Страница 14 из 15
Я обернулась. Не знаю почему, но хотелось посмотреть на Норманда, будто он мог дать мне так необходимую сейчас поддержку. Ватерфол смотрел в окно, задумчиво водя длинными пальцами по подбородку. У него нет магии. У телепатов, вроде, тоже. Но проблема в том, что магия у Магдалены Ваерн есть, а у сиротки Элы ее нет. А в моей печати есть агаты, защищающие мой разум. Что, если Ватерфол – телепат?
– Простите, подобные решения должен принимать мой отец, – твердо ответила и увидела, как Алек Стронби слегка скривился. – Или будущий муж.
Глава 15
Я думала, меня будут отговаривать, но, получив отказ, герцог просто кивнул.
От него мы ехали молча. До дома Ватерфола добрались через Тинею.
Тинея – город со строгой планировкой: широкие булыжные мостовые разделили его на аккуратные кварталы, обрамленные, словно камни в перстне, бахромой растений.
– Город окружен степью, и раньше было очень пыльно, но однажды поняли, что не учли главенствующие ветреные потоки, и планировку изменили. Теперь, когда ветер несет пыль из степи, он проносится по фасадам вскользь и выметает улицы, стряхивая пыль в море, словно поломойка веник. И сами дома выстроены из термокамня – он накапливает и хорошо держит тепло в холод.
Ватерфол рассказывал о городе с таким теплом и радостью, что стало понятно – Тинея много для него значит. Всю жизнь он прожил здесь, учился, работал.
Террасы с виноградниками и бескрайние поля подсолнухов окружали город, чередуясь яркими полосами. Вскоре показались небольшие поселения виноградарей с одно– и двухэтажными домами. Но мы миновали их и повернули на дорогу, спускавшуюся к морю. Вдалеке синело море, сливаясь с небом растушеванной темной полосой.
Вскоре мы подъехали к огромному двухэтажному дому с ярко-желтыми стенами и красной скатной крышей. Норманд вышел первым и протянул мне руку. Как только наши пальцы соприкоснулись, меня будто окутало приятным теплом, а мужчина вздрогнул, но руки не опустил. Мы посмотрели друг другу в глаза, пытаясь разглядеть что-то в глубине наших взглядов. Сердце забилось сильней, а на лице появился румянец. Как же без этого, когда он рядом.
Вдох-выдох. Раз, два, три, четыре. Вдох-выдох.
А потом Норманд меня отпустил. К нам подошли его люди и взяли мои чемоданы. Мои горничные тут же пристроились позади меня.
В самом доме нас встретила женщина в сером платье с золотой каймой.
– Доброе утро, – ласково улыбнулась она, рассматривая меня огромными, слегка выпученными карими глазами.
Я присела в реверансе.
– Леди Ватерфол, доброе утро, – тут же ответил Норманд и поцеловал ее руку.
– И где вы были? – тут же спросила она, не отводя взгляда от сына.
– Были у герцога Стронби. И, если вы не возражаете, моей гостье необходимо позавтракать.
– О, Светлая Дева! – она закатила глаза, чуть ли не падая в обморок. И чего нервничать? – Вас не было всю ночь. Вы должны были ее встретить еще вчера.
Норманд повернулся ко мне:
– Леди Ваерн, это моя мать – Фелиция Ватерфол.
– Рада знакомству.
– Я тоже, – она поджала тонкие губы, и морщинки на ее лице немного разгладились, но затем она вновь повернулась к сыну, и на ее лице застыло негодование.
Повезло ему с мамой.
Леди Ватерфол подошла ко мне. Морщинистые руки захватили в плен мои.
– Магдочка, вы меня простите. Сын мой – охламон еще тот. Надеюсь, он вам ничего не сделал? – участливо пыталась смотреть мне в глаза, и чем ниже опускалась моя голова, тем настырней она пыталась заглянуть. Предотвращая искривления ее шеи и позвоночника, я глянула ей глаза. – Если он вам что сделает – сразу мне говорите.
Она смотрела на меня долго, будто пыталась найти союзника в моем лице. И мое сердце дрогнуло, нежное чувство разлилось по всему телу. Ведь она любит его. Всем сердцем. Любая мать любит своего ребенка и желает только лучшего. И леди Ватерфол тоже. Хочет стать нужной в этом доме.
– Леди Ваерн, я вам покажу вашу комнату, – Норманд указал мне на мраморную лестницу с золотыми перилами.
– Сын, ты меня доведешь до встречи со Светлой Девой раньше срока. Я могу сама показать комнату девушке! – чуть не взвизгнула леди Ватерфол.
– Мама, я сам разберусь, что мне делать в моем доме.
Слово «моем» прозвучало пугающе и настойчиво, будто он – единственный хозяин в этом доме.
– Ах, – она картинно вздохнула, – какое коварство от собственного сына. Родной сын не может позволить маме позаботиться о гостях. Пока ты не женился – хозяйкой дома считаюсь я!
Крикнула она нам в спину, пока мы поднимались по лестнице. Ватерфол мне даже руку подал, лишь бы побыстрее скрыться.
Уверенный в себе мужчина, любимец города, он совершенно не обращал внимания на собственную мать. Я бы очень хотела, чтоб моя мать хоть какое-нибудь участие принимала в моей жизни. А он ее отталкивает. Словно… Даже думать о таком не хотелось. Его мать словно пустое место для него.
– Ладно, сын. Располагай девушку, а мне пора в монастырь, – всхлипнула она вновь. Мы уже свернули на площадку. Я посмотрела вниз, наблюдая, как Фелиция заломила руки, а затем показала пальцем на нас. – И к Бризельде зайди сегодня. Она соскучилась!
А кто такая Бризельда?
Мы шли по ярко-освещенному коридору. Впереди показалась первая дверь, покрытая золотистым орнаментом, но мы прошли ее. Возле нее я заметила небольшую табличку. Успела прочитать надпись – «Элиза Тьюр». Завернули за угол, прошли мимо еще нескольких дверей, возле которых стояли таблички с именами девушек – точно участницы отбора.
Моя комната оказалась в самом конце.
– Моя мать весьма эксцентричная особа, но в этом доме хозяин я. Если вам что-либо потребуется – обращайтесь ко мне или к дворецкому, – он вновь одарил меня задумчивым взглядом и пропустил в комнату.
– Благодарю. И за возможность снятия печати тоже, – улыбнулась я. Магдалена хотела бы снять печать. Она говорила мне.
– Но вы отказались, – Норманд пропустил моих горничных. – Жду вас на завтраке.
Главное – отношение и внимание.
Служанки суетились рядом, но я отправила их заниматься другими делами. Спрячут еще мои платья – в жизни не найду. Оставшись одна, оглядела свою комнату: спокойные салатовые оттенки с цветочными принтами на фасадах мебели и на вид грубоватый рубчатый текстиль, разбавленный для изящной легкости тончайшей вышивкой. Большое, почти до пола окно с широким подоконником занимало центральную часть стены. Тончайший шёлк молочного цвета скрывал лишь часть его, спадая нежной драпировкой по краям и открывая вид на великолепный внутренний парк, не уступавший саду герцога Стронби. Налюбовавшись идеально постриженными кустами белой акции и ограждением из ростовых роз золотистого цвета, вернулась к своим заботам. Я сама разбирала свои вещи.
Книга по семейной жизни лежала возле любимого платья голубого цвета. Оно – напоминание о прошлой жизни, к которой не будет возврата, но некоторые детали остаются памятными. Я его часто носила, штопала, стирала…
Клара заглянула ко мне:
– Там это. На завтрак зовут.
Я повернулась к ней.
– Хорошо.
***
– Вам здесь нравится? – ко мне обратилась мать Ватерфола.
Она уже порядком вымотала меня вопросами. Казалось, ее интересовала все, что происходит на севере. Особенно в монастыре. Такого неподдельного интереса к себе я не испытывала никогда. И ей было в радость, что она нашла свободные уши. Думаю, мы нашли общий язык. Меня-то она совершенно не напрягала.
– Я еще мало что увидела, но не сомневаюсь, что мне понравится, – ответила ей.
Дворецкий подошел к Ватерфолу и протянул ему письмо.
Лоб покрылся морщинами, когда тот нахмурился. Мужчина задумчиво потер подбородок.
– Леди, я должен вас покинуть, – Норманд встал из-за стола. – Новая участница отбора уже прибыла. Мне необходимо ее встретить.
Точно, отбор. Стало немного грустно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».