Страница 72 из 83
— Слушайте, слушайте, что говорит Гостомысл, — послышалось кругом.
Толпа сомкнулась ещё теснее около помоста, воцарилась тишина.
— Есть за морем[18], в той стране, откуда приходили не раз к нам гости норманнские, славное племя россов; всё оно состоит из выходцев с нашего родного Ильменя, и есть в этом племени три брата-витязя: Рюрик, Сигур и Триар; пойдите к ним, умолите их, чтобы пришли они княжить и владеть землями славянскими, творить в них суд милостивый и правый, виновных наказывать, от врагов защищать... Согласятся они, придут к вам — благо всему народу славянскому. — Старик на мгновенье остановился и затем продолжал с новой силой: — Пусть и племя своё возьмут они с собой, не чужие нам россы, Ильмень им родиной был. Вот где добро для всех славянских родов, вот где и правда великая, могучая... Послушайте меня, приведите к себе братьев-витязей, мир и согласие воцарятся между вами...
Гостомысл умолк и, тяжело дыша, почти без чувств опустился на носилки. Невообразимый шум поднялся на вече.
— Как? Призвать россов, варягов? Давно ли мы сами их прогнали? — кричала одна сторона.
— С варягами лучше жилось, порядок был, — отвечали другие, — что же, что тогда прогнали? Теперь сами позовём.
Отдельные голоса слились в общий гул. Вече шумело, кричало, но многим, очень многим пришёлся по сердцу совет Гостомысла.
— Князя нужно, а призвать чужого — никому своим не обидно. Да и какие нам варяги чужие? Сами от нас счастья искать ушли!
Такое мнение преобладало...
Наконец, после долгого горячего спора, едва не дошедшего до рукопашной, решение было принято.
Вече согласилось с Гостомыслом... Призвание князей из-за моря, от варягов-россов, решено было окончательно...
Вмиг весь помост был облеплен нашедшими наконец выход из тяжёлого положения старейшинами всех приильменских и соседних с ними племён.
Мудрец славянский, мертвенно-бледный, с закрытыми глазами, лежал на носилках.
— Гостомысл, Гостомысл, — наклонились к нему старейшины, — слышишь ли: весь народ славянский последует твоему совету!
Гостомысл открыл глаза, радостная улыбка озарила его лицо, тихое счастье засияло в снова загоревшихся глазах.
— Принял, принял, — прошептал он.
— Да, за море, к Рюрику, Сигуру и Триару, будут отправлены послы.
— О счастье, счастье! — воскликнул старец. — Мужи новгородские, и вы, старейшины, подойдите. Дайте мне умереть спокойно. Клянитесь, что князь будет призван...
Желание Гостомысла было исполнено. Тут же, на вечевом помосте, дали клятву возможно скорее призвать князей из скандинавского племени варяго-россов все приильменские старейшины, а с ними старейшины кривичей, веси, мери и дреговичей...
— Теперь я умру спокойно! — в порыве счастья воскликнул Гостомысл. — Родная страна! Великое будущее открывается перед тобой!.. Крепкая властью своего единого вождя, из века в век будешь процветать ты. Прекратятся в тебе раздоры, и, сильная, могучая, будешь ты расти, расти на славу нам и страх врагам. Все беды твои прекратятся, сильны славяне будут единой властью, и падут пред их великой страной в изумлении все народы...
В несказанном восторге, как бы видя пред собой какое-то чудное зрелище, Гостомысл протянул вперёд обе руки и продолжил прерывающимся голосом:
— Вижу в тумане многих веков, на севере дальнем, город великий. Вижу в тумане родную страну могучей и сильной, вижу державных вождей... Прежних раздоров как не бывало. Мирным трудом поселяне свой хлеб добывают. Воинов рать от врага их хранит. Счастье, довольство в славянском народе. Боги! Вам слава...
Голос Гостомысла слабел и перешёл, наконец, в чуть слышный шёпот. Окружавшие его носилки старейшины с тревогой глядели на него... Вдруг старец вздрогнул всем телом и тихо опустился на ложе. Глаза его закрылись, но по лицу блуждала прежняя радостная, счастливая улыбка.
— Тише, заснул Гостомысл, — послышался шёпот.
Но Гостомысл не спал. Дело его на земле было кончено, и душа оставила его немощное тело — он умер.
День клонился к вечеру. Последние лучи заходящего солнца озарили своим светом славян, в гробовом молчании окружавших смертный одр своего мудреца.
15. «Земля наша велика и обильна»
Неустройства упреди советом.
ока на Ильмене происходили эти события, Рюрик почти закончил приготовления к новому походу на славянские земли.
Осталось только созвать тинг, в решении которого ни Бела, ни Рюрик не сомневались.
— Ты опять уходишь от меня, мой милый, — говорила Эфанда, нежно ласкаясь к супругу, — уходишь надолго!
— Мы должны наказать дерзких. Они возмутились и пусть понесут за это кару, — отвечал Рюрик.
— Я не удерживаю тебя... Но знай, что я буду томиться ожиданием; ты ведь так недавно вернулся от берегов Британии.
— Мужчина должен вести жизнь воина... Но что это? Посмотри, Эфанда, какие-то чужие ладьи подходят к нашим берегам?
Рюрик и Эфанда находились на возвышенном крыльце своего дома, разве только этим отличавшегося от всех иных построек города. С этого возвышения прекрасно был виден залив. Скандинавские корабли, с убранными парусами, мирно стояли в гавани. Подходившие ладьи по характеру своей постройки нисколько не походили на суда викингов: они были неуклюжи и неповоротливы, даже их паруса совсем были не похожи на паруса скандинавских ладей.
Сердце Рюрика усиленно забилось при виде их: он узнал в этих судах ильменские ладьи.
«Зачем они, какую несут весть?» — думал он, продолжая упорно глядеть на залив.
Ладьи наконец пристали к берегу, люди с них высадились. Тотчас же их окружили горожане.
Рюрик видел, как растерянно оглядывались приезжие среди этой незнакомой им толпы. По одежде вождь варягов сразу же признал в них славян, и притом не одного племени, а разных.
Наконец вся группа двинулась вперёд.
— Посмотри, они, эти пришельцы, идут сюда! — воскликнула Эфанда. — Кто они? Откуда? Да, да, они приближаются к твоей усадьбе!
Рюрик терялся в догадках, не зная, как объяснить появление в этих местах своих соплеменников, а толпа, ведшая славян, подходила всё ближе и ближе.
Вот она остановилась у самого дома Рюрика.
Привлечённые шумом Сигур и Триар вышли на крыльцо и встали около брата.
— Рюрик! С Ильменя пришли послы, ищут тебя, — быстро поднялся на крыльцо Олоф, — они говорят, что пришли по важному делу, и хотят сейчас же видеть тебя!
— Пусть войдут сюда, — сказал Рюрик, и его сердце взволновалось.
Вскоре слуги ввели богато одетых послов, смиренно приветствовавших братьев и Олофа.
— Кто вы и чего вам? — спросил Рюрик, ответив на приветствие.
— Мы посланники всех родов, живущих на Ильмене, а с нами вместе старейшины соплеменных нам кривичей, веси, мери, чуди и дреговичей, — заговорил старший из пришельцев. — С великим, важным делом присланы мы к тебе и твоим братьям, храбрый витязь, всем народом славянским; пришли мы и не уйдём, пока не согласишься ты исполнить нашей просьбы; хочешь, на коленях будем молить тебя?
— В чём ваша просьба? — спросил Рюрик.
— Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет... Восстал на Ильмене род на род, и не стало между нами правды. Придите вы, братья, к нам княжить и владеть нами!
— Как? Что вы говорите? — воскликнул Рюрик.
— Мы говорим то, что приказал нам сказать тебе весь народ славянский... Отец наш Гостомысл перед смертью взял с нас клятву, что призовём мы тебя, твоих братьев и твоё племя к нам, отдадим тебе и власть, и суд наш, добровольно покоримся тебе, только дай нам правду, прекрати зло и междоусобицу между нами. Будь нам всем единым правителем и согласись княжить у нас... Молим тебя!
Послы опустились на колени. Все поразились их предложению, так оно было неожиданно.
18
Славяне того времени Ладожское озеро, или Нево, считали морем.