Одно небо

– Оставлял на десерт.

– Так в чем дело, – уже более заинтересовано узнавал Майкл, – какое отношение может иметь Том к любому проявлению такого события как свадьба? Я даже сомневаюсь, что эти слова когда-нибудь будут использоваться в одном предложении, – отомстил за отшельника Майкл.

– Дай Бог, Майки, дай Бог, – протянул Том с улыбкой.

– Невеста, близкая подруга бездельника Тома, я до сих пор удивляюсь, как ты мог упустить такую девушку. О такой леди мечтает любой мужчина, первая и для меня единственная красавица столицы. Не удивительно, если вспомнить какой была ее мать. Том, нет тебе прощенья! – сокрушенно повторил Николас.

– Не подруга, дядя – с кошачьей улыбкой выговаривая слова, ответил юноша, – сестра, не стоит меня так ругать за сестру.

– Посмотрите на него! Ну, какая сестра? А мог бы и жениться, – смеялся дядюшка.

– Да, не сестра по крови, но я ее таковой считаю, поэтому…

– Скажи, что для тебя лучше смерть, чем женитьба, – вставил Майкл, – а в какой день свадьба?

– Да, – качая, головой произнес Николас, – ты вероятно единственный во всем королевстве этого не знаешь. Откуда ты приехал?

– Из другого мира, дядя, – улыбнулся в ответ племянник.

– В эту субботу, я надеюсь, ты туда пойдешь, все-таки, Оскар мой лучший друг и женит единственного сына.

– Не беспокойтесь, – вставая из-за стола, похлопал друга по плечу Том, – я об этом позабочусь. Я могу взглянуть на сад? – увлекшись чем-то в дали оранжереи, просил он.

– Томми, конечно.

– Интересно, он пошел полюбоваться твоими розами? – смеясь, заметил Майкл, – никогда не знал, что он любит «цветы».

– А это очень важно, Майкл, – глотнув немного из бокала, серьезно сказал Николас.

– Что именно? Любить цветы?

– Важно, что ты нашел дело, которое любишь, жаждешь всей душой им заняться. Это удержит тебя в жизни.

– Удержит?

– Могу сказать тебе одно. Послушай, я кое-что знаю и понял. Сейчас у тебя есть отец, друзья, возможно, ты женишься и будут дети. Но…родителей не станет со временем, друзья – ммм…– да, они не предадут, такие как Том, нет, но у всех будут свои дела, семьи, мелкие заботы и не будет времени, для тебя. Свои собственные дети будут расти и заниматься своими проблемами в зависимости от возраста. Жена, надеюсь, тебе повезет найти родственную душу, а не такую, что надоест через пять лет до тошноты. Твое призвание, твое дело, оно одно удержит тебя, что бы ни случилось, от необдуманных и опасных для твоей жизни действий. Ты всегда сможешь уйти в него с головой, а это, кстати, полезно, когда организму, с его мудрой системой самосохранения нужно будет на что-то переключиться. И это очень ценно, что ты получаешь от него удовольствие. Вот, что может сказать тебе пятидесятилетний старик, как совет, если хочешь или просто как напутствие.

День был в самом разгаре, когда друзья вышли на улицу.

– Твой дядя всегда меня смешил, но сегодня… Твой приезд поднял ему настроение.

– А ты сомневался? – Майкл вздохнул полной грудью – Никогда не думал, что могу соскучиться по этому городу. И запах у него особенный, чем-то он манит.

– Главное теперь мы все время будем вместе.

– Дружище, больше всего за этот год мне не хватало тебя! Как там было тоскливо одному, без твоих вечных шуточек и вообще.

– Не кому было сбивать с пути истинного правильного Майкла. Зато теперь, только представь, весь Лондон у наших ног, мы его перевернем! Все красавицы будут наши. Я намерен как следует развлечь тебя, достаточно долго ты карпел над книгами, этому пришел конец. Том МакКалестер с сегодняшнего дня не даст тебе уснуть рано.

– Можно поймать тебя на слове? Ты знаток всех красавиц…

– Как ты мог усомниться?!

– Тогда скажи, юная, тонкая, белокурая девушка, знаешь ее?

– Та, что видел на берегу?

– Она.

– Но мой друг, твоего описания мало, какого хоть цвета глаза?

– Карие.

– Еще.

– Знаешь, Том, так далеко даже мое зрение, превосходное по твоему мнению, не смогло различить больше.

– Майки, ты только на мгновенье представь, сколько юных, стройных блондинок с карими глазами и то, по твоему описанию, не точно, я знаю, замучаюсь и имена перечислять!

– Ну, ты сам сказал, что знаешь всех.

– Ладно, чем труднее задача, тем интереснее. Через пять дней свадьба Джеральда и Мэгги, на которой она должна быть. Если кто-то туда и не приедет, значит, он уже в мире ином.

– Но пять дней, целых пять дней!

– Я начинаю бояться за тебя. Увидел девушку мельком и сходишь с ума. Это симптом.

– Том!

– Не сердись, шучу. Сегодня вечером едем к Уинифрид, она кареглазая блондинка. Ты доволен?

– Отлично.

– Я заеду за тобой в семь.

– Буду ждать.

– И не переживай, – прокричал Том, садясь в карету, – мы найдем ее, никуда не денется твой ангел.

Глава третья

Ей совсем не хотелось идти куда-то и что-то покупать, уже после шага с места, где она видела его. Мэгги сослалась на недомогание и девушки вернулись домой.

– Вы так скоро? – удивилась Нора.

– Мэгги стало нехорошо.

– Не нужно было идти пешком.

– Я просто перенервничала, мама. Немного отдохну, и все пройдет.

– Ты не забыла, мы едем сегодня на обед к Томпсонам?

– Конечно, я помню, – уже на лестнице сказала Мэгги.

Девушка почти бегом поднялась наверх, закрыла дверь своей комнаты и прислонилась к ней спиной.

«Что это? Солнечный удар?… Какое божественно красивое лицо, никогда не видела такого, такого настоящего, искристого….Не может быть. Еще два часа назад я так сильно любила Джеральда, а теперь…»

Мэгги ходила по комнате с одной мыслью: «Этого не может быть».

Наконец, после часа мучений она признала: «Может». Присев на край кровати, она с улыбкой закрыла глаза и сказала себе: «Да, я люблю его. Но кто он? Как будто и не человек, таких людей не бывает, он, слишком прекрасен для этой земли. Чудное виденье улыбнулось мне, какое счастье… Нет, это не может быть сном, он где-то рядом, я чувствую. Но где? Как мне нужны сейчас эти глаза».

Чистый, удивительный луч света пролился на ее жизнь и, несмотря на всю его умиротворенность, перевернул давно устоявшийся, строго расставленный по местам порядок течения дней.

Мэгги поняла – никогда и никого она в жизни не любила, кроме этих глаз. И откуда только такая железная уверенность? Ей стало смешно, чем была ее жизнь до сегодняшнего дня. Она шла по ней, ни на дюйм, не отклоняясь от курса, проложенного столетиями женщинами Англии, а может и всего мира. Вспомнилось детство, как она играет на фортепиано и точно знает, в этот час все ее подруги делают то же самое. А потом пошли страсти по нарядам и балам, Мэгги и ее подруг стали вывозить в свет и началось… начался кошмар, стоило заговорить с каким-нибудь джентльменом, как сразу на нее начинали дуться, один танец и уже идут сплетни о вашем романе. Вокруг Мэгги всегда было много кавалеров, которых она и не старалась привлечь, но ее подруги никогда в это не верили. Они или обижались, или укоряли ее за то, что она соблазнила как раз того, кто одной из них так понравился, скорей всего она сломала ей жизнь. Для Мэгги это было невыносимо.

Беспочвенные обвинения угнетали. Она никогда не играла роль, не пользовалась приемами, хитростями для привлечения мужских взглядов. Но ее искренность, естественность как раз и манила к себе, возможно даже больше, чем ее красота. Мэгги не понимала подруг, все им прощала и забывала, но ей все тяжелее становилось жить в их окружении. Смотря на мир широко открытыми глазами, любя его, улыбаясь ему, она все же так много плакала из-за того, что не могла, как ни пыталась, понять его жестокости. Почему люди делают друг другу больно, ненавидят, мстят, завидуют (чувств, с избытком заполняющих высший свет), когда это все можно заменить любовью, светом для себя и ближнего. Ей было больно, когда люди делали больно друг другу, и она никак не могла понять: «почему?», – вопрос, мучавший ее всю жизнь, самый неразрешимый и страшный.