Страница 133 из 149
Конечно же русские, взявшие с бою Тей-Тан и Лу-Тай и занявшие Шанхай-Гуань.
Но теперь западным европейцам нечего было церемониться с русскими. Наши герои выполнили свою главную задачу. Пекин был взят, и европейцы грабили его непрерывно, стало быть, можно было проявить себя в истинном свете и по отношению к облагодетельствовавшему их могучему союзнику.
За чем другим, а за этим у европейцев Запада дело стать не могло.
В середине сентября последовало распоряжение генералу Церпицкому занять всю железную дорогу, то есть все её станции между Бей-Таном и Шанхай-Гуанем.
Что приказано, то исполнено.
На трёх поездах последовал к Шанхай-Гуаню отряд русских героев.
Путь был далеко не безопасен. В окрестностях каждого более или менее значительного города или крепости бродили в это время банды разбежавшихся солдат, разогнанных боксёров и всякого сброда. Они следовали своей обычной тактике и при любой возможности старались портить рельсовый путь. То шпалы оказывались вывороченными, то рельсы снятыми, то стыки развинченными. Чуть не на каждом метре можно было ожидать крушения. Идти же ночью и думать не приходилось. Так велика была опасность. В то же самое время следовало спешить: русским уже стало известно, какого сорта люди были их союзники и на что они мокли решиться... Ночная темень застала отряд генерала Церпицкого верстах в сорока от конечного пункта, то есть от Шанхай-Гуаня.
— Эх, путь-то пустой! — ругались в отряде.
— Совсем пустой! Кабы не темень такая да люди не устали, пешком дошагать можно было бы.
— Да ничего! Вперёд сапёрная команда выслана!
— На дрезине?
— Да, всего пока до Тан-Хо...
— Хотя бы они туда добрались да за собой оставили. Ведь там только один переход до Шанхай-Гуаня...
Начальнику сапёров, высланных вперёд, дано было поручение осмотреть путь и объявить станцию Тан-Хо русской. Конечно, всё это было исполнено, а так как путь оказался в исправности, то все три поезда при первой же возможности отправились вперёд.
Было уже 8 часов утра, когда они находились в виду станции.
— Господа! — заволновались на первом из поездов. — Где наш флаг? Смотрите, на станции нашего флага нет.
— Как нет? Должен быть! Вчера выставлен был и станция объявлена русской.
— Что-то не то... Генералу доложить!
Генерал Церпицкий не знал, что и подумать об этом. Он был вполне уверен, что его приказание выполнено, и в свидетельство того, что Тан-Хо стала русским пунктом, на ней выставлен был русский флаг. Скоро недоразумение разъяснилось. На поезд, уже подходивший к Тан-Хо, явился плачущий китаец в одежде местного железнодорожного агента. Только в этом китайце, оказавшемся начальником станции Тан-Хо, накануне принятым в русскую службу, были кое-какие особенные добавления, совершенно посторонние. Глаза у него были с «фонарями», голова проломлена, и вообще бедняга был порядочно избит.
Оказалось следующее. На станцию явился взвод с немецких судов под командой лейтенанта. Когда этот крепколобый тевтон узнал, что станция объявлена русской и что на ней не оставлено военной силы исключительно ввиду того соображения, что европейские союзники русских — честные, порядочные люди, уважающие право, то свою порядочность он доказал тем, что приказал избить ни в чём не повинного китайца, Начальника станции, а честность и уважение к праву — тем, что снял русский флаг.
— Уходите! — заявили ему, когда весь отряд русских был у станции.
— А зачем? — с наглой усмешкой спросил он.
— Во имя справедливости! Станция занята нами раньше вас. Разве не несправедливо вы её теперь занимаете?
— Пусть несправедливо, что же из того?.. Мне приказано, я исполнил...
— Нет, вы должны уйти.
— Я сперва донесу об этой претензии по начальству, и если последует приказание, тогда уйду.
— Уходите до греха, иначе...
Русские роты вышли уже из вагонов. Грозным строем, сверкая победными штыками, стояли солдаты.
Шутка действительно могла быть плоха.
Немец сбавил сейчас же тон и заегозил, предлагая лично объясниться с командиром отряда.
— Позвать сюда начальника немцев! — распорядился генерал.
Лейтенант явился.
После энергичных замечаний генерала Церпицкого он признал, что уйти ему необходимо, но, уходя, ни с того ни с сего разрешил бывшим также на станции англичанам выставить на одном из станционных угловых столбов свой флаг.
Последствия этого не замедлили сказаться. Флаг этот, по русской долготерпеливости и снисходительности, оставили, где он был прицеплен. Однако через несколько дней буря сорвала его, и он исчез. Сейчас же, откуда ни возьмись, появился английский офицер и вздумал было самовольно поднять его снова — на более даже видное место.
— Ну уж это, ваше английское скородие, дудочки, шагайте прочь от будочки! — заявил ему начальник поста, унтер-офицер. — Не подобает озорничать!
Англичанин, конечно, не понял его, а стал было рассказывать сказки о британском могуществе, о британском флоте. Для этого у него даже переводчик откуда-то явился. Однако угроза британским могуществом не произвела ни малейшего впечатления на русского унтер-офицера.
Он так и не позволил выставить флаг.
— Хорошо, я вам сейчас докажу могущество моей великой Британии! — объявил рассвирепевший англичанин. — Goddam, я вам покажу, что борьба с «владычицей морей» невозможна ни для кого в мире.
Он ушёл, пылая гневом.
Солдатики, бывшие на посту, даже приуныли.
— Что-то будет? — вздыхали они. — Попадёт нам...
— Эх, Бог не выдаст, а англичанин не съест! — ободрил их начальник. — А только, чур, ребята, коли что, держись дружно.
— Ну ещё бы! Сдадим, что ли!
Начальник поста осмотрел своих людей. Их было всего три десятка, но все они были народ обстрелянный, побывавший в боях, и никакая угроза на них не подействовала бы.
Однако дело приняло оборот, при котором приходилось русским воинам не до шуток.
Прошло около получаса, как поставленный настороже служивый заорал благим матом:
— Идут! Англичане, стало быть, идут!
На русский пост двигался с ружьями наперевес целый батальон сипаев, присланный из ближайшей, занятой англичанами деревни.
Очень хотел английский офицер доказать свою правоту.
Но между русскими — хохот. И хохот довольно громкий пошёл, когда отряд приблизился.
Впереди сипаев шёл их белый батальонный командир, неистово размахивая над головой саблей. Землетрясения не было, почва оставалась недвижной, а, между тем, воинственный бритт раскачивался из стороны в сторону, словно его кидала, как былинку в поле, некая невидимая сила...
— Здорово их английское благородие откушать изволили! — смеялись солдаты.
— Теперь им, известно, море по колено!
— А лужа по уши... Так! Так!
Действительно, представитель «могущества Британии» был пьян в стельку. Шагах в двадцати от русских он остановил свой батальон и принялся командовать. Сипаи быстро построились в боевой порядок, готовясь, по всей очевидности, к штурму русского поста.
— Вот они что! — заволновались русские. — Значит, вы всерьёз...
— А мы, ребята, их шуткой! — крикнул унтер. — Возьми-ка винтовочки-то на прицел...
Боевыми патронами заряжать? Заряженных-то нет...
— Чего там! Очень нужно на такую... (следовало крепкое словцо) казённые патроны тратить! Так, пустыми пугнём! Целься!..
В одно мгновение тридцать винтовок показали свои грозные дула наступавшим сипаям.
Тут величие Британии было ими сейчас же доказано...
Прежде всего, как йоркширский боров, которого собираются обращать в сосиски, завизжал храбрый командир сипаев, приседая на корточки к земле, его же бронзовокожие воины с криками ужаса сейчас же опрометью кинулись врассыпную. Батальонный командир поднялся и пустился улепётывать вслед, но так как земля ходуном ходила под его ногами, то он упал и до крови расквасил себе нос.
Могущество Британии было доказано со всей очевидностью...
Заяц не мог бы улепётывать с большей быстротой от догоняющих его борзых, чем эти сыны Британии от незаряженных винтовок русских солдат, провожавших их весьма обидным хохотом...