Землетрясение

«Возможно, тебе нужно это увидеть...»

Размышляю, нужно ли открывать эту ссылку. Помню, как Лана, наш новый технический специалист, предупреждала о вредоносных программах и вирусах, которыми можно заразить компьютер, если открывать случайные ссылки. Возможно, Лана и надерёт мне задницу, но любопытство побеждает. Я щёлкаю по ссылке. Жду, пока загрузиться изображение, и когда на экране появляется картинка, мне отчаянно хочется обратить время вспять. Какого хрена? Я очень жалею, что не послушал внутренний голос, кричавший, что это плохая идея. Теперь я никогда не смогу забыть изображение на своём экране. Дженни… обнажённая ниже талии… ноги широко расставлены. Я с ужасом вижу, как мужская рука ласкает её промежность, а потом угол съёмки смещается и та же рука теперь уже на члене её владельца. Смотрю, как он передёргивает член вверх и вниз, грубо сжимая. Сердце колотится так сильно, что толчки крови отдают в ушах грохотом. Сжимаю подлокотники на стуле так крепко, что слышно, как протестующе трещит пластик. Убью ублюдка! Как только выясню, кто он, порву его на хрен в клочья.

Смотрю на экран и чувствую, как внутри поднимается волна неуправляемой ярости и абсолютного отвращения, но понимаю, что незнание окончания этой истории может быть хуже. Нужно найти в себе силы досмотреть до конца, и неважно, насколько сильно болит в груди сердце. Разве физически возможно, чтобы сердце пошло трещинами, но продолжало биться?

Слышу, как он учащённо дышит, и заставляю себя глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Если бы я не сидел, то сейчас точно бы рухнул на колени. Сжимаю кулаки и так сильно сцепляю челюсти, что слышно, как от давления скрепят коренные зубы. Не отвожу взгляда от изображения Дженни на экране. Вижу, как сталкер кончает на её трусики, и вскакиваю со стула. Кровь практически кипит. Я никогда в жизни не был так взбешён. Если бы он был сейчас передо мной, то я свернул бы ему шею без малейших раздумий и в будущем не чувствовал бы ни капли сожаления или раскаяния.

Я уже давно знаю, что могу делать сомнительные вещи… вещи, которые большинство людей отказались бы сделать. Так бывает, когда решаешься работать в правоохранительных органах. Чтобы выжить, я делаю то, что должен, и если это означает, что я должен выбить из кого-то дерьмо или для защиты своих любимых всадить в кого-то пулю, то будьте уверены, что я сделаю это без малейших колебаний.

Экран гаснет, я подхожу к офисной стене и пробиваю в ней дыру.

Сразу же набираю номер Дженни, но она не отвечает. В панике заходится сердце: я боюсь за её безопасность. Может, этот ублюдок навредил ей? Забрал её с собой? В памяти настойчиво начинают всплывать воспоминания о похищении Дженни.

«Дженни, с тобой всё в порядке?»

«Я люблю тебя, — плакала она. —Я думала, что у меня никогда не будет возможности сказать тебе, что я тебя люблю».

Чёрт подери. Провожу дрожащей рукой по волосам и понимаю, что этот момент, без сомнения, один из тех, что кардинально изменит мою жизнь.

***

Через несколько секунд я прыгаю в свой чёрный «Додж Чарджер» и почти сразу оказываюсь на автомагистрали.

Чёрт. Она до сих пор не отвечает на звонки. Пока еду, довожу себя чуть ли не до сумасшествия наихудшими сценариями, которые услужливо подсовывает воображение. Пока я работал в правоохранительных органах, я видел ужасные вещи и знаю, на какие зверства способны люди.

В Нью-Йорк я приезжаю уже через несколько часов. Я не тратил время на упаковку сумки и всю дорогу вжимал педаль газа до упора. Пока поднимаюсь на её этаж, в животе начинает твориться чёрт знает что, и короткое расстояние между лифтом и её квартирой прохожу, будто в замедленной съёмке. Останавливаюсь перед дверью и морально готовлюсь к предстоящему. Я сталкивался с вооруженными людьми, получил пулю в голову, и сейчас любой из этих вариантов мне кажется лучше, чем беспокойство, испытываемое из-за незнания, где сейчас Дженни.

Стучу в дверь.

— Дженни, открой! — кричу я.

Когда она открывает, я с облегчением выдыхаю. У Дженни сильно покраснели глаза, будто она много плакала. Открываю рот, чтобы что-то сказать, но она бросается ко мне на шею и крепко прижимается. Её миниатюрное тело, от макушки до стоп, содрогается в рыданиях. И хотя я очень зол на того, кто это с ней сделал, мне хочется утешить её и окружить максимальной заботой.

— Детка, что случилось? — спрашиваю я, крепко её обнимая. Потом завожу внутрь и отступив от двери, закрываю её ногой. Опускаю лицо, утыкаюсь носом в волосы Дженни и вдыхаю знакомый цветочный аромат её шампуня. Длинные шелковистые светлые локоны мягко касаются моего лица. Слава Богу, Дженни в порядке. При мысли о том, что могу её потерять, давление в груди увеличивается, будто стягивает кожаным ремнём сильнее и сильнее, накидывая удавку на сердце. Мучительно выдавливая из него жизнь, сжимает миллиметр за миллиметром. И когда же наступит предел?

— Дженни, детка. — Мой голос звучит хрипло. — Ты должна рассказать мне, что произошло.

— Кто-то прислал видео.

Когда она запинается, я перебиваю её.

— Я знаю, детка. Мне тоже его прислали.

Господи. Зажимаю пальцами одной руки переносицу, а другой глажу Дженни по спине. Как же выкинуть из головы образ того, кто стоял над её бессознательным телом?

Делаю шаг назад и берусь за её предплечья:

— Есть мысли, кто мог это сделать?

— Нет, — шепчет Дженни, судорожно сжимая мои руки. — Кто мог так со мной поступить? — заливается она слезами.

Глажу её по голове, а потом опускаю ладонь ниже и ласково касаюсь её щеки.

Дженни нервно покусывает нижнюю губу и пристально смотрит мне в глаза. Вижу в её лазурной синеве столько паники, что мне хочется сделать так, чтобы всё исчезло: как в сказке щёлкнуть пальцами и стереть последние двадцать четыре часа. Но я не могу. Что сделано, то сделано, и теперь пришло время разобраться с этой ситуацией.

— Я найду ублюдка и заставлю пожалеть о том, что он сделал с тобой.

— Знаю, — говорит она. В её глазах стоят слёзы. — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я только вернула тебя обратно.

— Дженни, детка, всё будет хорошо. Разве ты ещё не поняла? Я бессмертный. Я пережил выстрел в голову. — Дженни улыбается. — Я никуда не уйду. Здесь всё, чего я хочу. — Беру в ладони её лицо и нежно прикасаюсь к её рту губами.

— Я люблю тебя, Кайл. Я знаю, что ты всё равно сделаешь по-своему и не будешь меня слушать, но обещай, что будешь осторожен. — Дженни обнимает меня за талию. — Я не переживу, если потеряю тебя. Ты для меня очень дорог.

Глажу ладонями её по спине, а сам смотрю на панораму города. Интересно, где в таких каменных джунглях искать этого ублюдка? При мысли, что мы с ним скоро встретимся, на сердце становится легче.

— Мне нужно выпить, — говорит Дженни, выходя из моих объятий.

Засовываю руки в карманы, смотрю в окно на темнеющее небо и мечтаю, чтобы мои родители были живы. Мне бы сейчас совсем не помешал отцовский совет. Отец всегда умел успокоить меня и помочь увидеть картину целиком. Улыбаюсь, вспоминая о маме и о том, как она любила печь. Не уверен, что кусок её ванильного пирога с домашней глазурью заставит всю боль уйти, но уж точно не повредит.

— Мне жаль, что то видео попало к тебе, — говорит Дженни, вручая мне бутылку Heineken. — Не могу поверить, что ты видел то, что случилось. — Она прячет волосы за ухо и смотрит в небо. — Мне от одной мысли всё тебе рассказать становилось плохо, но теперь, когда я знаю, что ты в курсе, — Дженни качает головой, — стало ещё хуже.

Она подходит к дивану и садиться. Даже в своей печали Дженни двигается грациозно. Её руки лежат на коленях и сжаты в замок.

— Расскажи, что случилось.

Подхожу и усаживаюсь на сиденье из черной кожи рядом.

Дженни роняет руки вниз.

— Я почти ничего не помню. Мы с Заком вчера взяли пару пицц и пришли ко мне поесть. Я скучала по тебе и думала, что компания мне не повредит. Мы немного поговорили, а потом он ушёл. Остальное, как в тумане. Помню только, как проснулась этим утром.