Право на месть

– Ну, меня устраивает, – отвечаю я. – Если остальные смогут прийти.

Анджела отгоняет муху от клавиатуры своего телефона, и я знаю: через минуту мой завибрирует, потому что она сделает рассылку нашей группе «МоиСуки» в «Ватсапе». Название придумала Лиззи. «В конечном счете мы друг дружкины суки», – сказала она, и мы рассмеялись. Она была права. Не могу поверить, что я всего год в группе пловчих «Ранние пташки». Я знаю этих девчонок всего около десяти месяцев. А такое чувство, будто мы дружим всю жизнь. Я немного знала Анджелу и раньше, ведь мы учимся в одной школе, но мы никогда не были в одном кружке, а потому она для меня оставалась только лицом в толпе, как и я для нее. А теперь посмотрите на нас. «МоиСуки». Я до сих пор улыбаюсь по этому поводу. Но, я думаю, предпочтительнее все-таки «Великолепная четверка», как называет нас тренер. Мы его победители. Можем соревноваться и в одиночку, но стимулируем друг дружку к тому, чтобы быть лучшими. Мы с первого дня подошли, как кусочки пазла, встающие на свое место, образовали блестящую картину и попали в рейтинг.

У нас разный возраст, и во многом это к лучшему, потому что дает нам больше тем для разговоров. Мы с Андж единственные из Средней школы короля Эдуарда (СШКЭ), Лиззи учится в шестом классе в Академии Харриса[2] – больше известной как «Академия Ануса», говенная школа в центре городка. А Джоди первый год учится в Аллертонском универе. Ей почти двадцать два, и она соревнуется со взрослыми, но по большому счету она одна из нас, и ее, похоже, не волнует, что мы намного младше. Джоди тренируется с нами, потому что ее лекции накладываются на тренировки взрослых, а она говорит, что предпочитает плавать утром. Она живет не в общежитии, а в доме матери в Эллестоне, так что в университетской жизни она участвует слабо. Джоди помогает нам оттачивать технику, и вообще она крутая. Никогда не дает мне почувствовать, что я гораздо младше. Не то чтобы пять лет – это так уж много, но шестиклассники из СШКЭ вечно смотрят на тебя сверху вниз, будто им самим уже тридцатник.

– Лиззи с нами, – бормочет Андж, глядя в свой телефон, будто я не могу у себя прочитать те же послания. – Джоди говорит, что ее мать не вернется на эти выходные. Она почти уверена, но еще перепроверит.

Еще одно преимущество иметь друга в универе – гораздо менее жесткие воспитательные методы. Мать Джоди разрабатывает интерьерный дизайн или что-то в этом роде для больших роскошных домов, и у нее есть бойфренд в Париже, у которого она сейчас и живет, работая над каким-то проектом. Все это звучит очень гламурно, но самое главное, это означает, что она почти не бывает дома. Я ее никогда не видела, и дом часто в полном распоряжении Джоди.

– Класс! – отвечаю я.

Надо бы заглянуть в аккаунт на «Фейсбуке», но я пообещала себе не делать этого до конца перемены. Вместо «Фейсбука» я клюю холодную печеную картошку в мундире. Плечи у меня болят после утреннего баттерфляя – не лучший мой стиль – и занятий в тренажерном зале вчера вечером. Мы стараемся изо всех сил, но я в последнее время позволила себе немного расслабиться и теперь чувствую это. Мне нужно собраться, или это станут замечать другие, а то и хуже: я начну подводить клуб. Мне всегда приходилось работать больше, чем им, чтобы оставаться в форме. У Лиззи природный тонус, и бегает она – как газель. У Джоди рост всего пять футов три дюйма, но она – сплошные мускулы, стройная, злая и в купальнике похожа на мальчишку, а вот у Андж все формы на месте. У нее «собственные поплавки», как говорит об этом Лиззи. Не то чтобы сиськи мешали ей быстро плыть. Вся женственность Андж растворяется, как только она уходит под воду. Я не вполне понимаю, по каким свойствам я принята в эту стаю. «Задницы больше, чем сисек», – услышала я про себя в прошлой четверти из уст этого придурковатого Джека Маршалла – до сих пор переживаю, – и, возможно, в его словах было зерно. Я унаследовала грушевидную форму от матери. Стоит мне чуть-чуть набрать вес – и он весь уходит в ягодицы, а они, даже если я почти ничего не ем, у меня здоровенные.

Я могу сказать маме, что мать Джоди возвращается на выходные, чтобы она не беспокоилась. Я чувствую себя виноватой. Моя мать из всех самая беспокойная. Прежде я этого особо не замечала. Мы всегда были вместе – мама, я и тетя Мэрилин, – и, я знаю, она любит меня больше всего на свете. Я ее тоже очень люблю, но мне уже шестнадцать, и мне необходимо собственное пространство, какое есть у моих друзей. «Отправь мне эсэмэску, когда доберешься. Отправь эсэмэску, когда будешь уходить, я за тобой заскочу, нет-нет, для меня это никакая не проблема». Я знаю, мама желает мне только добра, но больше ничья мать так не поступает, и я ничего не могу с собой поделать: меня это смущает. Из-за этого я чувствую себя как ребенок, а я уже не ребенок. Я вполне себе женщина. И у меня есть свои тайны.

Наши телефоны снова дребезжат, и мы хором смеемся над посланием Лиззи. Гифка со здоровенным извергающим сперму членом.

– Дык ты ршилась?

Когда речь заходит о сексе, Андж всегда говорит с этаким странным полуамериканским произношением, глотая гласные. Она отрывает кусок пышки и сует в рот, но, пока жует, не сводит с меня своих проницательных глаз.

Я пожимаю плечами, хотя сердце у меня екает. Решилась ли я? Сказала, что сделаю это, когда мне стукнет шестнадцать, и часть меня хочет этого… но я не понимаю, к чему такая спешка, зачем сразу же? Правда, Кортни привлекательный парень, и он совершенно ни на кого не похож, но самое главное – он потрясный. Потрясные парни никогда прежде не обращали на меня особого внимания, и я типа чувствую, что в долгу перед ним. Он, вероятно, не привык к ожиданиям, хотя мы встречаемся всего два месяца.

– Наверно, – отвечаю я, и на лице Андж появляется возбужденная ухмылка.

– Бог ты мой, я уверена, он парень тертый. Как раз для твоего первого раза.

– Пока он был очень неплох. – Я показываю ей язык и, развязно помахивая им, подмигиваю.

На этот раз Андж так громко взвизгивает, что девчонки за соседними столиками поворачиваются и глазеют на нас.

Стебаться легко, и я, вероятно, сделаю это с Кортни на уик-энд, хотя бы ради того, чтобы снять вопрос. Да мы вообще делали с ним почти все остальное, кроме этого. Но дело в том, что я больше не чувствую по отношению к Кортни того, что прежде, я больше не влюблена в него, как вначале. С тех пор… в общем… с тех пор, как пошли послания. Теперь у меня новая тайна. Ею я не делилась еще даже с девчонками. Не могу. Это полностью мое, и рядом с этим Кортни со всей его потрясностью представляется жалким подростком.

Мой новый фейсбучный друг. Человек, с которым я могу говорить по-настоящему.

Наверху раздается звонок, сообщая о конце большой перемены, и мое сердце несется как сумасшедшее. Я провела целый час, не заглядывая в мессенджер. Не хочу смотреть на глазах у Андж или других, а потому отключила извещения. У нас не только сильные мускулы, но и проницательные глаза. Мы требуем, чтобы друзья посвящали нас во все свои тайны. Если раздастся пинг, я должна буду поделиться с ней. Мы – одно целое.

Андж удаляется на географию, я уношу наши подносы, прежде чем уйти на предэкзаменационную подготовку по английскому. И только тогда выхожу в мессенджер «Фейсбука». Сердце у меня стучит, но тут же падает. Ни одного нового послания. Даже передать не могу, насколько я разочарована. Сегодня мне шестнадцать. Это важно. Я думала, ему это важно.

«Может, позднее», – говорю я себе, засовывая телефон в карман и исполняясь решимости не расстраиваться. Я должна верить в него, как он говорил. Послание придет позже.

Все прошло лучше, чем я ожидала, и через два часа после начала заседания сделка заключена. Я все еще дрожу, но теперь от гордости, восторга и общего облегчения, оттого что я ничего не испортила. С высоко поднятой головой веду Саймона по офису Пенни, и все головы поворачиваются в нашу сторону, включая и голову Мэрилин. Я не только, вне всяких сомнений, согласовала крупный контракт, дело еще и в том, что Саймон Мэннинг не из тех людей, которых можно игнорировать. Он не красавец на прилизанный манер агента по недвижимости вроде Тоби – со всеми шампунями для волос и бальзамами после бритья, но от него исходит что-то привлекательное. Нос у него чуть неправильной формы, словно его ломали несколько раз, и у него мощная фигура человека, игравшего в регби, а теперь, вероятно, занимающегося этим лишь изредка. Саймон все еще в хорошей физической форме, но это не является для него самоцелью. На висках у него просматривается седина, и он излучает уверенность, притягательную и дружелюбную. Но, думаю я, он и должен быть уверенным. Я пожимаю ему руку и, стараясь не наслаждаться его крепким рукопожатием, прощаюсь на время, оставляя его с Пенни. Саймон собирается открыть свой пятый отель и клуб здоровья. Ему вряд ли больше сорока, и он уверенно встал на путь создания империи.

2

Академия Харриса – общеобразовательная школа совместного обучения.