Страница 20 из 24
Одной из причин такого состояния дел являлась слабость кадрового состава указанных органов. Наиболее подготовленные сотрудники и руководители из системы ВЧК были мобилизованы на деникинский фронт, реально являвшийся наиболее опасным летом и в начале осени 1919 г. Кроме того, на западном направлении более, чем где-либо еще, проявлялось отсутствие координации в работе чекистских аппаратов. Добавим сюда тот факт, что положение усугублялось их перманентной реорганизацией. Подтверждением сказанному является доклад начальника ОО 16-й армии Западного фронта Я.К. Ольского (Куликовского) на 1-м съезде особых отделов в декабре 1919 г. Он, в частности, отмечал следующее: «…наш особый отдел пережил фазис смены начальников, а поэтому каждый начальник переменял систему работы, не было никакой системы и никакой продуктивности»[188]. Далее он заявил о том, что особые отделы дивизий занимались только борьбой со спекуляцией. Начальник армейского Особотдела (предшественник Ольского) был в конце ноября предан суду военного трибунала за разного рода нарушения. Главным дефектом работы Ольский считал отсутствие опытных сотрудников.
Последнее было решающим аргументом в демарше начальника следственной части ОО Западного фронта В.И. Музыканта в вопросе очередного навязывавшегося из Москвы непродуманного изменения организационно-штатной структуры. Предлагалось, в частности, ликвидировать должности заведующих следственными отделениями. «Следователь, — писал в одном из докладов Музыкант, — мол, должен работать по чистой своей коммунистической совести и не должен быть подвергнут в своей работе какому бы то ни было давлению со стороны… я пытался доказать, что честная совесть коммуниста это в большинстве случаев фикция… и еще больше, честные коммунисты — истинные борцы, происходят из низов населения и в подавляющем большинстве еле водят пером, а следователь должен быть по крайней мере человек настолько грамотный, чтобы он мог зафиксировать высказанные подследственным слова на бумаге»[189]. Это был, что называется, крик души болеющего за общее дело человека. Но, к сожалению, услышан он не был. В цитируемом документе выделим еще одну исключительно важную для рассматриваемой темы фразу, которой доклад и завершается: «На Особый отдел Западного фронта центр смотрит как на лишний отдел, которому в данный момент особой работы нет и он существует как резервный аппарат»[190]. Заметим при этом, что доклад датирован 14 октября. Сие означает отсутствие в Центральном аппарате — Особом отделе ВЧК — адекватной оценки обстановки на западном направлении, в частности, польской угрозы в середине осени 1919 г.
Даже спустя месяц, в ходе работы 1-го съезда особых отделов, в частности в его решениях, не нашли своего отражения угрозы со стороны польской разведки и подпольных структур ПОВ. И это при том, что Красная армия успешно наступала против войск Деникина в ноябре — начале декабря 1919 г., освобождала все новые и новые территории. Уже обозначился крах белогвардейцев на южном направлении. В это время Реввоенсовет Западного фронта представил доклад председателю СНК В. Ленину, а 29 января 1920 г. и председателю РВСР Л. Троцкому, в котором высказал опасение за ситуацию во фронтовой зоне ответственности. Одной из причин озабоченности было то, что «в последнее время фронтовым Особым отделам ВЧК приходится отмечать чрезвычайное увеличение шпионажа в районе Западного фронта со стороны белых. Дело борьбы со шпионажем является для Западного фронта первостепенным»[191]. Маловероятно, но возможно, что копии этих докладов не присылались в ОО ВЧК. В любом случае кажется странным отсутствие аналогичной обеспокоенности руководства чекистского ведомства. В политической части своего выступления на 1-м съезде особых отделов Дзержинский, давая оценку сложившейся ситуации на фронтах, вообще не упомянул Западный фронт и конкретно Польшу[192].
4. Борьба с польской разведкой до начала масштабных боевых действий
Аналитики из 2-го отдела польского Генштаба точно подметили некую успокоенность советских руководителей относительно возможной активизации боевых действий между двумя странами. Они считали, что, предложив мир Финляндии, Эстонии, Латвии и Литве, большевики сконцентрируются на добивании деникинских войск и не предпримут наступление на занятые поляками территории[193]. Однако в документах польской разведки нет указания на ослабление разведывательно-подрывной деятельности против Советской России и Украины. Наоборот, составители доклада — сотрудники спецслужб и МИД — предложили своему правительству и военному командованию проводить энергичную разведку, которая должна была стать «гарантией от всех неожиданностей со стороны большевиков»[194].
Обращая внимание на недооценку военными и чекистами польской угрозы, нельзя, тем не менее, говорить о неком «замирании» борьбы с польской разведкой и контрреволюционными подпольными организациями в зоне ответственности Южного (с 10 января 1920 г. Юго-Западного) и Западного фронтов во второй половине 1919 — начале 1920 г.
После захвата поляками Вильно советские власти решили незамедлительно отреагировать на это вероломное нападение. К сожалению, у чекистов не имелось на то время готовых к реализации оперативных материалов по нелегальным ячейкам ПОВ и разведсетям польской разведки. Поэтому пришлось прибегнуть к уже неоднократно испытанному методу — взятию заложников. По радио распространили следующее сообщение: «…в ответ на произведенные ими (польскими военными. -А. З.)массовые расстрелы в Москве арестованы в качестве заложников 250 польских граждан, представителей буржуазии, среди которых находятся архиепископ барон Ропп и барон Денталь. Кроме того, арестован весь персонал представительства бывшего Регентского Совета в Москве и Петрограде, а также все представители бывшего Регентского Совета в провинции: в Воронеже, Туле, Брянске, Владимире, Смоленске, Иваново-Вознесенске и других городах»[195]. Добавим к этому и открытое послание председателя СНК Украины X. Раковского руководителю польского правительства И. Падеревскому от 22 июля 1919 г. В нем говорилось, что в ответ на наступление поляков на Украине «украинским красноармейским частям отдан приказ о передаче революционным трибуналам захваченных польских офицеров, Всеукраинской Чрезвычайной Комиссии объявить заложниками всех польских аристократов и польских буржуа, находящихся на территории Украины»[196].
Нужно иметь в виду, что взятие заложников — это была не только превентивная мера для сохранения жизней коммунистов, работавших в Польше, но, как показал опыт того времени, и реальная попытка парализовать активность польской разведки на советской территории. Насколько это удалось, судить трудно. Однако последовавшие после этой операции разоблачения разведывательно-диверсионных групп и отдельных агентов противника в некоторой степени базировались на информации, полученной и от взятых в заложники лиц.
В июне — июле 1919 г. работа по проживавшим на советской территории полякам была активизирована. К примеру, издававшаяся на Украине газета «Большевик» 17 июля поместила сообщение о ликвидации Подольской губЧК польского контрреволюционного заговора в Виннице. Эта подпольная организация занималась в основном разведкой, собирала сведения о Красной армии, политическом положении и настроениях населения. Разведывательные интересы ее распространялись на территорию Подолии и Галиции. Как выяснилось при допросах участников организации, они имели связь с польским Главным штабом посредством посылки курьеров. По этому каналу поступали денежные средства для разведывательно-подрывной работы, включая создание боевых групп, складов с оружием и, в конечном итоге, поднятия восстания. В состав организации входили местные буржуазные элементы, бывшие легионеры, студенты и ксендзы. При проведении оперативно-следственных мероприятий чекисты установили, что главой организации был офицер легионов С. Гнатковский. Он руководил разведывательной работой и замкнул на себя связь с Главным штабом польских войск. Ближайшие его соратники сумели пробраться на службу в советские учреждения: губернский совнархоз, окружные оружейные мастерские и продовольственный комитет. Интересен тот факт, что основная явка заговорщиков находилась в нидерландском консульстве, представлявшем польские интересы[197]. В связи с этим чекисты организовали разработку польской секции этого консульства и буквально через две недели выяснили, что консульский агент Польской республики в Виннице Я. Остоменский и некоторые его подчиненные занимаются легализацией подпольщиков ПОВ, выдавая им паспорта на другие фамилии. В сообщении для прессы сотрудники Всеукраинской ЧК указали следующее: «Коллегия ВУЧК, принимая во внимание, что эти лица являются польскоподданными и даже представителями польского правительства, которое ведет по отношению к УССР враждебные действия и держит в своих тюрьмах рабочих и крестьян УССР, постановила: гр. Остроменского, Кумановского, Пельковского, Бигальке и Длуголенского заключить в концентрационный лагерь на все время гражданской войны в качестве заложников от польской буржуазии»[198].
188
ЦА ФСБ РФ. Ф. 1 ос. Оп. 3. Д. 12. Л. 116.
189
Архив УФСБ по Омской обл. Ф. 38. Оп. 1. Д. 79. Л. 9об.
190
Там же. Л. 10об.
191
РГВА. Ф. 104. Оп. 1.Д. 1.Л. 37.
192
Ф.Э. Дзержинский — председатель ВЧК-ОГПУ. С. 164–166.
193
РГВА. Ф. 471 к. Оп. 1. Д. 93. Л. 469.
194
Там же. Л. 470.
195
Красная книга. Сборник дипломатических документов. С. 57.
196
Известия Всеукраинского ЦИК, № 99 (126) от 24 июля 1919 г.
197
Большевик (Киев), № 79, 17 июля 1919 г.
198
Известия ВУЦИК, № 103, 29 июля 1919 г.