Вне тела

– Да, Тонька, держись за Клавдию Аркадьевну, это твой последний шанс. Если замуж выйти не сможешь, тебе придется самой о себе заботится, – сказал он словно на автопилоте, не отвлекаясь от утренней газеты.

Для своевольной Тони было больно слышать про себя столь нелестные утверждения родителей, но она старалась скрывать свои чувства и только иногда, по ночам, горько плакала в подушку, мысленно обвиняя своих родителей, что произвели ее на свет для страданий и мучений.

– Я убегу из дома и из больницы! Уеду в Москву и найду себе богатого жениха, вы все потом пожалеете, что так со мной обращались, – грозно шептала она в сторону комнаты родителей, словно эта угроза должна была как-то подействовать на них и изменить ее участь.

Уходя с головой в любовные романы, Тоня утопала в мечтах и видела себя совершенно другим человеком! Она представляла себе молодого красивого парня, который приезжает из Москвы, заходит к ним в дом и она говорит родителям: “Я же говорила”. А может быть в больницу придет работать солидный и самодостаточный врач и Тоня сможет увлечь его своей скромностью и невинностью, и тогда он увезет ее далеко отсюда! И ее жизнь сразу же преобразится! Но время шло, а принц так и не спешил забирать Тоньку из больницы, а она тем временем взрослела и полнела и плавно превращалась в какую-то странную копию своей покойной наставницы.

“А может быть надо было убежать тогда в Москву, как и хотела?” – все чаще начинала размышлять Антонина Сергеевна. “Но уже поздно сожалеть, я уже не та молоденькая дурочка.”

И действительно, перед нами уже не та наивная девчонка, мечтающая о принце или на худой конец, молодом враче, который заберет ее к себе и ей уже никогда не придется работать. Сейчас эта, достигшая преклонного возраста и имеющая огромный жизненный опыт, женщина. Она сама поставит любого на место одним только взглядом. Никто не смеет ее учить, она сама научит кого угодно и чему угодно.

– Я в этой больнице дольше всех и пережила уже двух главных врачей! – Гордо говорила она соседке по даче, когда, как то раз, рассказывала той о своей работе. И, ей казалось, что она за столько лет приобрела некую сверхспособность, женщина совершенно точно, как она полагала, умела определять каким-то непостижимым образом, чем болен тот или иной человек.

Кроме того случая с соседкой, больше никому и никогда Антонина Сергеевна не говорила о своих сверхспособностях. Друзей у нее близких никогда не было, а коллеги, казалось, избегали общения с ней.

Только однажды, она разоткровенничалась с одной медсестрой из соседнего отделения, которая иногда заходила в гости после отбоя. Она всегда приносила с собой что-то вкусное к чаю и Антонина Сергеевна была не в силах отказать ей в компании. Это был единственный человек в больнице, кто, казалось, по-настоящему, с уважением относился к старшей медсестре.

Антонина Сергеевна была рада интересу к своей персоне со стороны этой соседки по больнице. Ей в какой-то мере даже льстил тот факт, что эта молодая начинающая медсестра смотрела на нее, как на авторитет, и в какой-то из дней именно ей и было принято доверить тайну о своих сверхспособностях.

– Мне достаточно просто посмотреть на человека и я могу сказать, чем он болен, что у него раньше болело и более того, – чем он может заболеть в будущем. Через меня прошли сотни людей, и я еще ни разу не ошиблась! – С гордостью заявила довольная собой Антонина Сергеевна, запивая горячим чаем вкусное печенье, которое принесла с собой гостья.

– Ага, ну прямо глаз-рентген, – Колко заметила собеседница, и громко рассмеялась. Возможно, она это сделала не специально. Возможно, она не хотела обидеть нежные чувства своей собеседницы, но она это сделала. После этого случая, старшая медсестра больше не общалась с наглой выскочкой и конечно же, больше никогда и никому не говорила о своем даре.

Примечательно, что за много лет практики, нюх женщину, действительно, ещё не разу не подводил. И она могла себе позволить работать именно так, как считала нужным.

Но не все в ее постовой службе было абы как, некоторые обязанности она все же уважала, например, она всегда выполняла указания по дневным процедурам, и эта показная работа не была напрасной, – старшее руководство ее хвалило и ставило в пример остальным.

Больше всего Антонина Сергеевна опасалась быть пойманной и обвинённой в неисполнении своих обязанностей, но тайное желание неповиновения пересиливало ее. Поэтому она нашла компромисс: днем, когда весь персонал отделения кружится как пчелы в улье, – она работает на совесть, а вечером, там, где можно схалтурить,– она это делала без стыда. Но все это пустое: сейчас, именно в эту самую минуту, ее жизнь снова начинает обретать смысл. Начинается ее время: долгожданные минуты отдыха и просмотра любимого сериала.

Красивая бразильская жизнь

Мария из бразильского сериала так и не определилась с выбором жениха, и Антонина Сергеевна была этому безумно рада, она бы испытала очень сильную досаду, если из-за какого-то больного карапуза, ей пришлось бы пропустить этот важный момент, ради которого она жила всю неделю.

Поклонница Марии с облегчением вздохнула и удобно устроилась на больничном диване. Укутавшись теплым пледом, она начала смотреть телевизор, изрядно продавив, и без того пострадавшие от времени, диванные пружины, которые под ее тяжестью всегда тихонько жалобно поскрипывали.

Антонина Сергеевна почти сразу же утонула в сюжете и была этому даже рада, она с удовольствием погрузилась бы еще глубже, если была бы такая возможность, чтобы прочувствовать всю глубину мучений и страданий бедной девушки, мысли о которой не покидали ее на протяжении всего дня.

Где-то глубине души она ассоциировала себя с образом этой Марии и сама очень сильно напрягалась, пытаясь выбрать кого-то одного из двух возлюбленных. Как наваждение или какое-то прозрение, к старшей медсестре приходило ощущение некого надвигающегося откровения. Ей чудилось, что ещё минута и Антонина Сергеевна сама определиться за главную героиню и поможет ей с выбором жениха! И ее правильный выбор каким-то таинственным образом сможет, минуя все преграды, действительно помочь бедной Марии. И тогда все у всех будет хорошо, только бы ничто не отвлекало от просмотра и не возвращало Антонину Сергеевну в этот ничтожный мир, где она чувствует себя “не в своей тарелке”.

До конца серии оставалось всего 5 минут и где-то, в глубине души, у любительницы бразильских сериалов уже зарождалось тоскливое понимание, что этот переломный момент точного определения не случиться прямо сейчас, и еще растянется изощренная пытка с мучительным выбором на неделю. И Антонина Сергеевна, как часть, оторванная от единого целого, будет сладострастно страдать и жить в ожидании продолжения, чтобы можно было вновь погрузиться в привычную ей среду и уйти с головой от всего, что ее так угнетало.

Это осознание не давало четкой определенности, бедная женщина силилась понять: радоваться ли ей этой предоставленной отсрочки или печалиться, но словно настоящий телевизионный наркоман, получаемый ежедневно ровные порции, она научилась грамотно и без сожаления выбрасывать все лишние мысли из головы и просто наслаждаться каждой минутой отведенного, какой-то незнакомой ей личностью, эфиром.

Как только начинался показ красивой бразильской жизни, сильнейшая волна накатывалась на Антонину Сергеевну, беззаботно унося ее в другую реальность, и позволяя, хотя бы на какое-то время, забыть об обыденности.

Исправно выполняя свою работу, старенький телевизор, словно добрый кудесник, молниеносно доставил Антонину снова в привычную ей среду, где она, сразу же, забывала обо всех своих проблемах. Попадая в тот мир, где у нее не болели ноги, не заботили никакие мирские ценности и не было никаких сожалений, – она даже, казалось дышала по-другому, свободнее и полной грудью.