Страница 12 из 28
Упадок религиозной практики во второй половине XX века вписывается в рамки социокультурных изменений. Как отмечает Ж.-П. Риу, если раньше церковь выглядела способной бороться с тоталитаризмом и ультралиберализмом, осуждая аборты и контрацепцию (например, в энциклике Humanae Vitae, 1968), то теперь она оказалась неспособной ответить на эмансипацию нравов. После дискуссий по закону Нёвирта об абортах (1967) разрыв по этому пункту становится тотальным и лежит в основе кризиса религиозной практики. Индивидуализацию веры и секуляризацию общества католики пытались компенсировать более зримым присутствием в разного рода массовых манифестациях, делая динамичной свою социальную базу. Католицизм остается социологически господствующим, но в культурном плане теряет свое влияние. Молодежь видит христианство как нечто вроде «культурной религии», в которой личный выбор и забота о человеке являются первичными[79]. Как заметил Ж.-Л. Путье, если раньше, в период становления и утверждения христианской демократии, «христианин, ангажированный в политике, мог легко считать себя больше христианином, чем демократом», то сегодня процесс секуляризации изменил проблему. В итоге, «христианину легче провозгласить себя демократом, чем христианином»[80].
Серия опросов за 1970–1972 гг., приведенных в работе Ж. Сюттера[81], показательна и иллюстрирует вышеприведенные данные.
Опрос 1. «Вот список основных идейных течений, которые характеризуют современный мир. Среди них, можете ли вы назвать какое-либо, к которому вы чувствуете себя более близким?»:
Опрос 2. «Для каждой из следующих групп, можете ли вы сказать, что она близка марксизму, христианству, или ни тому, ни другому?»:
Опрос 3. «По вашему мнению, можно ли надлежащим образом быть одновременно?»:
Опрос 4. «Можно ли, по вашему мнению, быть христианином и сторонником социалистического общества?»: «да» ответили 77 %, «нет» – 11 %, остались без ответа – 12 %.
Опрос 5. «Если вы думаете об их различных позициях, скажите в целом, епископы во Франции являются…, и священники…, и католики в целом?»:
Таким образом, данные опросов показывают следующую картину. Христианской демократии отдают меньше предпочтения, чем социализму, либерализму или «экономическому развитию» (опрос 1), что подтверждается ее электоральными позициями. На почве католицизма она встречает серьезную конкуренцию со стороны голлизма (опрос 2), при том, что оба течения демонстрируют свою светскость. Отголоском движения христианского прогрессизма и политических событий послевоенной истории является политический плюрализм французских католиков с их симпатиями (в убывающем порядке) социализму, либерализму, капитализму и коммунизму (опрос 3). Одновременно большинство христиан не видят дилеммы, чтобы быть одновременно сторонником социалистического общества (опрос 4). В то же время, как бы диссонируя с такими настроениями, церковная иерархия располагается ими больше справа, тогда как низовые структуры крайне плюралистичны, но в целом католики тяготеют к правому флангу (опрос 5). Наконец, неоспорим авторитет Ш. де Голля как политика, выражающего точку зрения католиков (опрос 6). Перевес настолько огромный, что два вождя христианской демократии ему основательно проигрывают.
Примерно та же картина наблюдается и с мотивом выбора партии. Один из руководителей христианской демократии – Р. Монори пишет в своих воспоминаниях: «Именно поиск свободы, поля маневра, широты рамок толкнул меня в свое время выбрать скорее ЦСД, чем ОПР [голлистская партия Объединение в поддержку Республики, созданная Ж. Шираком в 1976 г. – Д.Ш.]. (…) Христианско-демократический центр был для меня меньшим злом, чем другие политические течения. Его ценности отвечали моим, потому что он был прежде всего либеральным, открытым миру, социальным. Его привязанность Европе мне также подходила…»[82].
Ж.-М. Донегани в своих исследованиях провел детальный анализ политического маршрута католиков послевоенного поколения. Он отметил важную роль образования, чувства религиозной принадлежности, формируемых посредством специализированных движений католического действия, когда религия выступала как социальная практика, выражение традиций семьи, среды, класса, наследия. Два пути были возможны. Во-первых, «религиозное отдаление», которое могло возникнуть вследствие отрыва от изначальной социальной среды (вызванного браком, переездом или военной службой, что может вести к недостатку религиозной практики, но и к освобождению от влияния религии), сложных отношений с церковными кругами (в силу разных причин, больше характерное для рабочих активистов «Католического рабочего действия»), разрыва с практикой из-за исключения из религиозного сообщества (развод, светское образование и т. п.). Во-вторых, политическая социализация, которая является данью «семейному наследию» (политический выбор родителей), собственного политического выбора (работа, служба в армии, внимание к вопросам несправедливости, нищеты, эксплуатации, воздействие какого-либо события), личной эволюции и влияния социальной среды и окружения. Кроме того, Ж.-М. Донегани подчеркивает важность классовой принадлежности в формировании и трансформации систем политического и религиозного поведения. Вступление в политическую партию может быть следствием трех причин: «иметь» (что-то получить для себя, вступая в партию), «сделать» (желание действия, то есть продолжение политической активности в других структурах), «быть» (чем-то или с кем-то, отличным от других и не быть одному). «Одна только вера не вела к политической ангажированности», – пишет он. Но политическая эволюция все же не идет без религиозной эволюции: «Это влияние заметно через трансформацию, которая разворачивается в анализе, данном ими церкви и религиозному феномену, и через последствия для их культовой практики, которые влекут за собой квалификация церковного персонала в социополитических терминах»[83].
В завершение, необходимо отметить, что социокультурные и поколенческие перемены во французском обществе 1960-х годов влекут за собой для христианско-демократической политической культуры необходимость дать ответ на вызовы времени. Эта потребность ведет к изменениям в программах, доктрине, политической стратегии, организации, увеличивает количество различных демаршей и форм ангажированности в политике. Социально-политический кризис Мая 1968 года служит катализатором данных перемен.
Глава вторая
Христианская демократия слева
Подъем и кризис христианской левой в конце 1960-х – начале 1970-х годов
В период Освобождения партия МРП задумывалась ее основателями как концентрированное выражение политических идеалов и требований всей французской христианской демократии, сформулированных в предшествующие годы, но также и как продолжение деятельности и идей Сопротивления. Встретив противодействие как слева, так и справа, а также столкнувшись с непреодолимым политическим плюрализмом французских католиков, народным республиканцам достичь этой цели не удалось. По мере снижения влияния МРП снова возрастал политический плюрализм организаций христианско-демократического толка, разбросанных по разным спектрам политического пейзажа. В особенности это наблюдалось на левом фланге, где уже несколько десятилетий существовало устойчивое левохристианское течение. Его подпиткой стали христианской прогрессизм, преследуемый официальными церковными властями, а также многочисленные левые диссиденты из рядов МРП. Что касается организаций правого толка, которые никогда полностью в МРП не интегрировались, то они либо вернулись в рамки католицизма, переживавшего не лучшие времена (что подтверждает кризис организаций «католического действия»), либо продолжали действовать в тени преемников МРП, не вступая с ними в тесные контакты.
79
Rioux J.-P., Sirinelli J.-F. Histoire culturelle de la France… P. 421–422.
80
Berstein S. (dir.) Les cultures politiques en France. P., 2003. P. 334.
81
Sutter J. Op. cit. P. 1087–1089, 1091, 1097. Приведены опросы от 16–23 февраля 1970 г. (опрос 1), 6-14 мая 1970 г. (опрос 2), 29 июня – 6 июля 1971 г. (опросы 3 и 5), октябрь 1972 г. (опрос 4), 31 августа – 12 сентября 1966 г. (опрос 6).
82
Monory R. La volonte d’agir. P., 2004. P. 45–46.
83
Donegani J.-M. Itineraire politique et cheminement religieux // Revue franqaise de science politique. 1979. № 4–5. P. 701, 705–708, 728–729, 734.