Страница 14 из 150
Ламберт обернулся к Камилле.
– Народ холмов – синоним Серых фейри, – дала она историческую справку.
– Да он даже не знал о воротах, – едва не простонал друид.
– Ну, теперь я ему рассказал, – невозмутимо ответил Антар. – А знание – сила.
Прошипев себе под нос что-то явно ругательное, друид рассыпался грудой прошлогодних листьев.
– Виллин, – сказал Нездешний, демонстративно разглядывая свои ногти, – ты что, в прятки собрался играть? Со мной? Я твою ауру с закрытыми глазами вижу.
Друид снова появился перед ним. Выглядел он разъярённым.
– Ламберт, – обратился Антар к своему спутнику, – представь, что паришь верхом на виверне, и скажи: «Виллин, приказываю тебе открыть ворота». Только лицо ещё такое сделай, как будто смотришь на него, как на помёт дикого кабана.
Барон фон Штосс вопросительно воззрился на друида. Тот махнул рукой.
– Ладно.
– Ждать нас не надо, – сказал Виллину на прощание Антар, – изнутри я сам открою.
Они отошли уже давольно далеко по появившейся в горе штольне, когда Антар позволил себе тихо рассмеяться.
– Здорово мы его. Я уж побоялся, что не уболтаем. Ты молодец, что промолчал. Фактически, ты действительно человек, пусть и слегка… – он неопределённо пошевелил в воздухе пальцами, – модифицированный. Но принуждение всё равно бы не сработало.
– Я что, полукровка? – спросил маг. – На это ты всё время намекал?
– «Полукровка» – неподходящее в данном случае слово. Вопреки расхожему мнению, – тут он посмотрел на Камиллу, – люди и фейри не относятся к разным видам. Это скорее вопрос… воспитания. Да, можно так выразиться.
– То есть из ребёнка двух людей можно воспитать фейри? – не поверил Ламберт.
– Чаще всего так и происходит. Фейри были созданы по образу и подобию людей, и даже генетически с ними совместимы, но создатель их был тогда не очень опытен. Эти лично бессмертные существа лишены инстинкта размножения. Обычно они просто воруют у людей младенцев. Хотя некоторые из них озабочены династическими связями… или же хотят иметь ребёнка со своим генотипом из тщеславия. Уж чего-чего, а тщеславия им не занимать. Тогда берётся человеческая женщина и соблазняется. По мирским меркам фейри очень привлекательны.
– По мирским? Что это значит?
– А, это мы так в Сварге говорим… по меркам людей других миров.
– А у вас что, фейри прекрасными не считают?
– Как бы сказать… – задумался Антар. – У нас их считают красивыми в том смысле, в котором ты бы могла назвать красивым грациозного оленя. Но это же не повод иметь от них детей. Вообще у нас фейри рассматривают как… ну, не вполне полноценных, что ли. К ним относятся доброжелательно, даже тепло, но не на равных. Я не представляю, чтобы девушка, выросшая в Сварге, выбрала себе фейри в мужья. Хотя они были бы не против, конечно.
– Почему?
– Фейри не вовсе лишены эмоций. Они вполне способны на дружбу, даже глубокую привязанность, но та часть ауры, где у людей помещается любовь в любом её проявлении: к супругу, детям, родителям, родине, созиданию, у фейри атрофируется. Это связано с отсутсвием естественной смертности: как оказалось, любовь и смерть идут рука об руку не только в балладах.
– Поэтому Сумеречный бог – бог того и другого? – догадалась Камилла.
– Да. Но так было раньше. Теперь это два отдельных бога. Так вот фейри чувствуют нечто вроде фантомных болей – им чего-то нехватает. И рады бы полюбить, и не могут. Поэтому они тянутся к жителям Сварги.
– А к людям других миров?
– Редко. Их они считают как бы недолюдьми.
– А почему ты сказал, что для рождения ребёнка соблазняется именно женщина? У фейри что, только мужчины красавцы?
– Почему же, женщины тоже. Просто сам акт зачатия не доставляет им удовольствия. И если мужчине надо просто потерпеть пять минут, то женщине придётся вынашивать и рожать младенца. Лично я знаю только одну женщину-фейри, решившуюся на подобный подвиг. Кстати, это же единственный известный мне случай, когда фейри были оба родителя.
– И что же её на это подвигло?
– Она хотела стать царицей. А ребёнок был условием, которое поставил царь.
– Но тогда… – Камилла метнула в мужа пламенный взгляд, – Ламберт никакой не полукровка, а вполне себе человек.
– О, можешь не сомневаться. От фейри в нём от силы процентов десять. Кто-то нашёл очень удачный баланс, – задумчиво сказал Антар. – Он способен на страстное увлечение: политикой, исследованиями, женщиной, но при этом холоднокровен; хотя животные и не подчиняются ему беспрекословно, но он в состоянии понимать их и при желании обаять, а также, я полагаю, принимать их форму; он стареет, хотя и медленнее, чем прочие люди; устойчив к болезням, хотя и не иммунен. И вообще, я бы сказал, что по отпечатку ауры здорово напоминает вампира.
– Какая хорошая осведомлённость, – встрял Ламберт, которому надоело, что его обсуждают, как будто его здесь нет. – И всё это по той капле крови?
– Не только, – отозвался инженер. – Я провёл полный анализ. Однако, вот мы и пришли.
Город Чёрных произвёл на Камиллу сильное впечатление своими масштабами и плавными линиями. Дома, оформление зданий, мосты через тёмную реку, всё казалось будто высеченным в скале потоками воды, миллионы лет струившейся здесь и по песчинке вымывавшей более мягкую породу. Рассеянный свет, падавший из-под сводов гигантской пещеры, почти не давал тени. Они шли по пустым улицам, то и дело проводя рукой вдоль гладких стен. Антар показывал спутникам величественные дворцы, роскошные, хотя и молчащие уже фонтаны, прекрасные статуи, сопровождая всё это мимолётными комментариями: здесь жила царская семья, этот фонтан работы клана Гроустоун, а вот это… даже не помню кто. Кто-то из легендарных Чёрных, наверно, я в их истории не особенно силён.