Рассказы

Когда все пиво в доме невесты было выпито, шо фер при помощи паяльной лампы завел самосвал - и свадьба отправилась за сорок километров, на родину же ниха, в деревню Грибаево. Из невестиной родни в само свал уселся брат Николай Иванович я еще кто-то. Бра таны не поехали.

Товарищи из райкома партии сделали мне одолжение, послали легковушку, и мы с Виктором Семеновичем Сладковым, водителем вездепроходящего "газика", ре шили посадить к себе молодых. Молодые сели в машину, а сваха с иконой в руках недоуменно топталась у двер цы: ей не положено оставлять жениха с невестой ни на минуту, пока не доставит их в дом к родителям.

- Ну, садись, сваха, ничего не поделаешь! - с неко торой растерянностью согласился водитель.- Кого толь ко я ни возил на своем веку, чего только ни возил, но ико ну на райкомовской машине возить не приходилось.

Получился настоящий свадебный поезд. Жалко только, снег не шел: когда свадьба выезжает в снег или в дождь - к счастью.

И никаких черепков девушки вслед не бросали. А раньше полагалось. Перед выездом невеста умывалась, девушки разбивали глиняный рукомойник и этими череп ками забрасывали отъезжающих, чтобы невеста не верну лась домой, чтобы жилось ей счастливо и в новой семье.

На улице на морозе долго фотографировались. Уви дев в моих руках фотоаппарат, женщины поснимали с себя полушубки и ватники, они хотели "сняться на кар точку" обязательно в праздничных сарафанах. В дерев нях очень любят фотографироваться. Но сделать живой снимок трудно: все лица перед объективом мгновенно напрягаются, деревенеют.

Мария Герасимовна с нами не поехала. Со слезами на глазах она наказывала дочери:

- Не забывай, бегай в гости почаще, ничего не да леко - ноги молодые. И не приходи без гостинца: без гостинца придешь - уревусь, подумаю, что от мужика сбежала.

Самосвал облепили мальчишки, чтобы прокатиться до конца деревни.

Все-таки раньше мальчишкам жилось, наверно, легче и, пожалуй, веселей, когда свадьбы справлялись не на грузовиках, а на тройках. В свое время я пронесся на задке свадебной кошевки целых двадцать километров - от районного городка, где учился в четвертом или в пя том классе, до своей деревни. Мой дядя, только что вер нувшийся из Красной Армии и еще не расставшийся со своей остроконечной буденовкой, вез невесту из далеко го Шалашнева мимо нашей школы. Мне с утра не сиде лось за партой, ждал свадьбу и, когда завидел ее, опро метью вырвался из класса, успел на ходу схватить полу шубок и вскочил на концы полозьев последней раскра шенной кошевки. Пели колокольцы, развевались цветные ленты, вплетенные в гривы и хвосты лошадей, сердце за мирало от восторга и страха.

Из-за того, что у дяди на голове была прославленная буденовка, свадьба представлялась мне каким-то воен ным походом. Конечно, я обмерз, но вспоминаю об этом своем путешествии, как о самой лучшей из бабушкиных сказок.

Дядя погиб в прошедшую войну. Анна Григорьевна, бывшая тогда невестой, живет теперь на Бобровской запани под Архангельском в окружении сыновей и вну ков. Недавно она сказала мне:

- Верно, какой-то парнишка висел тогда на запят ках. Если бы знатье, я бы тебя с собой рядом в кошевку посадила.

На машинах мы ехали ночью - полями, перелесками. Дорога оказалась расчищенной от снега, приглаженной: на днях из города в колхоз прошли шесть гусеничных тракторов с волокушами для вывозки торфа на поля. Волокушу широченный громоздкий металлический лист - почему-то называют "пеной". Торф загружается на такую волокушу бульдозером, пехом, и сгружается так же. Не потому ли "пена", что в поля на ней тянут больше снега, чем торфа?

Виктор Сладков не просто вел машину, а, как экскур совод, показывал нам свои памятные места: здесь вот зайцы обычно дорогу перебегают; с тех высоких берез совсем недавно он снял из малокалиберки трех коса чей; а на этой вот пашенке еще сегодня видел, как лиси ца мышковала.

Сладков - главный райкомовский водитель, и для всех шоферов района он царь и добрый бог. Это автори тет не только власти, но и опыта. Его машина больше, других носится по непроходимым районным дорогам. Многих своих коллег Сладков вытаскивал из канав, из грязи, многим молодым устранял в пути неполадки в мо торе, а главное - он всем помогает доставать запчасти. Хорошо знают райкомовского шофера и пешеходы: если свободен, остановится, посадит и все за спасибо, не то что некоторые. Справедливый человек!

Ехать ночью по зимней проселочной дороге то с дальним, то с ближним светом автомобильных прожекто ров сказочно хорошо. Дорога извивается, и никогда не знаешь, что откроется за следующим поворотом. Из тьмы вылетают навстречу какие-то призраки: причудливые пестрые кусты, кривые деревья, пни под снежными шап ками, будто отпрянувшие в сторону прохожие, огромные полузаметенные снегом выворотни с зияющими черными дырами, в каждой, из которых чудится медвежья берло га. Перелесок и поле, лес и опять поле. Снег то синий, то рыжий, а все время ждешь, что за оплошным зеленым ельником и поле будет зеленое.

Сладков рассказывает о зайцах и лисицах, и я вижу их следы: в кустах они глубокие, четкие, резко оттенен ные светом фар, а на открытых местах выпуклые - ветер выдул сухой сыпучий снежок, уплотнения же остались и поднялись над белой равниной, как маленькие побелен ные столбики на обочинах шоссе.

Через все поле прошла лисица, столбики ее следа протянулись цепочкой от леса до леса.

Взбугрившаяся лыжня напоминает узкоколейку.

В полях было по-ночному тихо, а когда наши машины врывались в лесную чащу, вся она начинала шуметь и гудеть, наполняясь свистом шин и завыванием моторов. Казалось, что звуки по стволам уходят в звездное небо.

Я ехал и твердил про себя пушкинские строки: "Коло кольчик однозвучный утомительно гремит".

До чего же все-таки не хватает колокольчиков!

* * *

В доме жениха сваха и тысяцкий остановили моло дых в темных сенях и ждали, пока вынесут лампу и вый дут навстречу им родители.

Жениху и невесте положили на головы по караваю ржаного хлеба, отец и мать благословили их, поцело вали - опять в ход пошла икона, Петр Петрович очень стеснялся этого обряда, подшучивал, но обижать стари ков не хотел, все сносил.