Страница 17 из 28
Основные идеи, представленные движением, вращались вокруг проблем, как традиционных, так и новых для христианской демократии. Кроме того, в представленных идеях заметно влияние технократизма, популярного в исследуемый период.
Во-первых, концепция человека, который предстает как индивид и как «социальное существо», опирающееся на «естественные группы» (например, семью). Отсюда классическая христианско-демократическая идея: необходимо освободить человека от внешних принуждений, чтобы ничто не препятствовало его эволюции и расцвету личности[121]. В этом вопросе главное внимание предлагалось уделить «экономическому освобождению» человека. «Завтра, в другом обществе, – отмечалось в книге, – отношения между людьми не будут основываться на эталоне денег, основы любой ценности, то есть на отношениях между торговцами, которые их производят. Придет час, когда будет возможным, наконец, заменить традиционные финансовые счета, еще необходимые сегодня, счетом социальной ценности производства. Решающий шаг будет сделан, чтобы изменить природу экономической системы»[122]. Иными словами, изменение общества пролегает через изменение его экономической системы, что является близким левой идее «разрыва с капитализмом». Позднее Р. Бюрон также писал: «Я уверен, что самые могущественные в техническом и военном отношении цивилизации будут навязывать свои ценности другим. Я убежден, что мир придет к катастрофе. Но так как я не люблю идею катастрофы, так как я имею вкус к жизни, все то, что блокирует жизнь, является для меня злом и врагом. Я буду бороться насколько смогу против того, что мне кажется неизбежным. Я очень пессимистичен. Я убежден, что западные технократы создадут нечто вроде мирового фашизма, опирающегося, конечно, на западные ценности. Я буду бороться всеми своими силами против этих технократов»[123].
Во-вторых, традиционное для французской христианской демократии отрицание экономического либерализма и капиталистической системы. Авторы книги не отрицают их прогрессивного значения на определенных этапах развития цивилизации: «Принципы либерализма и частного капитализма лежат у истоков начала индустриализации, в основе экспансии. Между тем они непригодны для удовлетворения потребностей, которые рождает эта индустриализация: защита природы, увеличивающаяся потребность в коллективном оснащении, необходимое распространение государственных услуг как в области транспорта, так и в области здравоохранения, как в области безопасности, так и в области образования»[124]. Не отрицая их роли в создании индустриального общества, авторы книги подчеркивают, что в новых условиях нужен иной тип организации. Они пишут: «Фазе механизации, которая характеризовала капитализм XIX века и создания централизованного и жесткого социализма в СССР наследует уже другая фаза организационного типа, которая принимает в расчет новые техники – автоматизацию и кибернетизацию, трансформируя в убыстряющемся темпе производственные отношения, установленные в прошлом веке»[125].
С этой целью, отвечая произошедшим изменениям, необходимо изменить природу отношений между людьми, изменить ментальные структуры каждого человека с помощью образования, чтобы избавить его от «естественной агрессивности» и дать возможность ему «освободиться»[126]. Четыре базовых принципа лежат в основе такого действия: знание через образование, федералистская организация отношений между людьми, «общество приема» (т. е. уравнение шансов и стартовых возможностей, помощь нуждающимся и наиболее предприимчивым и т. д.), концепция свободы и ответственности[127].
Комментируя данные принципы, авторы предлагают ряд рецептов, призванных помочь выстраиванию новых отношений. Речь идет о нескольких важных проектах. Прежде всего, развитие непрерывного образования, основанного на принципах демократизации и модернизации методов обучения, которое поможет трансформировать общество, адаптировать политические структуры к прогрессу, эволюции науки и техники, осуществляя, таким образом, трансферт знания[128]. Затем, «демократия участия», которая придет на смену прямой демократии. В этом плане необходима реорганизация местных коллективов через слияние или перегруппировку коммун, определение новых полномочий и компетенций муниципальных ассамблей, создание институциональных секторов или кварталов в городских агломерациях и т. п. Этим задачам должна также способствовать региональная реформа, которая должна будет: «стимулировать чувство солидарности и культурную деятельность»; ввести автономное управление с реальным участием заинтересованных лиц; привести к созданию восьми крупных регионов, объединяющих 4–6 млн. жителей, и основанных на нуждах современной экономической жизни; ввести порядок избрания территориальных ассамблей прямым всеобщим голосованием; создать консультативный Экономический и социальный совет, к которому профсоюзные организации и культурные и семейные ассоциации имели бы доступ; дать собственные фискальные ресурсы регионам (за счет перераспределения прямого и косвенного обложения), которые позволят местным органам осуществить инфраструктурные проекты; передать управление от префекта, назначаемого из Парижа, к «избранным властям», при которых префект региона играл бы роль простого комиссара правительства, следящего за распределением полномочий между государством и регионом[129]. Такую региональную систему затем следует перенести на европейский уровень, реализовав, таким образом, федерализм в европейском масштабе. Наконец, речь идет о ряде мер, призванных изменить повседневную социально-экономическую политику: «уравновешенная политика доходов», замена частной собственности некоторыми формами самоуправления, фиксация целей производства в зависимости от общего интереса, сохранение государственного контроля над экономикой через создание «Национального общества инвестирования» или региональных касс, увязка национального плана с региональными и европейским, адаптация сельскохозяйственного производства к требованиям пищевой промышленности, создание «кооперативных холдингов», которые дали бы возможность фермерам участвовать в прибылях и контролировать производство, поиск новых форм взаимодействия между рабочими и предпринимателями внутри предприятий, выходя за их «чисто финансовый статус»[130].
В-третьих, политическая стратегия. Р. Бюрон и его единомышленники предлагали две стратегии для французских социалистов: 1) организоваться по образцу американской левой, чтобы оспаривать извне «одномерный режим»; 2) завоевание власти через мобилизацию в европейском и мировом масштабе, создание новых структур, имплантацию на местах, политическое воспитание граждан[131].
Отставка Ш. де Голля в апреле 1969 г. и избрание президентом голлистаЖ. Помпиду заставила «Objectif 1972» скорректировать стратегию. Движение отказывается от неучастия в политической борьбе и выборах, от автономии по отношению к другим левым партиям, начинает активно сближаться с социалистами[132]. Формы активности «Objectif 1972» в этот период состояли в демонстрациях против произвола властей, против колониальных войн, протесты против «антисоциальной» политики правительства. Движение группировалось в департаменте Майенн (депутатом от которого был долгое время Р. Бюрон), а также имело поддержку в других 40 департаментах, главным образом в профсоюзных, студенческих и преподавательских кругах.
121
Ibid. P. 15.
122
Ibid. Р. 28.
123
Buron R. Par gout de la vie P., 1973.
124
Buron R. Demain, la politique… P. 34–35.
125
Ibid. P. 35–36.
126
Ibid. Р. 45.
127
Ibid. Р. 79.
128
Ibid. Р. 86.
129
Ibid., Р. 95–96.
130
Ibid. Р. 111, 118, 120, 126, 129, 133, 137.
131
Ibid. Р. 155.
132
Objectif 1972. № 22. Octobre 1969.