Венец демона

Я обреченно взвыла, выныривая из своих мыслей, а Веня, сидящий рядом, захихикал. Вот где я им найду платье за четыре дня?!

- И еще, - вырвала меня из моих панических дум Маргарита Вячеславовна, - нам будут нужны помощники. Я уже выбрала их, и без пререканий!

Я похолодела, кажется, мои беды только начинаются.

- Итак, Бирюкова Илона, Ворошилова Альбина, Гнусов Вениамин, Ельчина Марина и Суворов Станислав будут помогать ученическому совету в подготовке праздника, - закончила учительница и, гаденько улыбаясь, добавила, - как вы с этим справитесь, так и будете оценены по моему предмету.

Я на пару с Веней еще громче взвыла, услышав свое имя. Это явно за опоздания и пролитые на прошлой неделе помои на голову вредному вечно пьяному охраннику. Как к нам не попал Саня, осталось загадкой. А вот наличие Марины и Илоны, которая была высокомерной заучкой в очках и неизменно приставала с нравоучениями ко всем и вся, отбивало любое желание в чем-то участвовать и подстегивало позорно сбежать из города.

Марина же приосанилась, надменно на меня поглядывая, на что я ответила ей кровожадным взглядом, обещая неприятности. Илона педантично поправила очочки, а Стас флегматично зевнул, ему, как всегда, было все равно. Веня же, сделав страшные глаза, попытался сползти под парту, типа, это не о нем и его вообще здесь нет.

Неделя стала для меня сущим кошмаром. Нервничая в обществе Максима, который постоянно улыбался и заигрывал абсолютно со всеми девушками, я постоянно что-то портила, ломала и теряла, отчего до хрипоты ругалась с Илоной и Мариной, обещая им обеим переломы и сотрясения. Они же отвечали жвачками в волосы и открытым осуждением моей внешности. Поэтому всем нам пригрозили отчислением, если мы не угомонимся и не сделаем все «в ажуре». С горем пополам мы сработались, оставаясь в школе допоздна. От усталости я даже перестала переживать насчет снов, которые продолжали меня беспокоить, огрызаясь на Максима и всю его группу поддержки. Веня лишь посмеивался, бездельничая на пару со Стасом, за что ребята получали от разъяренных фурий болезненные тумаки.

Наконец, мы как-то справились с поставленной задачей, придумав конкурсы, украсив зал и организовав легкий фуршет. Старшие смутьяны обещались тайно пронести алкоголь, отчего Максим наиграно строго погрозил пальчиком, а Илона, покраснев, сообщила, что в подобном непотребстве не участвует.

Накануне субботы я выгребла свой скудный гардероб и, не обнаружив там ничего, кроме летнего сарафана и банного халата, потащилась к маме. У нас с ней был приблизительно один размер, только грудь и бедра у меня практически отсутствовали по сравнению с ней. Мама поохала, причитая, что денег в обрез, и сколько она раз говорила непутевой дочке обзавестись девичьими вещами, и начала копаться на своих полках.

В итоге мы обнаружили ее свадебное платье нежно-голубого цвета чуть ниже колен, прикрывающее грудь, но оголяющее чуть ли не всю спину, к которому мама выдала мне голубые лодочки на каблуке средней высоты и пообещала помочь с прической, если я прекращу ее подкалывать насчет бурной молодости. Облегченно выдохнув, я завалилась спать, планируя помыться перед танцами.

Жар окутывал меня со всех сторон, чужие мертвые руки тянули меня в разные стороны, а ледяной хохот заставлял трястись поджилки. Тело было будто невесомым, не моим. Мертвые смотрели на меня своими пустыми глазницами и будто чего-то ждали. Место окутывал плотный клубящийся туман, затягивая все в свои темные недра. Передо мной разверзлась пропасть, и мертвецы начали безмолвно проваливаться туда, превращаясь в кровавое месиво. Меня ожидаемо затошнило, и я, пытаясь вырваться из ловушки, закричала, сметая голосом пламя, хохот и мертвые конечности.

Меня разбудила прохладная ладошка встревоженного брата. Он стоял на коленях возле моей кровати и молча прижимал мою голову к подушке, чтоб я не металась по постели. Я, в порыве чувств, кинулась к нему на шею и тихонько зарыдала. Он так же молча поглаживал меня по спине и обнимал в ответ. Мне было страшно, этот сон я запомнила. Он был наполнен удушливым жаром и приторно-сладким запахом мертвечины. Неяркий свет настольной лампы явил моему заплаканному взору перевернутую вверх дном комнату и распахнутое настежь окно.

- Что случилось, Вить? - ошарашено прошептала я, отстраняясь от брата.

- Ты заскулила, - вздохнул он, усаживаясь на мою кровать, - я проснулся от этого, а по комнате вещи летают, окно нараспашку, пока я тебя не разбудил, вещи не успокоились, это было страшно, Аль.

Я взяла его за руку. Мне самой было страшно. Во всякого рода ересь я не верила, хоть иногда со мной и происходили странности, то обидчик поскользнётся в самый неподходящий для него момент, то завистница попадет в нелепую ситуацию. Но я списывала это на случайности. Даже если и предположить, что на улице штормовой ветер - живем мы на седьмом этаже - а окно было приоткрыто (это в конце сентября-то), стул никак не мог выписывать кренделя в воздухе под люстрой, а свитера и брюки вылететь из шкафа и самозабвенно биться о стены в припадке какого-то сумасшествия, со слов Вити. Брат, конечно, мог надо мной подшутить и приврать, но его серьезное лицо и подрагивающие руки заставляли поверить в правдивость его слов.

Было чудом, что родители работали в очередной раз в ночь, а стены были достаточно толстыми, чтобы соседи не забили тревогу. Я, немного успокоившись, сняла стул с постели брата, чмокнула его в щеку, отчего тот заворчал и раскраснелся, и уложила его спать, а сама принялась разбирать учинившийся беспорядок. Я старалась производить как можно меньше шума, и Витя быстро засопел. Он всегда моментально засыпал, если понервничает. Мне же самой так и не удалось уснуть, хоть глаза и слипались. Я в темноте и тишине хлебала холодный крепкий кофе, сваренный вчера утром, наблюдая за непогодой и медленно светлеющим небосклоном. Я боялась увидеть снова то, что видела во сне. Мертвецы и сама смерть не являлись в моей жизни любимыми вещами. За свои шестнадцать, мне довелось встречаться с ними часто. Они скорее вызывали внутреннее отвращение и осознание неизбежности. Если все мои кошмары были подобны нынешнему, то спать впредь мне как то вообще расхотелось.

Глава 2

До праздничного вечера я успела несколько раз проклясть городские власти и их неуемное желание устроить какой-нибудь хаос в школах. После бессонной ночи желание было одно - спать, но я героически боролась с ним: слонялась по улицам в компании Сани и Вени от нечего делать. К моему огромному сожалению, никто, с кем можно было бы подраться и успешно попасть в больницу или хотя бы в травмпункт, на нашем пути не попался. В другой район идти мы все же не рискнули. Поэтому за пару часов до начала осеннего бала я поплелась домой, посоветовав друзьям поступить так же, приводить себя в порядок и морально настраиваться.

Мама к этому времени уже выспалась после ночной смены, поэтому охотно помогла мне навести марафет. Она уложила мои вечно топорщащиеся кудряшки в красивую прическу, заколов все невидимками. И как ей это только удалось? Я считала, что усмирить волосы поможет только путь бритья головы на лысо. Так же она нанесла на мое недовольное лицо немного косметики, единственное, на что я, скрипя сердцем, согласилась. С непривычки кожа сразу начала чесаться. И почти перед самым выходом немыслимым шантажом уговорила нанести на ногти прозрачный лак.

- Какая же ты у меня миленькая, - довольно сказала мама, заправляя свой волнистый темный локон за ухо.

Ну-ну. Вот мама у меня настоящая красавица. И шикарные волосы почти до попы, и тонкие, аккуратные черты лица, как у представительницы аристократии, и худое телосложение, которое она сохранила до своих почти тридцати четырех лет, и молочная бархатистая кожа. А самое главное - огромные, темно-ореховые глаза с поволокой. Это почти единственное, что я от мамы унаследовала - в остальном, я вылитый папа. У него неряшливые волосы цвета жженого сахара и резковатые черты лица, правда, ростом он высок, но его рост вообще никто не унаследовал. Зато мой братик взял все от мамы, кроме синих папиных глаз.