они вернулись на дорогу, и пошли дальше. Впереди показался огромный, утес из песчаника, изъеденный пещерами. Пресловутый город Дит. Дорога шла немного правее. Пока их не заметили или, скорее, не обращали на них внимания. Издалека ортодоксы не видели, что они одеты и принимали их за своих.

– Давай вернемся к первоначальному плану, – сказал Миша – и попробуем прокрасться мимо.

– Поздно. – Рита указала рукой на три фигуры стоящие на дороге. Миша прикинул их шанс пробиться, но увидел еще двоих стоящих на гранитном утесе.

– Раздевайся, – сказал муж и начал стаскивать с себя рубаху – если Гаврилыч облажается, нам хана, они новеньких по десять сезонов держат взаперти, пока они окончательно не съедут с катушек и не превратятся в таких же психов.

Демонстративно бросив одежду на камень, они пошли к встречающей группе. Троица была колоритной, двое мужчин и женщина, во-всяком случае, Миша предположил, что это женщина, по голосу, определить по внешности не получалось. Она вся была обожжена до такой степени, что местами проглядывали кости. Женщина тоскливо завывала, без слов, на одной ноте. Один из мужчин опирался на костыль, потому что с левой ноги сняли почти все мышцы, регенерация только началась и он, видимо испытывал невероятную боль, но даже не морщился, уже привык, наверное. Главный выглядел почти нормально, пока они не увидели, что всю его спину и бок, разъедает огромный химический ожог, в язве проглядывали ребра и шевелящиеся за ними легкие.

– Приветствую в юдоли печали, о падшие! – хрипло сказал главный – Что привело, вас сюда?

– Скорбь о грехах наших. – Миша говорил, стараясь, чтобы его голос звучал тоскливо, а не перепугано.

Троица посовещалась, точнее, совещались двое мужчин, женщина лишь однажды прервала свой тоскливый вой, показала обгорелыми пальцами на Риту и что-то булькнула, после чего опять завыла. Миша огляделся, место для встречи гостей ортодоксы выбрали идеальное, лавовая река в этом месте проходила между скалами и по бокам высились четырехметровые отвесные стены. Мужчина невзначай обернулся, так и есть, позади дорогу перегородили еще трое, они в ловушке.

Он повернулся к Рите и погладил ее по плечу, чтобы немного подбодрить. Женщине стало легче, когда она увидела, как спокоен и уверен ее муж. Вместе им любая беда нипочем, в это она свято верила. Ведь с тех пор как Миша появился в ее жизни, ей не всегда приходится быть сильной, иногда можно спрятаться за его спиной. Их не венчали в церкви, не расписывали в ЗАГСе, но именно это ощущение, делало его, настоящим мужем.

– Скорбь, плач и скрежет зубовный, наша участь! – наконец обратился к ним главный – И хорошо, что вы это поняли. Мы принимаем всех кающихся и надеемся на Милость!

– Милость! – разноголосо рявкнули все окружающие их ортодоксы.

– Мы проводим вас в кельи – внезапно, приятным и, даже бархатистым голосом сказала обожженная женщина. За то время что они стояли, ее тело начало регенерировать и сочится свежей кровью, а местами, появлялись пятна живой кожи.

Но пройдет еще очень много времени, прежде чем она полностью восстановится, подумала Рита и тут же осознала, что женщина не допустит полного восстановления. Она будет опять и опять творить с собой такое же и с ней тоже, если план Гаврилыча не сработает.

– Почему вы не скинете всю одежду? – пробасил одноногий, Рита не поняла, что он имел ввиду, пока он не показал на ленточки на их ладонях. Женщина замешкалась с ответом, и ей на помощь пришел муж:

– Мы дали зарок, не снимать их, пока не попадем в город надежды, в Дит. – с пафосом, столь любимым ортодоксами ответил он.

– Что же, недолго осталось вам носить богохульные, человеческие тряпки. – сказал одноногий.

Он отвлекся, под его костыль попал камень, он изувеченной ногой рухнул на кучу щебня и завыл от боли. Товарищи не сделали даже попытки ему помочь, да он и не просил помощи. Если у Риты были сомнения во всем что рассказывали про ортодоксов, сейчас она убедилась, они больные на всю голову. Только сумасшедшие могут возвести страдания в ранг добродетели, а взаимопомощь объявить грехом. Впрочем, один вид помощи, они признавали, помощь в издевательствах.

Довольно скоро они пришли в Дит. Рита осматривалась, не из любопытства, скорее присматривая лазейки для возможного бегства. Живописным его не назовешь. В утесе высечены пещеры, а вокруг ютились несколько сот хибар. Но если жилищный вопрос ортодоксов не волновал, то религиозные сооружения были внушительными и сделанными на совесть. Пять огромных мавзолеев сложенных из черного базальта, стояли по краям круглой площади. Миша даже представить не мог, как ортодоксы тащили и обрабатывали такие валуны, здесь, наверное, была уместна пословица о том, что если заставить дурака молиться, ничего хорошего не получится.