Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 8



К этому же времени относятся мои первые попытки передать свои чувства и ощущения происходящего в стихотворной форме. К сожалению, эти стихи не сохранились. В первые послевоенные годы Главком ВМФ Н.Г. Кузнецов, оценив действия подводников в годы войны, пришел к выводу о необходимости дальнейшего развития подводных сил с использованием атомной энергии. Американцы уже строили свою первую атомную подводную лодку «Наутилус». ВМФ СССР нужны были инженеры-ядерщики. Я был назначен в первую группу, которую начали готовить для управления и обслуживания ядерных энергетических установок подводных лодок.

После окончания Севастопольского ВВМИУ подводного плавания в 1958 году я получил назначение на Север, на атомный ракетоносец первого поколения. На судостроительном заводе в составе экипажа изучал свой корабль. В единственный выходной, занимался заготовкой дров для очень прожорливой печки. Жена ждала ребенка, и в комнате, которую мы занимали, должно быть всегда тепло. У нее начались серьезные нелады со здоровьем, не подошел климат. Согласно заключению врачебной комиссии меня должны были перевести в среднюю полосу России. Отвез жену в Севастополь, а сам, пока ходили бумаги, вернулся на лодку, приняв участие в ее испытаниях и приемке. Не до стихов.

Так случилось, что я был в числе первых, пришедших служить на атомные лодки. Испытывал те же трудности, что и мои сослуживцы. На первом месте служба, а потом все остальное.

В 1961 году состоялся перевод в г. Горький. Много лет я участвовал в строительстве, испытаниях и сдаче ВМФ атомных подводных лодок уже второго поколения в качестве представителя заказчика.

Какое это было удивительное время! Я гордился тем, что участвую в создании атомоходов. Противостояние двух мировых систем продолжалось, равновесие можно было удержать только за счет наращивания вооружений на суше и на море.

Стихи рождались и складывались в стол. Мне казалось, они не найдут своего читателя. О том, чтобы их напечатать, и не думалось.

С 1974 года продолжил службу в Рязани на одном из заводов, поставляющих технику для АПЛ.

Только после увольнения в запас в 1986 году решился на публикацию отдельных стихотворений в газетах «Компас», «Море», альманахе «Морское братство» и др. Состоялся и свой сборник «Былое в рифмах». Вступил в ряды Союза литераторов.

Отгуляв положенный отпуск после сдачи экзаменов за первый курс, я и мои однокашники возвратились в родное училище – Севастопольское инженерное.

На утреннем построении командир роты объявил:

– Товарищи курсанты, вы будете проходить морскую практику на легендарном крейсере «Красный Крым». Крейсер в данное время находится в г. Одессе, куда доставит вас учебный корабль Черноморского флота – парусник «Дунай». На сборы – час. Затем – построение и строем на пирс.

Училищный катер доставил нас на рейд, где на якоре стоял стройный красавец парусник, выкрашенный в стальной цвет. Три его мачты устремились высоко в небо. Обводы корпуса притягивали взор совершенством и в то же время строгостью линий. И только окраска корпуса (ему бы белый цвет!) слегка портила впечатление. На борт парусника поднимались по шторм-трапу. Один из курсантов, переходя с катера, не удержался на трапе и свалился в воду. Его быстро вытащили.

– По местам стоять, с якоря сниматься! – команда старшего помощника командира, усиленная рупором, разнеслась по кораблю.

Где-то в чреве парусника заработал дизель.

Якорь поднят и уложен по-походному, кораблю дан ход. Парусник, обмениваясь сигналами со Службой наблюдения СНИС, через открытое боновое заграждение медленно вышел из Севастопольской бухты.



Дул ровный, но очень слабый ветер. Старпом, однако, провел тренировку по постановке парусов, скорее для того, чтобы показать нам, как это делается и какая замечательная выучка у экипажа парусника. Впечатление потрясающее! Раньше подобное мы видели только в кино.

Откуда-то с кормы потянуло запахом флотского борща, приближалось время обеда. Этот борщ не про нас. Нам выдали сухой паек: на каждого кусок сырокопченой колбасы, три куска сахара и буханку хлеба на шесть человек. Предполагалось, что на следующий день мы будем поставлены на довольствие на крейсере. Кто-то из ребят не удержался и сразу съел свой паек, кто-то немного оставил на вечер. Очень хотелось пить. Вода в корабельном бачке была теплой и жажду не утоляла, да к тому же и кончилась. Солнце последнего дня июля крепко припекало, а укрыться от него было практически негде.

Наступил вечер, затем темная южная ночь. Стало чуть прохладнее. Ветер набрал силу, поставленные паруса наполнились им, и «Дунай» заскользил по темной воде Черного моря с приличной скоростью. Как говорится, жить стало веселее, но чувство голода дало о себе знать, а заморить червячка было нечем. Заговорили о прошедшем отпуске, о том, чем кормили нас наши мамы. Мои друзья Леша Жемков, Саня Малышев, Володя Рыполенко из Ростова-на-Дону расхваливали пирожки с вишней, колбасу домашнего приготовления, Толя Гринь из Херсона хвастался абрикосами из родительского сада и ухой из свежевыловленного собственноручно судака. А я нахваливал мамины вареники с творогом, которые вся наша большая семья поглощала десятками в сметане, со сливочным маслом и сахарным песком. После этих разговоров еще больше захотелось есть.

Саня, вздыхая, поведал нам, что познакомился с чудесной девушкой, которую зовут Аля, и кажется, по-настоящему влюбился. А я, слушая рассказ друга, ломал голову: сказать, не сказать, что у меня нынче день рождения? Мама родила меня в городе на берегу Онежского озера, созданном Петром I. Я наконец решился.

– Ребята, мне сегодня исполнилось девятнадцать лет!

– Ты чего же молчал, Адмирал! – зашумели ребята.

Прозвище Адмирал дал мне Толя Гринь, когда мы проходили курс молодого матроса, не помню только повода. С той поры всегда, когда мы встречаемся, друзья обращаются ко мне не иначе, как Адмирал, хотя я им так и не стал.

Таинственно пошушукавшись, они торжественно поздравили меня и вручили драгоценные, незабываемые по сей день подарки: бутерброд с крохотным кусочком колбасы, целую кружку холодной воды (и где только они ее раздобыли?), а еще простой карандаш. Бутерброд и воду я по-братски поделил с друзьями. Карандаш сохранил: именно им я выполнял чертежи курсовых проектов. Утром первого августа мы покинули парусник «Дунай», вступили на борт крейсера, стоявшего у стенки мола в Одесском порту и явно ожидавшего нас. В этот же день крейсер вышел в море на учебные стрельбы.

Позади пять лет учебы в Севастопольском инженерном училище подводного плавания. Погоны мичмана и офицерская фуражка с крабом – заслуженный итог. Впереди стажировка, работа над дипломным проектом и его защита.

Нашему классу – без пяти минут инженерам по специальным энергетическим установкам подводных лодок – предстояло стажироваться в знаменитой бригаде подводников в г. Либаве (Лиепая).

Мы слышали, что в США построена и передана ВМФ атомная подводная лодка «Наутилус», но о том, что в Северодвинске строится первая советская АПЛ, даже не догадывались! Умели у нас хранить секреты! Стажировка в Северодвинске была бы для нас куда полезнее. Я сейчас об этом рассуждаю, а тогда…

Немного истории. В самом начале ХХ века, когда государь император Николай II своим указом признал подводные лодки отдельным классом кораблей, именно в Либаве начиналось отечественное подводное плавание. Контр-адмирал Эдуард Николаевич Щенснович был флагманом подводников. Он организовал учебный отряд подводного плавания и руководил им до самой смерти. Либавская бригада советских подводников располагалась в тех же зданиях, сохранив славные традиции первых отечественных моряков-подводников.

Мой однокашник Володя Плющ и я были расписаны на дизельную подводную лодку 613-го проекта, находящуюся в ремонте на местном судоремонтном заводе. Посетив ее, поняли, что в ближайшие три месяца, которые отведены на стажировку, она завод не покинет, и в море мы на ней не выйдем.