Страница 127 из 129
Лифт скользил вниз, минуя сумеречные и обычные этажи. Я свободен…
Если Кипелов – Иной, он Темный. Никто не сможет петь о свободе ТАК. И никто, кроме Темных, не услышит в этой песне ее истинного, глубочайшего смысла!
Два молчаливых ведьмака на вахте внизу выпустили меня беспрепятственно – не зря Эдгар велел внести образ моей регистрационной метки в рабочую базу. Я вышел на Тверскую – в нарождающиеся сумерки очередного московского вечера. Вышел навстречу Зову, но свободным от него. И от всего на свете.
Кому же я понадобился? Среди Светлых нет вампиров – обычных я имею в виду. Все Иные – энергетические вампиры, все способны черпать силу из людей. Из их страхов, из их радостей, из их переживаний. В сущности, мы отличаемся от сумеречного мха только тем, что умеем мыслить и передвигаться. И используем накопленную силу не только как питание.
Зов вел меня по Тверской, прочь от Кремля, в сторону Белорусского вокзала. Я шел в вечерней толпе – особняком, словно отмеченный. Да я и был отмеченным – Зовом. Меня не видели, не замечали. Никому я был не нужен – ни греющимся в машинах девицам, ни сутенерам, ни суровым ребятам из иномарок, прижавшихся к обочинам. Никому.
Направо. На Страстной бульвар.
Зов усиливался. Я это чувствовал – значит встреча скоро.
Сквозь вязкую снежную морось мчались стада автомобилей. Мелкие снежинки водили в свете фар причудливые хороводы.
Холод и сумрак. Зимняя Москва.
На дорожки бульвара снег ложился ровным слоем, и на лавочки, пустые в это время года, и на кусты, и на решетчатые заборчики, отделяющие проезжую часть от пешеходной.
Меня попытались взять на полпути к Каретному ряду.
Заклятие отторжения свалилось словно с неба – все, чему суждено было произойти на бульваре, обычных людей более не интересовало. Автомобили продолжали мчать по своим делам, а редкие прохожие на миг запнулись и безучастно побрели прочь, даже если до этого приближались ко мне.
Светлые выскальзывали из сумрака, один за другим. Четверо. Два мага и два трансформа, уже в боевом состоянии. Здоровенный, белый как снег медведь и рыжая тигрица.
Меня чуть не расплющило – маги ударили сразу с двух сторон. Но они недооценили добычу – удар был рассчитан на того меня, который подчинился бы Зову.
Но я успел стать другим.
Мысленно разведя руки, я остановил две готовые столкнуться и спеленать меня стены. Остановил, зачерпнул силы и толкнул их прочь от себя. Не очень сильно.
Не знаю, никогда не видел цунами. Но это первое, что пришло мне на ум, когда я оценил последствия.
Стены Светлых магов, выглядевшие незыблемыми и монолитными еще секунду назад, смяло, словно перегородки из рисовой бумаги. Обоих магов смело, швырнуло на снег и протащило по земле метров десять, и только ограждающие дорогу решетки не позволили им попасть под колеса. В воздух взметнулась снежная пыль.
Наверное, Светлые поняли, что чистой магией меня не взять. И тогда вперед рванулись трансформы. Перевертыши в облике зверей.
Я торопливо зачерпнул еще силы, откуда смог – тотчас на проезжей части прозвучал глухой стук, звон бьющегося стекла, еще стук, и вслед за тем – истошное бибиканье.
Медведя я принял на «вогнутый щит» и отправил кубарем вдоль по бульвару. От тигрицы для начала просто увернулся.
Не понравилась она мне с самого начала.
Не знаю, откуда маги-перевертыши берут массу для трансформации. Девчонка эта в человеческом облике весила хорошо если килограмм сорок пять-пятьдесят. Сейчас это были полновесных полтора центнера мышц, сухожилий, когтей и зубов. Сущая боевая машина смерти.
Светлые это любят.
– Эй! – крикнул я. – Постойте. Может, поговорим?
Маги успели подняться и попытались снова меня опутать, но я без особых усилий связал жадно колеблющиеся нити узлом и швырнул хозяевам. Оба снова попадали, но теперь никто на спине не ездил – я лишь вернул им их же энергию. Медведь стоял в стороне, угрожающе перетаптываясь на месте. Он горбился, словно собирался встать на задние лапы.
– Не советую, – сказал я ему и ударил атакующую тигрицу.
Не сильно. Я не хотел ее убивать.
– В чем, черт побери, дело? – зло крикнул я. – Или в Москве так принято?
Звать Ночной Дозор было глупо – нападавшие сами служили там. Тогда, может быть, стоит воззвать к Дневному? Тем более недалеко, офис совсем рядом. Мигом примчатся. Вот только поможет ли это мне?
Маги сдаваться не собирались; у одного в руках пламенел заряженный под завязку жезл, у второго – какой-то сковывающий амулет. Тоже не из самых слабых.
На амулет ушло целых две секунды – наброшенную на меня сеть пришлось вспарывать обычным «тройным кинжалом», но силы в это простейшее заклинание ухнуло столько, что можно было бы сжечь весь центр Москвы дотла. А тут еще второй успел зацепить меня Вифлеемским огнем, но от удара Светлого я только разозлился и, кажется, стал еще сильнее.
Жезл ему я заморозил. Просто обратил в продолговатую ледышку и наслал на нее заклятие Отринутости. Кусочки льда брызнули из ладоней Светлого диковинным холодным фейерверком, и одновременно грянула в зенит освобожденная энергия.
Не на окружающих же ее стравливать, в самом деле? Хватит с меня и нескольких столкновений на близлежащих перекрестках…
Медведь не двинулся с места. Кажется, он понял, что, несмотря на численное преимущество, силы далеко не равны. А вот тигрица все не унималась. Она лезла на меня с настырностью обезумевшей самки, до детенышей которой добрался недруг. Желтые, как огоньки церковных свечей, глаза пылали неприкрытой ненавистью.
Тигрица мстила. Мстила мне, Темному, за все свои обиды и потери. За убитого мной Андрея. Да мало ли за что… И она не собиралась останавливаться ни перед чем.
Я не хочу сказать, что ей было не за что мстить – Дозоры всегда воевали, а я обычно называю вещи своими именами. Но и умирать я не собирался.
Я свободен. Свободен наказать того, кто встал на моем пути и отказывается решить дело миром. Разве не об этом хотела сказать мне песня?
И я ударил. Маревом Трансильвании.
Тигрицу искорежило и растянуло, и даже сквозь рокот двигателей и пронзительные гудки явственно прорвался хруст костей. Заклинание мяло перевертыша, словно ребенок пластилинового человечка. Сломанные ребра пропороли кожу и окровавленными зубьями вонзились в снег. Голову сплющило в блин, в плоский полосатый блин. Миг – и красавец зверь стал комком окровавленной плоти.
Последним расчетливым ударом я низверг душу тигрицы в сумрак.
Начав, я не имел права останавливаться.
Светлые застыли. Даже медведь перестал топтаться.
«И что дальше?» – с тоской подумал я.
Возможно, мне пришлось бы убить их всех. Но, хвала небесам или преисподней, до этого не дошло.
– Дневной Дозор! – прозвучал знакомый голос. – Зафиксировано нападение на Темного. Выйти из сумрака!
Эдгар говорил жестко и без всякого акцента.
Вот только про сумрак он зря ввернул. Живые бились не в сумраке, а тигрице некуда было возвращаться.
– Дневной Дозор требует немедленного созыва трибунала, – зловеще сказал Эдгар. – А пока потрудитесь вызвать шефа Ночного Дозора.
– Да он вас разгонит, как котят, – сердито сказал один из Светлых магов.
– Не разгонит, – отрезал Эдгар и указал на меня. – С ним – не разгонит. Неужели ты еще не понял?
Я еле успел уловить, как кто-то умело перетасовал Силу в пространстве. А потом рядом возник смуглый мужчина с заострившимися чертами лица. Он был одет в пестрый восточный халат и посреди заснеженного бульвара выглядел донельзя нелепо.
– Я уже здесь, – буркнул он, уныло созерцая поле недавней битвы.
– Гесер! – оживился Эдгар. – Здравствуй. В отсутствие шефа тебе придется объясняться передо мной.
– Перед тобой? – Гесер искоса взглянул на эстонца. – Много чести.
– Тогда перед ним. – Эдгар пожал плечами и поежился, словно замерз. – Или тоже много чести?
– Перед ним – объяснюсь, – сухо сказал Гесер и повернулся ко мне. Взгляд его был бездонным, как вечность. – Убирайся из Москвы, – сказал он почти без эмоций. – Прямо сейчас. Садись на поезд, на помело, к черту в ступу – и убирайся. Ты уже двоих убил.