Цена тишины

Я слышал это из комнаты и удивлялся непреодолимой подлости этой королевы секса.

Каждое утро повторялось как ритуал: Эллочка вела меня в парк «для моего здоровья». Мы укладывались на спинах в высокой траве. Солнце останавливалось прямо над нами и распускалось душем, поливая сквозь листву приютившей нас липы. Я закрывал глаза, игнорируя Эллочкины ласки.

Сегодня перед моими закрытыми глазами поплыли фантастической раскраски деревья, трава, цветы, все ожило и все излучало угрозу. Я им не нравился, Я втерся к ним, в их царство, и они были готовы защищаться.

Почувствовав как я напрягся, Эллочка спросила невинно: «Ты чего-то боишься, милый?»

Обескураженный, я не стал выступать перед ней, гадиной, с обвинением, что она упражняется, пытаясь выбить меня из баланса раз и навсегда. И зависеть от этого постоянного страха, где якобы только она одна могла прийти на помощь.

«Ты опять плохо себя чувствуешь? Опять что-то мерещится?» Она вполне правдоподобно разыгрывала участие.

Кончалось одним и тем же – «Пойдем отсюда», огрызался я как беспомощная крыса в пожаре.

«Конечно, конечно». Она заторопилась, подымаясь с травы и протянув мне руку. Вполне вовремя, потому что у меня закружилась голова.

Когда мы на сей раз вернулись в квартиру, в гостиной за столом сидела компания с Тригером во главе. Я молча прошел в свою комнату и улегся на наше ложе.

Я даже закрыл за собой дверь, оставив Эллочку в гостиной. Мне так хотелось побыть одному, чтобы никто за мной не наблюдал. Позднее я понял, что никакого такого угла у меня теперь нет.

Из гостиной, как я услышал, Тригер потребовал у Эллочки отчет о моем поведении. Эллочка запела блаженно. «Он такой ненасытный, Всю ночь мне спать не давал. Честное слово, я больше не могу. Ну вы подумайте, какая страсть».

Меня начало тошнить, но раздался дружный хохот и я превратился в комок злости. Сердце заныло и стало страшно, что я умру. Эллочка вошла, присела ко мне на диванчик и сказала заботливо: «Все в порядке, милый. Не надо нервничать. Тригер тобой доволен».

Я мог сказать ей, приказать даже в своем озлоблении: «Уходи. Ты мне противна». Но что толку. Их много. И то, что там Изабелла, холодная и непробиваемая, больше всего унижало меня. Моя беспомощность покрывала меня стыдом. И тогда я почувствовал и решил, произнеся это в себе громко и четко: «Я хочу умереть».

Эллочка смешалась. Она сказала укоризненно: «Разве легче умереть, чем подчиниться? Я хочу, чтобы они начали тебя бояться. Потому что ты – сильный. Никто из них так не силен как ты. И твоя Изабелла это увидит и тебя зауважает. А я буду гордиться, что я – твоя жена. Хотя ты ее и любишь. И вообще, когда динозавр щиплет травку, это смешно. Ты динозавр, милый. Тебе большие дела надо делать. Тригер это понял и завербовал тебя к нам. Деваться тебе некуда. Наши везде. А у тебя – ни копейки даже на автобус чтобы удрать. Тригер тебя открыл и теперь не выпустит. Тригер – он железный. На нем много дел, больших и маленьких. За тебя он хочет миллион. Ты будешь его произведением искусства. Он – твой Пигмалион. И не ярись, устанешь и сдашься. Выбора нет».

«Есть», разозлился я. И заорал так, что через открытое окно меня наверно слышал весь дом: «Я хочу умереть!»

Эллочка, дрянь такая, опечалилась: «Ну хорошо, я доложу. Хотя он, конечно, тебя слышал. Берегись теперь».

Она ушла, прихлопнув дверь. Я улегся обратно и закрыл глаза. Передо мной, все мое внутреннее зрение затопило черное поле.

Где же мой Свет? Удивился я. И тут понял: меня убивают особой изощренной пыткой – пыткой мрака, где не может выжить душа человеческая. Я робот.

Ну конечно, как же я не догадывался? Охотники за душами.

Я услышал в себе голос Тригера: «Не строй безумных догадок. И не вздумай кому-нибудь жаловаться. Тебе все равно никто не поверит. Выходи лучше на чай с водкой. Побеседуем».

Я понял: надо притворяться. Время покажет кто кого. Подождем когда они перестанут запирать меня в квартире. И пошел в гостиную.

К моему удивлению, в ответ на эти мысли, во мне раздался громкий смех команды. Голос Тригера сказал: «Поздравляю. Ты только что сам себя продал. Слышно каждое твое слово. Меня или других, к примеру, ты не услышишь, если на то будет моя воля. Все потому, что я мыслю, а ты маразмируешь. Иди чай пить, придурок».

За прямоугольным столом без скатерти сидела компания. Почему-то не было Изабеллы и Виктора.

Судя по блеску глаз и румянцу щек все достаточно зарядились спиртным На столе стояли в ожидании начатые бутылки водки. Конечно русские консервы и хлеб. И никакого чая.

Тригер меня представил: «А это наш новый товарищ. Оторвался от наук в Нью-Йорке и теперь не хочет возвращаться домой. И даже решил жениться. Эллочка от него без ума».

Эллочка нахально прижалась к моему плечу: «Он такой милашка».

Я отодвинулся. Компании это не понравилось. В воздухе гудело неудовольствие. Эллочка и глазом не моргнула: «Он стесняется». «A-а», они захихикали. «Смелее, парень. Здесь все свои. А ты гляди».

Гитарист пропел, а остальные подхватили из Окуджавы: «Не обещайте деве юной любови вечной, навсегда».

От запаха водки меня замутило. Но они бросились хохотать и угощать меня: «Выпей, не обижай компанию».

Эллочка взяла полную рюмку, поднесла мне ее к губам и буквально влила внутрь: «Сейчас станет хорошо, милый» проворковала она мне на ушко.

Мне нельзя пить. Я дичаю. Не соображаю сам что делаю. В голове помутнело и мне захотелось перевернуть стол прямо на них на всех, со всем его содержимым. Эллочка завопила в растерянности. Тригер сделал знак Ассу – громиле, который сидел во главе стола напротив Тригера. Асе встал и пошел на меня. Я выскочил из-за стола ему навстречу. Но он не собирался со мной долго разбираться. Обошел, обнял меня со спины, приподнял и хлопнул мной об пол.

Я слышал, отключаясь, как Тригер выговаривал ему: «Аккуратнее, Асе. Соседи слышат. Уже могли вызвать полицию. Кому это надо».

Тот оправдывался: «Я что, я слегка. Хорошо, что ты Дверного не позвал на помощь. Он бы ему все кости переломал».

Эллочка руководила транспортировкой меня в нашу комнату на диван. Было темно. Я падал куда-то вниз, крутясь как щепка в водовороте. Тошнило. Потом я вырубился. Никого и ничего.

Бог мой, куда меня занесло? Ведь нашелся же темный уголок, населенный чудовищами, и судьбой меня в него вдунуло и прикрыло вход позади.

Я ощущал себя в ловушке. Только чудо могло меня отсюда вывести. Я отупел с отчаяния и страха и только молился. Ни искорки, ни проблеска. Одна тьма. Я уснул. А может бредил.

Пришел волшебный овал, и по его орбите медальон плывущий вниз. Сирень, пропитанная светом. И в медальоне вписаны сияющие мы с моим мальчонкой у меня на руках. С коронами на голове.

Чистота и святость, и обожание друг друга. Это уже было и повторилось. Значит, им не удалось нас умертвить. А мальчик этот – мой сын. Молчание. Ведь слышат, а молчат.

Голос Тригера: «Рука не подымается. Сдайся».

Всхлипывает Эллочка. Я молчу.

Голос Изабеллы (откуда она появилась?): «Я в роли плохого полицейского, из нас двоих, допрашивающих. Спаси ребенка».

В растерянности я теряю дар речи, вернее, мысли. Меня отключают. Я в шоке. Сердце стучит где-то под горлом. Изабелла выступила как палач. Теперь у меня никого нет в стане врага. Я падаю в водовороте. Я надеюсь на смерть. Кажется, они это поняли. Меня отпускают.

С утра собралась вся компания. С Тригером во главе стола. Мы с Эллочкой на другом конце. Попили, поели и неожиданно Тригер адресовал мне вопрос: «Что будешь делать, герой?»

Я растерялся: «Как это?»

Тригер: «А так».

Я сказал: «Я хочу домой, к сыну».

Тригер: «Заслужить надо».

Я: «Вы привезли меня сюда насильно. Я вам ничем не обязан».

Тригер: «Обязан. Жизнью. Это я тебя до больницы дотащил в Нью-Йорке».