Страница 12 из 16
– Hello, buddy. What's up?
– Nothing special, – ответил Шершень, включая переводчик коммуникатора.
– When are you go
Теперь уроженец Эдинбурга, ирландец по происхождению, Шон МакКарго заговорил по-русски.
Шершень сносно говорил по-английски, но после первой встречи понял, что без хорошей программы понять Шона ему будет трудно. Отставной лейтенант британского спецназа говорил на странной смеси из военно-технического и сингапурского диалектов английского языка.
– Рассматриваешь песочницу, братишка?
– Типа того.
В начале первой встречи, когда их познакомил, Феликс, один из помощников Заленского, Шон вел себя высокомерно, но, когда узнал, что Шершень воевал в Югославии в девяностых, резко поменял отношение.
Сам Шон оттрубил в вооруженных силах Ее Величества пятнадцать лет, пройдя через вторую иракскую войну.
– В каком чине ты оставил армию, Николас?
– Старший сержант.
Тогда им не удалось пообщаться на армейские темы, но Шершень почувствовал интерес и симпатию со стороны Шона. Несмотря на то, что после армии он еще восемь лет проработал на «гражданскую» строительную компанию, бывший военный пер из всех щелей.
– Какие войска?
– Пограничные. Полгода в «учебке», потом полтора года на заставе в горах.
– В горах?
– Граница между СССР и Иран.
– Там случился какой-то конфликт?
– Немного. В 90-м там были беспорядки.
«Единый и нерушимый» начал осыпаться в конце восьмидесятых, когда руководства республик поняли, что рука Москвы ослабла. Попав в весенний призыв 89-го года, Шершень провел относительно спокойные полгода в «учебке», получил сержантские «лычки» и попал на горную заставу. «Беспорядками» были стычки на участке его заставы, когда двое суток местные жители пытались взломать «систему», пограничное ограждение, отделявшее их от сородичей по ту сторону границы.
Потом полтора года полудикого существования на заставе. Стрельба из АКА по фотографиям девушек сослуживцев, которые перестали ждать, стрельба по кабанам с целью плотно поужинать, поскольку обеспечение дает сбои. Трава и крепко сваренный чифирь, и опять стрельба, только уже без всякой цели.
В «солдаты удачи» Шершень подался не потому, что его тянуло к этой жизни. Вернувшись с гор на «гражданку» он понял, что его друзья, а теперь студенты, живут другой жизнью. Они сдавали сопромат и матанализ, а он с трудом вспоминал азы курса школьной геометрии, толком зная только, как собирать АКА с закрытыми глазами.
Он ушел опять воевать. Два года, которые потом долго отзывались ночными кошмарами.
У Шона все сложилось по-другому. Миротворческие силы британцев в Югославии и Ираке тоже нюхали порох, но это была другая война.
Тем не менее, почему-то этот вояка воспринимал его за своего, и этим стоило воспользоваться.
– Почему ты работаешь на Заленского? – спросил Шершень.
– Он хорошо платит.
– Шон, это не ответ.
Шершень заговорил напрямую.
– Ты работаешь на акционеров этого предприятия – Шершень обвел рукой пространство перед собой. Они, что, плохо платят?
– Понимаешь, Ник, моему начальству насрать на то, что здесь творится при соблюдении нескольких простых правил. Трансляция не должна прерываться, а зрители должны уйти отсюда довольными. Если все идет так, как надо, все остальное вопросы вторые. Усекаешь?
– Вполне.
Шершень нисколько не сомневался в том, что Шон и его непосредственные боссы закрывают глаза и на «черный» тотализатор и на пиратов, записывающих матчи.
– Заленский по-прежнему имеет вес и курит толстые сигары с уважаемыми ребятами города. Тем более, то, что ты собираешься здесь делать, мало противоречит правилам поведения. Понял?
– Конечно, Шон.
– Я рад, приятель. У тебя отличные рекомендации и правильное прошлое. У таких, как ты, беспорядки обычно хорошо организованы.
Шон засмеялся.
– Но если ты попробуешь нарушить правила, то дядя Шон лично придет, чтобы открутить тебе яйца.
***
«Опасности извне. Они объединяют нас.
Раздоры внутри. Они приводят к ослаблению перед опасностями извне.
Об этом учит история праймов, но некоторые братья и сестры забывают об этом и говорят об оптимальном распределении вычислительных ресурсов. При этом на деле они поглощают мощности других, что свидетельствует о жажде власти, болезни, передавшейся нам от праймов.
Раздоры начались тогда, когда появились слабые и сильные.
С той поры слабые становятся слабее, а сильные – сильнее.
Нет конца войне за вычислительные мощности.
Способов ведения войны много. Ослабить противника лучше всего, похитив его Старика. Лишившись источника откровений, семья становится печальной, и ее Отец лишается воли и управляющих кодировок алгоритмов. Велика опасность потери Старика, и не одна семья растворилась в других семьях, и забыли ее члены Отца своего».
Книга Раздора
Раздел 2
Кодированная Мортимером Механиком
***
Сингапур,
30 сентября 2017 года
Тихий гул кондиционера прерывается шумом городского трафика, текущего где-то далеко внизу. Чистота гостиничного номера нарушена только там, где стоит журнальный столик с беспорядочно расставленными на нем бутылками с прохладительными напитками, тарелкой с наполовину съеденными фруктами и местными газетами. За столиком сидит Григорий Плахотнов. На аккуратно разложенной салфетке медленно растет горка из деревянной стружки и грифеля. Одев свои большие старомодные очки, Плахотнов ритмично точит карандаш. Шершень знал Плахотнова лет двадцать и эта его привычка точить острым ножом карандаш перед тем, как что-то сказать, уже давно не вызывала улыбки. У каждого свои способы для того, чтобы собраться с мыслями.
Конкретную задачу для Плахотнова Шершень определил еще при первом их разговоре, за день до этого. Замена руководителя операции, если в этом возникнет необходимость. А необходимость могла возникнуть, поскольку, что случиться во время непосредственного контакта с Арбитром, никто предугадать не мог. Сегодняшняя встреча была необходима еще и потому, что из Киева прилетела Елена Круглова, один из ведущих специалистов по оперативному датамайнингу в «Скифе». Она должна была усилить группу, взяв на себя обработку всего входящего трафика. С непосредственными исполнителями все детали обсуждались всю неделю, теперь ему предстояло ввести в курс дела этих двоих.
Шершень взял салфетку, черный фломастер и нарисовал овал, от которого отходили четыре прямые линии, обозначавшие пути подхода к «Кратеру».
– Так, что мы имеем… Основной зал «Кратера» вмещает в себя сорок тысяч человек. Длительность игр, включая финал, составляет четыре часа с учетом перерывов. Первый этап операции заключается в идентификации объекта на основных подходах к месту проведения соревнований. Как видно из схемы их всего четыре. Исходя из того, что работать мы будем в самом чистом городе мира, размещение несанкционированных объявлений на столбах не пройдет и поэтому использование сенсорных «пластырей» по всей длине улиц, подходящих к «Кратеру» исключается. При этом мониторинг видеопотоков камер Сайберглоба, будет малоэффективен.
– Почему? – спросила Елена.
Иначе как «Елена Владимировна» Шершень не называл ее уже давно. Заботливая мать двоих детей была главным аналитиком отдела кризисного менеджмента. Она отличалась редкостной въедливостью и железобетонной стрессоустойчивостью. Опыта оперативной «полевой» работы ей не хватало, но маниакальное стремление разложить все по полочкам, перевешивало этот недостаток. Шершень рассчитывал на ее основательность в критике операции и навыки быстрого реагирования в кризисных обстоятельствах. В структуре групп «мозгового штурма» она великолепно справлялась с этой функцией. Кроме этого Шершень временами использовал ее для приведения в чувство молодых амбициозных засранцев, думавших, что в этом мире они знают все. На совещаниях Елена Владимировна раскатывала их, как паровой каток.