Нахалка

— Вадим, спасибо, но… — в этот момент прозвенел звонок от Адама.

— Билеты готовы, вас ждут внизу. — Отчитался он.

— Ясно. Спускаюсь.

Сжала руку Вадима, который не отпускал, внимательно вглядываясь в мое лицо. — Машина ждет внизу.

— Я проведу тебя. — Все еще пребывая в тумане, пришлось согласиться. Он сбросил папку с документами на стол, просунув мою руку под сгиб локтя, повел к лифту. Когда двери кабины за нами закрылись, тихо поинтересовался, — это он, МЧ? Он вызывает тебя в Лондон?

— Да.

— И ты летишь на всех парах. — Как бы про себя заметил мой новый друг.

— Он в больнице. — Отчитываться не хотелось, я и не пыталась, просто посвятила его в происходящее.

— Тяжелый случай?

— Я не знаю.

В молчании мы пересекли холл, тамбур, спустились по ступеням к ожидающему меня авто. Выскочивший навстречу водитель тут же галантно открыл дверь.

— Оперативно, — заметил провожатый, не желая меня отпускать.

— Вадим, спасибо. — Я сжала его локоть и на мгновение приникла лбом к теплому плечу, прежде чем окончательно отстраниться. Он помог мне сесть, напомнив случай, когда нес на руках по офису Ивакина и так же бережно усаживал в авто.

— Береги себя.

— И ты.

Домой я все же попала. Обняла малышку, расцеловала родителей и, прихватив вещи, направилась в аэропорт. Да, теперь я жила с ними, хотя жизнью это не назовешь. Уезжала, когда все еще спали, приезжала, когда уже спали. Стандартная ситуация для многих в столице постепенно стала стандартной и для меня. В выходные «отсыпалась», урвав на два часа больше, из-за чего мой ребенок видел мать лишь в двух состояниях: уткнувшейся в ноутбук или в подушку. Зато кредит под квартиру и сдача жилплощади в аренду, позволили снять офисные помещения и купить надлежащую оргтехнику и что-то еще оставить на непредвиденные обстоятельства.

К слову о непредвиденных, мои сборы в спешке и срочный вылет вновь подтвердили необходимость зама с более крепкими позициями, чем у Анатолия. Однако думать о работе сейчас и логически расставить все по своим местам мне так и не удалось.

Аэропорт, таможенный контроль, регистрация… Я ничего не замечала, выпав из реальности, и мысленно уже была рядом с ним. Воображение детально разрисовывало самые страшные картины его состояния и не стремилось остановиться. Мы не виделись два месяца, но раз в неделю я все еще получала цветы. Изящный жест истинного джентльмена стал для меня тонкой связью с этим человеком, и подпитывал бережно хранимые воспоминания и впечатления, от которых я не была в силах отказаться.

И вот сейчас на голову обрушилось небо. А рассудить насколько он мне дорог не представлялось возможным. Возможно, достаточно одного лишь определения — дорог.

Внутренний голос с издевкой ответил, что будь он просто дорог, я не рвалась бы с низкого старта в аэропорт. Хотя о чем судить, в такой ситуация я в первый и надеюсь в последний раз. Может это простая эмпатия, и он мне не так близок, как кажется, а может я вновь создала идола и поклоняюсь ему?

Адам сидел рядом, более бледный и более сдержанный, чем в нашу первую встречу. Говорить не хотелось и как-то даже не моглось.

Нас встречал неизвестный с табличкой в руках, как вышколенный до автоматизма персонал, забрал сумки и помог занять свои места в глубине салона. Так я узнала, что водитель МЧ в коме. Сцепила руки, чтобы удержать подступившие слезы и мысленно готовилась увидеть парализованного Макса или как минимум подключенным к аппаратуре искусственного дыхания и прочим аппаратам, удерживающим смертных на земле.

Телефон Адама разрывался, на последний прозвучавший при мне звонок, он ответил коротко: да здесь. Вот так спустя почти пять часов после первого звонка Адам оставил меня в холле Лондон Бридж Госпиталя, напутствовав напоследок.

— Пятый этаж, двадцать четвертая палата.

Лифт показался камерой пыток, коридор — тоннелем ужаса, в котором я встретилась с главным героем пятичасовых кошмаров и видений лицом к лицу. Живой, на ногах и за исключением перевязки левой руки более никаких видимых повреждений. Разве что совесть пострадала. Напугав меня до чертиков неосведомленным Адамом и собственным молчанием, он посмел улыбнуться.

— Господи! — В мгновение ока мы преодолели разделяющие нас метры. В эту минуту мне не хватало слов. Впервые в жизни я просто повисла на мужчине, крепко уцепившись за него, и беззвучно глотала слезы. Он увел меня в комнату отдыха, где крепко обнял и не отпускал, пока я не успокоилась.

— Адам ничего не сказал тебе, да?

— Мерзавец! Как ты мог меня подвергнуть таким мучениям, я же передумать успела, а … а ты.

— Шшшш, я не мог. Прости.

— Неа, — я еще сильнее уцепилась за него стараясь сдержать всхрипы-вздохи. — Господи, ситуация «атас», ты… ты даже не… — На смену счастливым слезам внутренняя злость поднялась не на шутку. — Какого дьявола ты заставил меня беспокоиться?! Нельзя было все нормально сообщить!? Я летела лишь с одной мыслью, что что-то случилось. А ты жив и даже, даже ни царапины! Ты…

— Шш, — он крепче меня сжал и мир стал ярче в сотню раз.

— Живой! Живооой, как так можно было?

— Хочешь, чтобы я был побит с парой сломанных ребер и сотрясением мозга?

— Было бы не плохо. Но знаешь, я, наверное, сейчас тебе эти увечья устрою. — Вытираю глаза. — А потом по сценарию: посижу рядом, повздыхаю, пожалею, за руку подержу…

— Легкое сотрясение есть, признаюсь, остальное можешь добавить. — Серьезно сказал он с каким-то непонятным чувством раскаяния. Тон, этот его тон насторожил и встревожил не на шутку. Всматриваюсь в его лицо и понимаю, что я здесь не просто так, и опасения мои не беспочвенны.

— Дай мне минуту… — отошла, чтобы отдышалась. Подмечаю, что по всем статьям вид у него виноватого, раскаявшегося, готового ко всем наказаниям и обвинениям.

«Даже не так, он из-за чего-то не в своей тарелке. И это что-то не дает ему покоя. Но… откуда чувство вины по отношению ко мне?», — перед моими глазами калейдоскопом пронеслись все несостыковки и «случайности» с Ж.

«Нет-нет-нет, и еще раз нет, быть такого не может! Я спешу с выводами, я основательно спешу с выводами. — Еще мгновение он смотрит в мои глаза, а затем отворачивается. — Твою мать! Макс!»

— В чем дело?

— Я работаю на семью Браунов, это тебе ни о чем не говорит. — Добавляет он, вглядываясь в меня словно видит в последний раз и пытается запомнить здесь и сейчас.

— Но по женской линии у них есть ответвление — Гончарук.

В комнате резко перестало хватать воздуха. Все поплыло перед глазами, превратившись в безрадостную серую массу, я рухнула на стул, не совладав с шоком. И ведь предполагала между ними связь, подобную простому знакомству в его кругах. Но не такую же!

— Ч-ч- чтоо- о?!

— Ты здесь по этой причине. — Тихо пояснил он.

— Ты сказал… Гончарук? Макс!?

— Да, он.

— Я поэтому здесь? — мое тошнотворное состояние стало еще более гадким от догадки, которую я тут же озвучила. — Этот ублюдок попал в госпиталь, поэтому я здесь? Ты что… спятил?

— Да.

— На какой вопрос этот ответ?! — меня встряхнуло со стула, — подожди… Ты не можешь быть адвокатом Евгения. Это бессмысленно, ты не можешь быть его адвокатом!

Он виновато потупился, затем поднял на меня настороженный взгляд и ответил. — Могу.

— Ты адвокат Гончарук Евгения?

— Гончарук Григория, это одно и то же, здесь его зовут Грэг, лучше, чтобы ты знала.

— Боже…

— Мне жаль, что ты так обо всем этом узнаешь… — глухо где-то на дальнем фоне говорил МЧ. — Я не хотел, чтобы так произошло… — а на мою голову как из рога изобилия сыпятся вопросы, вопросы, вопросы, вопросы, вопросы… вопросы, ответы на которые были очевидны, но как оказалось, только не для меня.

— Связаться со мной и представить в виде любовницы — это его идея?

— Нет, моя.

— Помочь с домом для родителей?

Он настороженно посмотрел на меня прежде, чем ответить. — Моя.