Страница 9 из 13
- Он…довольно зловещ.
Рассматривая хмурое лицо взрослого мужчины, с проседью на висках и несколькими морщинами на лбу и возле рта.
- Она полагала, что примерный его возраст старше сорока – около пятидесяти.
- Почему?
Томпсон пожал плечами.
- Я не знаю.
- А что думаете об этом вы?
- О рисунке?
- Об убийце. Каким его видите вы, Томпсон? Ведь вы также ведёте это дело наравне с Евой.
В горле застряли слова о том, что дальше поведёт его один, если что-то случится с ней. С его маленькой девочкой.
И снова пожатие плечами. Томпсон затушил сигарету и посмотрел прямо на Марка, раздумывая, что можно рассказать тому, а что нет. Показаться скрытным отцу пропавшей женщины не то же самое, что показаться несостоятельным сенатору.
- Я могу только сказать, что эта мразь больна. Я предлагал искать вашей дочери среди выпущенных из клиник и имеющих справки пациентов психиатрических больниц.
- А она?
- Она пошла дальше. Она лично встречалась с этими ублюдками, мистер Арнольд. Вы понимаете, почему теперь у меня опускаются руки?
***
Меня знобило. От холода и ещё больше – от голода и слабости. Я проваливалась в сон как-то резко, будто кто-то нажимал кнопку и выключал меня. Как бы я ни сопротивлялась этому. Как бы ни боролась с собственным организмом, умоляя…да уже умоляя дать мне хотя бы пару минут, чтобы просто посмотреть в эти чёрные глаза, хотя бы взглядом передать всю свою ненависть к ним, но он, проклятый, всегда оказывался глух к моим мольбам, нагло вырубая сознание, чтобы накопить хотя бы крохи сил к следующему противостоянию со старухой.
Да, я вызывала в себе ненависть к Дарку, к его имени, ко звуку его голоса и шагов. Я представляла, как однажды мы поменяемся с ним местами, и тогда Натан впервые в своей жизни поймёт, что не всеми людьми можно управлять. Что не всех можно запугать изгнанием или смертью. Что не все они – безропотные и безвольные игрушки в его руках. И нельзя играть людьми в игры, от которых получаешь удовольствие ты один, используешь в своих целях, не считаясь с их чувствами и взглядами. Смешно. Ведь таким мне показался Кристофер…и я почему-то решила, что его родной брат совершенно другой, несмотря на то, что именно Дарк наглядно продемонстрировал мне всю свою жестокость по отношению к собственным людям.
Понятие справедливости не может быть двуликим, для него нет «своих» и «чужих», и я поддалась своему нежеланию видеть в нём то, что он и не скрывал с самого начала. Дура. Самая настоящая безмозглая дура, уступившая голосу похоти, только потому что впервые испытала её с ним. Впервые желала кого-то так, как его…так, что сводило скулы от потребности в его прикосновениях…и так глупо просчиталась.
Я вела с ним диалоги. Придуманные, мысленные. Я высказывала ему всё, что думала о нём, искала наиболее обидные слова и…тут же пыталась выплыть из собственного бреда мыслей в реальность. В свою убогую реальность, в которой я, словно рабыня или каторжник, сидела на цепи, голодная и обессиленная, и ждала прихода короля бездомных в свою камеру. Так я называла это место про себя. В какие-то моменты я запрещала себе фантазировать. О чём бы то ни было. Запрещала, вспоминая лица тех, кого мы успели опросить с Люком.
Люди с подтверждённым психическим диагнозом. Действие, предполагавшееся поначалу просто муторным и тяжёлым, на деле могло оказаться не менее опасным, чем встреча с диким животным. После получения списка всех выпущенных из больниц за последние месяцы пациентов, мы с Люком и с другими офицерами отправились к ним в гости.
«- По крайней мере, нам повезло, что этот мерзавец мужчина, и мы смело вычеркнули всех полоумных женщин из нашего списка.
Люк затушил сигарету, бросив её на землю и наступив носком туфли. Мы стояли у дома бывшего пациента психиатрической больницы Лестера Брекетса.
- Люк…
- Что? Ну если они полоумные, как их ещё называть? Психи? Нелюди? Что тебя больше привлекает?
- Меня привлекает больше возможность войти в эту дверь и поговорить с Лестером.
- Угу, - он недовольно посмотрел на меня и постучал кулаком три раза, - сомневаюсь я, что нам дадут пообщаться непосредственно с ним.
И он оказался прав. Мать Лестера, миловидная слегка полноватая женщина с приятной улыбкой и напряжённым взглядом, проводила нас в гостиную, где за чтением газеты на диване сидел сам парень, и, быстро сняв аккуратный фартук с нарисованными яблоками, предложила чай.
- Нет, спасибо, - Люк кинул на меня вопросительный взгляд, прежде чем отказаться и обратить всё своё внимание на молодого мужчину лет двадцати трёх, который, казалось, даже не повернул голову в нашу сторону. Словно и не заметил, что в доме появились гости.
- Увлекаешься испанским?
Люк присел на диван, заглядывая в газету, которую тот читал. Парень продолжал беззвучно шевелить губами, водя указательным пальцем по типографской краске.
- Он…иногда, - женщина встревоженно посмотрела на меня, - иногда ему нравится читать на испанском.
- Что именно?
- Да что угодно, - она пожала плечами, - газеты, журналы, просто слова на испанском.
- Он обсуждает прочтённое с вами?
Я приблизилась к Лестеру, и его мать заметно напряглась.
- Нет, он просто читает.
- Возможно, это как-то плохо на него действует?
- Что? – она нахмурилась, - Почему газета должна плохо на него действовать?
- Я не знаю, миссис Брекетс. Почему тогда вы так взволнованы, что мы застали его за чтением газеты? Ведь он вроде даже не замечает нашего присутствия здесь.
Она выдохнула как-то обречённо, и пододвинув себе стул, села на него, с тоской взглянув на сына.
- Он не изучал испанский. Никогда. По правде говоря, я даже не уверена, что он понимает…точнее, что он вообще читает, так как он не может знать испанский алфавит. У него трудности с чтением. Лестер неспособен складывать буквы в слова, а слова в предложения.
Тон её голоса менялся, становясь мягким, каким-то бархатным, когда она произносила имя сына, поворачивая свою голову к нему…а у меня сотни мурашек в этот момент пробегали по спине от той тоски, с которой она смотрела на него.
- Вы уверены?
Люк достал из кармана куртки блокнот и карандаш и быстро что-то написал, затем положил блокнот на газету, так, чтобы он оказался прямо перед глазами парня. Тот вдруг резко застыл, уставившись в появившуюся надпись, а затем так же беззвучно что-то произнёс.
- Что вы делаете?
- Ничего. Проверяю способности вашего сына.
Люк снова что-то быстро чиркнул в блокнот и ткнул его едва ли не под нос парню, протянув тому еще и карандаш.
На этот раз парень напрягся, и в ответ так же встревожилась его мать.
- Послушайте, - она привстала со стула, смотря на меня взволнованными глазами, - мой мальчик никому ничего дурного никогда не делал. Он даже в школу ходил только первые два года, понимаете?
- Миссис Брекетс, - встала возле неё, придерживая за плечи и глядя на то, как парень вдруг взял карандаш из пальцев Люка и, задумавшись буквально на мгновение, начал что-то выводить в блокноте, - вы же видите, мы не причиним вашему сыну вреда. Офицер Томпсон просто проверяет кое-что.
- Никогда не учили, говорите? – Томпсон развернул блокнот с выведенным на нём буквами в нашу сторону, - Ваш парень, возможно, неспособен читать, но пишет он довольно сносно. На испанском.
Позже беседа с врачом Лестера ещё больше запутает нас.
«- Мы не можем объяснить этот феномен, но он, действительно, существует. И Лестер не единственный такой пациент.
- Но как можно писать на чужом языке, который ты никогда не изучал? Более того, его мать утверждает, что парень даже по-английски читает с большим трудом.
- Нет, он не способен читать на английском вовсе. У него дислексия. Он вполне развит интеллектуально, физически, вы сами видели это.
- Прошу прощения, доктор, но насчёт интеллектуально я сильно сомневаюсь.