Страница 2 из 12
– Опять Александр Сергеевич выиграл! Он самый внимательный из нас.
– Всё-таки не женское это дело в карты играть!
– Все, сударыни. На сегодня хватит. Продолжим завтра в это же время. А сейчас мне надо идти к компьютеру, друг из Геттингена выйдет на связь.
– Это Ленский, что ли? – ехидно поинтересовалась Эльвира.
Друг не заставил себя долго ждать. Правда, был он из Геттингена у другого Александра Сергеевича – у нашего он был из земли Мекленбургской и не собирался в ближайшее время приезжать в гости. Просто поприветствовал и сообщил, что у них жара выше тридцати градусов, она затрудняет велосипедные прогулки ленивых немцев. Но он, не в пример им, ездит на велосипеде в город на репетиции в опере, где поёт в массовках, правда не в театре, а на театральных ступенях и вечером, когда не так жарко.
– А у нас в Петербурге идут дожди. Слава богу, поливать мне Катерина не велит.
– А моя Машка отказывается ездить в оперу. Говорит, что в трамвае много арабов, она их боится: вдруг пристанут.
– Ну, уж это женские глупости! Что они в вашем законопослушном обществе могут сделать?
– Знаешь, если честно, то они таки могут.
Вечерние карточные посиделки обычно проходили в двух отделениях: «не брать взятки» и «берем взятки – отыгрываемся». В антракте, как правило, устраивалось чаепитие. Игроки, вернее игруньи, приносили что-нибудь вкусненькое, чаще всего приготовленное днём. Наталья Николаевна, невнимательная в картах, была большой искусницей в пирожках. В маленькой электрической духовке она пекла пирожки то с ягодами, то с яблоками, в зависимости от летнего месяца. Сейчас уже созревали и падали мелкие красно-полосатые яблочки, кисло-сладкие и очень вкусные.
– Катерина, доставай из кастрюльки мои пирожки пока тёплые!
– Отлично! А я принесла крыжовенное варенье, вечером сварила. Вы же видели, сколько у меня крыжовника! Не знаю, что буду с ним делать. Приходите и рвите кто сколько сможет, и ты, Александр Сергеевич, тоже…
– Эльвира, ты отрезаешь хвостики от ягод?
– Ни боже мой! В них самые витамины, к тому же работы меньше. Если отрезать миллион хвостиков, жизни не хватит!
Ксения, которая на дачу приезжала не каждую неделю, ничем не могла поразить дачных приятельниц, но старалась из города привезти им что-нибудь вкусненькое. Вот и сейчас она на тарелочке разламывала что-то тёмное:
– Я из города привезла новый шоколад, горький с имбирём и лимоном. Вот на тарелочке разломила плитку. Пальчики оближете!
За чаем обсудили божественную жизнь соседа Кирилла Ивановича. Дело в том, что ближайший сосед Ксении, выйдя на пенсию, зачастил в находящийся неподалёку храм божий. Первое время он ездил туда, как считали соседки, пару раз в месяц грехи замаливать. А грехов, по их мнению, у него было предостаточно. Во-первых, за годы жизни на даче он сменил нескольких жён и любовниц, их сосед не скрывал. Разговор о детях, которых никто никогда не видел, он резко обрывал: «Детей не люблю, но не волнуйтесь, я их обеспечиваю». Не любить собственных детей – большой грех, на этом все соседки сходились во мнении. С последней его дамой, милой и молодой, которая хозяина и сад его лелеяла, гостей привечала, он поступил совсем нехорошо. Просто когда узнал, что у них будет ребёнок, попросил её съехать. Она, будучи благородным человеком, конечно, уехала. Дальнейшая её судьба оказалась трагической, о чём стало известно дачникам.
– Вы знаете, что она родила? Но от горя, очень его любила, вскоре попала под машину и умерла.
– Ужас какой! Помните, у него была собака овчарка, охраняла дом и сад? Я видела однажды, как он её стегал ремнём, а собака скулила. Разве можно бить своего пса?
Но при обсуждении все сошлись на том, что в последнее лето он стал совсем другим человеком: живёт один, всем помогает, соседям часто предлагает купить что-нибудь, когда на машине едет в магазин.
– И воду святую он регулярно привозит из церкви, раздаёт бутыли.
– Со мной ездил в поселковый мебельный магазин, помог заказать кухню.
– А мне привёз резиновые водоёмы для сада и материал на крышу…
В результате дамы единодушно решили, что это влияние воцерковления. Особенно после того, как узнали, что Кирилл Иванович последние два года стал трудником в церкви. Он и не скрывает своей деятельности там.
О церковных событиях соседки часто теперь слушали эмоциональные рассказы. Дело в том, что деятельному Кириллу мало было работать в двух своих садах, где он ухаживал за десятком плодовых деревьев и сотней кустов малины, смородины, крыжовника, клубники и чего-то ещё, где у него в парниках зрели огурцы и помидоры, а газон постепенно стал походить на английский. Нет, его активной натуре недостаточно было общения с соседями – он жаждал душеспасительных бесед с новыми людьми. В этом стремлении незаменимым местом явилась симпатичная деревянная церковь, в которой можно было не только покаяться, но и искупить грехи благими делами. Первый раз выходящий из ворот с большой сумкой батюшка, увидев его у старой, но вполне ещё бодрой красной автомашины, спросил:
– Вы не могли бы подвезти меня к станции?
– С удовольствием, отец, садитесь. Сумку я поставлю на заднее сиденье. Вам удобно?
– Вполне. Благодарствую.
С этого случая завязалось, а потом и укрепилось знакомство Кирилла со служителями культа этой славной церкви. Благожелательность немолодого мирянина, приятная манера общения вкупе с его искренним желанием помочь и не требовать за это денег сделали его незаменимым в выполнении разных несложных поручений. Рано утром каждую субботу и воскресенье он освобождал багажник и выкатывал свою верную подругу из маленького садового гаража. Закрыв калитку, в скромной футболке и джинсах он садился за руль и, улыбнувшись сам себе, медленно ехал по дорожке садоводства к воротам. Проверял он машину автоматически, она с вечера пятницы была готова к выполнению главной его миссии в церкви – развозом в пределах посёлка даров и подарков.
Ксения ехидничала:
– Опять едешь на послушание?
– Я называюсь трудник. Ты бы знала, какие они богатые! Я даже не предполагал. От разных спонсоров-дарителей церковь получает подарки тысячные, а отвожу я тем, кто сам не может прийти, и тоже дары будь здоров! Батюшка в своём кабинете открывает ящик стола, я вижу толстые пачки красных купюр. Не сотенные пачки, а пятитысячные! Вынимает и запросто мне даёт для передачи по адресу. Я везу, отдаю, меня за стол сажают, кстати, в хоромах отличных, не чета нашим дачам, угощают чаем, а вчера вот и бутербродик с красной рыбкой поднесли. Я не отказываюсь, беру. Ведь честно заработал, да?
– А кому предназначены церковные подарки?
– Точно не знаю, но последний раз я возил большой пакет старушке, она не выходит из дома, а раньше работала у них. Она меня благодарила за подарок, чаем угостила и, пока я пил, поведала, какой внимательный батюшка и все сёстры и братья в церкви. Да я и сам это вижу, согласился. В предыдущее воскресенье отвозил бумаги в дом казначея. Мужик он деловой, с виду не отличается от начальника отдела в моей районной администрации, только что волосы у него длинные, борода, да ходит в рясе.
– Тебе не кажется, Кирилл, что церковь нынче такая же бизнес-единица, как любая другая?
– Не только не кажется, а именно так и есть. Ритуальные услуги, свечи, святая вода, трапезы, подношения – поверь, бизнес в РПЦ не хуже, чем в «Газпроме» или «Роснефти». Вы бы видели, дамы, как живут деятели в нашей епархии! Какие особняки! Сады! Машины!
Дачники нашего садоводства как раз видели. Напротив нас на шоссе высокий коричневый забор, перед ним каштаны. Пассажиры автобуса часто просят водителя остановить по требованию «у поповской дачи».
Над забором высятся верхние этажи красивого рубленого дома и черепичные крыши нескольких подсобных построек.
– Там живёт казначей нашей церкви. Я видела большой красивый сад, когда встречала Ксению, а у них открывали ворота, – сообщила всезнающая Эльвира.