Тишина

Посмотрела на часы – еще полтора часа. Что делать, не привыкла сидеть. Как встаешь, так весь день, только ноги к вечеру гудят, и голова на плечах шатается, хочется прислониться и уснуть. «Хотя, впрочем, куда я бегу», – думала об этом много раз, но так и не нашла ответа и продолжаю в том же духе, порой, кажется, бесполезную работу. Посмотрела по сторонам – юные художники устроились в тени и рисовали парк. Вот счастливые, они понимают и чувствуют время и удовольствие от своего творчества. Я уже и забыла, что такое трепет в душе, когда берешь интервью, заикаешься, вспоминаешь вопросы, а потом монтируешь и чувствуешь улыбку, когда твой материал в эфире. Сейчас это стало рутиной.

Подошла поближе, чтобы посмотреть на работы художников. Они даже не обратили на меня внимание. Так были поглощены своим занятием, что, если бы даже дождь пошел, вряд ли бы пошевелились. «А у него красиво получается». Несколько лет я ходила в художку, но после бросила и полностью ушла в спорт. Сразу вспомнила, как бегала из школы домой и на гимнастику. Мне она очень нравилась. Я получала дипломы, даже один раз заняла второе место на областных соревнованиях, ездила на сборы. Веселое время было, но после школы все забросила. Хоть у меня и не было потрясающих результатов, но я до сих пор люблю спорт. Вот и бегаю по утрам, еще хожу в тренажерный зал. Чувствуешь, как мышцы спины напрягаются, как пальцы сжимают рукоять, как пресс втягивает остатки живота, вечная борьба с ним. Чувствуешь, как икры мышц поднимают тебя. Это неописуемое чувство восторга в дыхании. Так здорово. Надо только чуточку помочь нашему телу. Как это большинство не понимает? Я стройная, красивая. По крайней мере, мне так говорят. Брюнетка, короткая стрижка, можно сказать, под юношу или мальчика, кому как, хотя мне уже под тридцать семь лет, жуть как много.

Подошла поближе рассмотреть рисунок того самого юного художника. Цвета странные, пастельные. Я посмотрела, что он рисует. Но в парке и близко не было того цвета, что у него. Но именно это и было замечательным в его работе, не как у всех. У него свой удивительный взгляд. А как он четко накладывает штрихи, рука так и мелькает. Кажется, что он вообще не смотрит на то, что рисует, а просто рисует и все.

– Красиво, – не удержалась, сказала я.

Он даже не обратил на мои слова внимание, а может не услышал, весь в работе. Но я не отошла, была буквально заворожена его работой, как лист бумаги превращался во что-то сказочное. Казалось, что на его рисунке вот-вот появится эльф на калибре, и они скроются в ветвях дерева. Стала замечать блики на траве, как будто она после дождя. Как это ему так удалось передать.

– Круто, – чисто по-человечески выплеснула я свою эмоцию, и только сейчас он обратил внимание, что около него стоит не просто дерево, а я.

– Ну да, – вяло ответил он и продолжил наносить желтые тени под кустом. – Я вас знаю! – Это был не вопрос, а факт, утверждение.

– Конечно, – решила вступить с ним в разговор, «кто же меня не знает», я, вечно мелькая на экране, то тут, то там.

– Вы мама Женьки, я вместе с ним учился, раньше видел вас раз в школе.

Женя – это мой сын, уже восемнадцать, а через неделю исполнится девятнадцать. Через пару лет окончит институт, неужели он уже такой взрослый. Как быстро. Кажется, еще вчера зеленкой мазала ему шишки. Жутко любил их показывать и ждал, пока я их смажу, а после бегал по двору и гордился ими как медалями.

С Максом я познакомилась на том же телевидении, где сейчас работаю. Поступила на литературный факультет, хотела писать рассказы. Подсказали, что новый дух времени требуется в новостях, вот и пришла на телевидение. И с тех пор все так закрутилось, даже не помню уже, когда родила. Женей, сыном, у меня занималась мама. Когда мама вышла на пенсию, напоминала домашнюю кошку, которую вынесли на улицу и посадили на дорогу, та прижалась к земле, оцепенела от ужаса. Что маме теперь делать на этой пенсии. И только рождение внука спасло ее от неминуемой депрессии.

– А я… – А я и не помню этого юношу, была всего несколько раз в школе, да и то, чтобы отпросить сына от уроков. Он весь в меня, занимается бегом. Спорт для него – все. Поэтому три раза в год ездит на соревнования, вот и приходилось ходить к директору, упрашивать, чтобы отпустили. – Можно? – Спросила юношу, чтобы рядышком присесть.

– Да без проблем, – спокойно ответил мне.

– У тебя потрясающе получается.

– Честно? – Спросил он и посмотрел мне в глаза.

– Да, – и зачем-то закивала головой, как бы придавая больше значимости словам.

– Это хорошо, – пробубнил он, – когда кому-то это нравится, приятно. Значит не зря.

– А ты давно уже рисуешь? – Порой не люблю свои глупые вопросы, ведь и так ясно, что давно и что он всего себя отдает этому искусству, достаточно посмотреть на его пальцы.

– Нет, примерно лет восемь, – он это так сказал, как будто живет вечно, и для него десять или пятьдесят лет ничего не значат. – Буду поступать в училище, а если получится, то в институт. В этом году у меня защита, недели три осталось.

– У тебя все получится, обязательно.

– Знаю, – так же спокойно ответил он, не отрываясь от рисунка.

– Хорошо, что уверен в себе.

– Да только надо еще руку набить с портретом, а так у меня уже почти все готово, – и он замолчал, как будто забыл про меня.

– Ну ладно, – стало неловко отрывать его от работы, – желаю тебе удачи.

– Спасибо. – все так же, не отрывая взгляда от рисунка, вежливо ответил он – Если у вас есть время, приходите.

– Куда?

– У меня мастерская…

– Мастерская? – Удивилась я.

– Ну она не моя, она Сандвина, может слышали.

– Конечно слышала, – я ходила на его выставки, не очень понимаю его творчество. Много мрака, тяжеловаты его картины, тени, блики. Даже если у него рисунок дня, то и он тяжелый, как сквозь солнцезащитные очки.

– Он часто уезжает, а я слежу за его цветами и рисую в его мастерской, около гостиницы «Восток», в центре.

– Да, знаю. – Однажды я была в одной из такой студий, забегала заснять скульптуры. Даже не помню уже художника, женщина была, на девятом этаже. – Там еще на первом – магазин-студия.

– Верно. Приходите, я там каждый день, после трех работаю, дверь зеленая.

– Хорошо, я постараюсь, – хотя ведь знала, что не собираюсь никуда идти, у меня и так времени мало, но зачем-то пообещала.

Однако каждый раз, проезжая мимо этого дома, вспоминала юношу. А ведь я так и не спросила, как его зовут, может у Жени спросить. Хотя не стоит. И все же вспоминала его удивительный рисунок, какой-то уж очень необычный. Буквально воздушный, по-настоящему сказочный. Вроде бы все как обычно, дома и дорожка, деревья и небо, но нет, все не так. По-настоящему сказочно. Наверное, именно это меня и подталкивало еще раз с ним встретиться. Но о чем говорить, он мне в сыновья годится, а в искусстве я не очень разбираюсь, дилетантка. И все же, чтобы отбросить всякие сомнения и ненужные мысли, я специально приехала к трем часам. Вот этот дом. Поднялась на скрипучем, ужасно тесном лифте. «Как они вообще сюда хоть что-то заносят», – рассуждала я, рассматривая царапины на стенах. Такие же тесные лестничные проемы. «Тут и диван не поднимешь», – думала я, подходя к зеленой двери. Она была одна такая чудная.

Позвонила несколько раз. Тишина. Подождала с минуту и опять позвонила. Наконец за дверью зашуршали шаги, и скрипнул замок, дверь открылась. Лицо у юноши было помятое, волосы торчали во все стороны, как будто он лазил по трубе вместо ершика.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.