Страница 3 из 4
Наиболее остро вопрос о том, какими должны быть общины – светскими или церковными – встал вскоре после возвращения с Крымской войны Крестовоздвиженской общины и активно обсуждался именно в ее отношении в переписке главного врача общины Н.И. Пирогова с ее начальницей Е.М. Бакуниной. Пирогов тогда писал: «Я сам склоняюсь более в сторону нравственно-филантропического служения и думаю, что оно более соответствует духу и потребности нашего времени».[3] В результате победили гуманизм и «религия» человекопоклонства, на принципах которых работало Российское общество Красного Креста.
Устройством новых для России церковных общин сестер милосердия – образцовой Епархиальной Иоанно-Ильинской общины во Пскове (1868 год) и Владычне-Покровской в Москве (1869), занялась игуменья Серпуховского Владычнего монастыря мать Митрофания (в миру баронесса Прасковья Григорьевна Розен), бывшая фрейлина императрицы Марии Александровны. При организации РОКК игуменья Митрофания возглавила в нем московский дамский комитет общины сестер милосердия, в который входили также м. Паисия, игуменья Московского Вознесенского монастыря, м. Илария, игуменья Алексеевскою монастыря и м. Антония, игуменья Страстного монастыря. По замыслу м. Митрофании, именно церковные общины сестер милосердия должны были возникнуть в каждом губернском городе, в каждой епархии и быть приписанными к местному женскому монастырю. Они имели вполне монашеский устав, монашествующую настоятельницу и часть сестер. Но такая форма общин в дальнейшем не получила должного развития – более активно новые общины возникали в светском ведомстве РОКК на началах туманно-патриотической идеи.
Еще одну и весьма удачную попытку предприняла св. вел. княгиня Елизавета Федоровна Романова, вдова вел. кн. Сергея Александровича, брата императора Александра III, создавая Марфо-Мариинскую обитель милосердия (1909). Будучи Попечительницей Московской Иверской и Петербургской Елизаветинской общин, она писала[4]: «Мне также не хотелось обращать обитель в обыкновенную общину сестер милосердия, так как, во-первых, там только одно медицинское дело, а другие виды даже не затронуты, и, во-вторых, в них нет церковной организации, и духовная жизнь на втором плане, тогда как должно быть совершенно наоборот». «Ее главной заботой стало устройство общины, в которой внутреннее духовное служение Богу органически соединено было бы с деятельным служением ближним во имя Христово. Это был совершенно новый тип организованной церковной благотворительности, поэтому он обратил на себя общее внимание. Великая княгиня не только хотела одушевить нашу благотворительность духом Евангелия, но и поставить ее под покров Церкви через то приблизить к последней постепенно самое наше общество… Быть не от мира сего и, однако, жить и действовать среди мира, чтобы преображать его – вот основание, на котором она хотела утвердить свою обитель».[5] Отвергая идею деятельного монашества, Елизавета Федоровна, жаждала восстановления древнего чина диаконисе, обращаясь к Николаю II (1912), она писала: «Мы просили о присвоении имени «диаконисе», что по-гречески означает «служительницы», то есть служительницы Церкви, чтобы сделать наше положение в стране более ясным: мы – организация Православной Церкви. Священный Синод почти единогласно поддержал наше предложение, это установление сочли совершенно приемлемым, в такой организации Церковь сейчас остро нуждается». Вопрос введения чина диаконисе был утвердительно решен Отделом церковной дисциплины 26 марта 1918 года на Поместном Соборе Православной Российской Церкви, однако соборного решения принять не успели…
Вел. княгиня Елизавета Федоровна в 1918 году претерпела мученическую кончину и в 1992 году была причислена Архиерейским Собором Русской Православной церкви к лику святых, став небесной покровительницей всех сострадательных сердец.
В 1920 году Приказом Народного комиссариата здравоохранения общины сестер милосердия были ликвидированы, а само слово «милосердие» на 70 лет исчезло из названий отечественных лечебных учреждений и названия профессии. В обязанности медицинской сестры стали вменяться: профессионализм, забота о физическом здоровье больного, в то время как попечение о его духовном состоянии стало чуждым общественному сознанию излишеством.
Слава Богу, времена меняются… Возрождение общин сестер милосердия, деятельность которых была прервана Октябрьской революцией, началось с 1990-х. В условиях катастрофической нехватки сестринского персонала в лечебных стационарах прихожанки православных приходов начали объединяться в сестричества. Этот процесс стал результатом осмысления своего места в церковной жизни для многих верующих. «Вера без дел мертва есть (Иак. 2.20), – писал при. Серафим Саровский, – а дела веры суть любовь, мир, долготерпение, милость, смирение, несение креста и жизнь по духу. Лишь такая вера вменяется в правду. Истинная вера не может оставаться без дел; кто истинно верует, тот непременно творит и добрые дела». Женщины нелегких судеб, в глубокой вере и в естественно женском стремлении оберегать и утешать переступали пороги государственных учреждений, приходя на смену светским медицинским сестрам и социальным работникам, зачастую не слишком обремененным ни жизненным опытом, ни стремлением служить больному. Атмосфера больниц, госпиталей и хосписов начала наполняться теплом и состраданием. Упраздненное в 1920-м слово «милосердие» вернулось в официальные названия медицинских учебных и лечебных учреждений. Сегодня в разных городах и областях
России работают уже около 60–70 общин сестер милосердия, зарегистрированных как религиозные или общественные благотворительные организации. Их деятельность распространяется на больницы, богадельни, приюты, патронажные службы и хосписы. Во главе большинства из них стоят священники. Наконец 8 июля 2011 года на общецерковном Съезде по социальному служению было подписано Соглашение о сотрудничестве между Русской Православной Церковью и Минздравсоцразвития. Одной из форм сотрудничества в рамках соглашения станет подготовка сестер милосердия и добровольцев для осуществления деятельности в сферах здравоохранения и социального обслуживания. «Сегодня мы видим возрождение социального служения Церкви. Помогая престарелым, детям-сиротам, беременным, многодетным и многим другим, Церковь делает то, чего она была лишена долгие 70 лет советского плена: творит реальные дела любви и милосердия».[6]Служение милосердия в современном обществе – есть реальная надежда на его выживание, залогом которого всегда было христианское – уважительное отношение к человеку в любом проявлении его жизни – старости, болезни, смерти…
Вера
«Я о Боге не думала, Он обо мне всегда помнил».
«Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ии. 13,34–35). В радостях, в испытаниях, в искушениях, в страданиях – до самой последней минуты человеческой жизни Бог ставит перед человеком единственную задачу – научиться любить. Осознание этого единственного смысла бытия приходит к человеку с верой, обретение которой никогда не поздно. Но наиболее драматично оно на смертном одре. Промыслом Божиим и в этом человеку даются помощники – православные сестры милосердия, несущие свое служение в больницах и хосписах, – верные спутники всякой уходящей в вечность души. К сожалению, в российских стационарах большинство пациентов – люди неверующие. Поэтому именно духовность как признание первичности души необходима персоналу в общении с больным. Она же защищает от психологической травмы и родных, ухаживающих за ним – смерть из расставания навек, становится рождением души в другой мир. «… Для верующего (я бы сказал: и для неверующего, только верующий это знает, а неверующий не знает), смерть – это открывающаяся дверь, и через нее совершается встреча лицом к лицу с Живым Богом, то есть любовью, все побеждающей».[7]
3
Письма Н.И. Пирогова к Е.М. Бакуниной. Сб. «Севастопольские письма и воспоминания», Изд-во АН СССР, М., 1950.
4
Из переписки вел. кн. Елизаветы Федоровны и проф. А.А. Дмитриевского. Вдали от мирской суеты. Нижний Новгород. 1996.
5
Анастасий, архиепископ. Светлой памяти Великой Княгини Елизаветы Федоровны. Иерусалим, 1925.
6
Из выступления епископа Смоленского и Вяземского Пантелеймона, председателя Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению на 1-м общецерковном съезде по социальному служению.
7
Антоний, митрополит Сурожский. «Человек перед Богом», М., Фонд «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского, 2010.