Страница 53 из 69
- Эти кое-кто страшатся вашей новой и стремительно растущей силы.
Сэр Ровер нахмурился, и горько бросил.
- Значит - вы все-таки хотели видеть нас безмозглыми и покорными овцами. Ладно, это ваша ошибка. Только, деда, предупреди горячие головы, что я это предвидел и принял меры. Начнут делать гадости - не успеют даже пожалеть об этом.
Бог времени посмотрел на блистающий и прекрасный Мост.
- Опять молнии в рукавах, ураганы в карманах... Не переживай, я не допущу мордобоя. Как понимаю - уходишь? И - чего хочешь?
Рыцарь встал, поклонился, собираясь уходить, и заметил на прощанье.
- Разберись, что же хочешь ты сам, и на чьей ты стороне. Ведь может снова встать вопрос об уничтожении этого мира. И прочисть мозги морским богам - моряки что-то жалуются.
Глава 6.
Лет эдак немного спустя.
- Дядьку Ровер, а почему ты двери дома для хозяйки не откроешь? спросила рыжая и веснушчатая Вирея, сирота лет шестнадцати, которая сидела в тени яблони и, заплетая косу, наблюдала, как дядька ловко распрягает коней из телеги.
Ровер, крепкий, быстрый и немного неразговорчивый воин, появился в их Осинках лет восемь или девять тому. Деревня стоит на отшибе - поля со всех сторон окружены дремучими, колдовскими лесами. Наверное, поэтому и не добрались сюда ни солдаты окрестных баронов, ни сборщики податей. А те немногие, кому удавалось избегнуть диких, но словно натравливаемых кем зверей, и уберечься от гнева друидов, присматривающих за здешними лесами, те либо остались в деревне, либо исчезли. Дело в том, что по какой-то прихоти судьбы, чуть ли не каждая вторая женщина в Осинках рождалась с Даром повелевать невидимыми силами. На сельской площади стояла их, чаровниц, школа, и каждая, от девчонки до старухи Хальды, училась там или учила других. Так и вышло, что время словно остановилось для оставшейся вольной деревни, а века, войны и потрясения проходили мимо людей, где-то там, за бескрайними сумрачными лесами.
- Ну, - Ровер поправил выбившиеся из-под обруча с зеленой звездой волосы, и стал разгружать мешки с зерном в амбар. Крепкое хозяйство поднял этот непонятный пришелец, ох крепкое! Взял участок Чуня, который залил зенки и утоп в болоте, а теперь его дом и поля - лучшие в Осинках. Вроде и не селянин, а как-то ловко у него все выходит. Вот и сейчас - поставил мешок в сусек, и показался в дверях. Весь припорошенный мукой, одетый только в штаны и сапоги. Да рукоять меча, с которым он никогда не расстается, торчит из-за плеча.
- Видишь ли, Вирея. - дядька Ровер, оказалось, уже разгрузил все мешки. - Придет в дом хозяйка, да по заветам предков, все в доме ее. А ну как выгонит меня под дождь и снег?
- Что ты, дядьку! - возмутилась девчонка, взмахом руки загоняя пустую телегу под навес. - Да кто ж такое удумает?
- А ведь это не супротив ваших обычаев. - тот огляделся на дворе и, присев на колоду для рубки дров, закурил свою трубку. - Помнишь, как мне и осот на поля напускали, и скотину травили? Не любят меня ваши чародейки, хоть я им на мозоль и не наступал.
Вирея задумалась, глядя, как полосатый котяра, прижавшись к доскам забора, подкрадывается к воробьям, беспечно порхнувшим с крыши к дверям амбара. Оно, конешно, и правда - чужак. Только, как сказала тетка Селя, поболе б таких пришлых. В том годе пятерых лихих бандюг порубил, которые на дальних полях объявились. Как оказалось, были у них талисманы заговоренные, вот Килия, старшая над чаровницами, и не могла их отвадить. Сам дядька зелья пьет в меру, не озорует. И все равно, посматривали на него как-то искоса. Хотя, когда надо было чем пособить, или совет держать, к нему первому шли.
- Одна ты, Вирейка, в гости захаживаешь.
Девушка улыбнулась, и выдала секрет.
- Так ты ж, дядьку, в дальних краях побывал. Когда говоришь, ужно так интересно! Так дивно про диковины на белом свете кажешь - Укирько раз от радости рот раззявил, в кустах подслушивая, и пчела в рот залетела.
Она хихикнула.
- Пришлось ему к нашим бежать, а то язык в губах не помещался. Но даже не заорал.
Дядька встал, потому как на улице Лушка и Укирько пригнали с пастбища череду. Во двор, недовольно помукивая, забежали несколько коров.
- Зорька, не балуй. - буркнул он, раскрывая дверь в чисто убранный хлев.
"И когда только успевает?" - подумала Вирея, привычно отцепив с хвоста неугомонной телки пышный репей. Вроде и не чаровник, а работа горит да спорится. Тетка Килия казала, что у него на полях ни разу ни мокрой хляби, ни суховея не было. К чаровницам с поклоном да подарками не ходит, помощи не просит. Может, потому? Однако ж ее привечает, хотя и других вроде тоже словом лихим ни разу не обидел.
Видимо, усиленная работа мысли отразилась на ее конопатом лице, потому как дядька улыбнулся ей, выйдя из хлева, где уже накидал в ясли свежего сена.
- Не ломай голову, красна дивчина, сходи лучше погуляй. Вон, на Вербный Луг уже парочки идут, поют. А парней пригожих у вас тут полно.
В самом деле, над рекой уже поднялись еле заметные седые полосы вечернего тумана, а деревенская молодежь по двое, по четверо, уже потянулась на лужок в обрамлении старых верб, где так хорошо играть или займаться чаровництвом.
- Да ну их, охальников! - отмахнулась Вирея. - Им бы только зацеловать до памороков, да за пазуху рукой полезть. В голове одни песни да гуленые мысли. А Лель в мою сторону и не глядит...
- Ух ты какая сурьезная вся. Польешь мне?
Молодая, но смышленая чаровница вытянула ладони, призвала облик Воды, и на спину дядьки полилась свежая, холодная струя. Весело фыркая, он ловко обмылся и, выйдя из-под чародейского водопадика, как-то по-собачьи отряхнулся. Вытерся полотенцем, скинул меч и накинул темную, нарядную рубаху с серебряными пуговками. Надел сверху перевязь и, слегка посерьезнев, проверил черный засапожный кинжал, на который ревниво косились и старшие чаровницы, и сельский кузнец Микула.
- Собрался куда, дядьку? - подхватилась с завалинки Вирея.
- Да ваши из школы баяли, что в урочище под Кривой Горкой горгулья завелась. Пока они там раскачаются еще... А зима на носу. Как пить дать, вывела эта пакость птенцов. Расплодятся - совсем худо будет.