Страница 15 из 17
— Хорошо, ваше императорство… величество… Простите, я не знаю, как нужно обращаться к наследникам престола, — немного смущенно улыбнулась я.
Леонар опять скривился, мгновенно отпустив мою руку.
— В стенах академии мы равны. Можешь звать меня на «ты» и по имени, как прежде. И никак иначе.
— Отлично! — чистосердечно обрадовалась я. — А то от всех этих титулов голову сломать можно. Вот уж у кого язык без костей, так это у высокородных… — А потом я вдруг поняла, какую околесицу опять несу. — Упс, прости.
К счастью, принц только снисходительно усмехнулся.
— Ты абсолютно права. И это тебе еще повезло. Ты ни разу не была на придворных балах. Когда начинается представление гостей и называются все титулы и звания, со скуки можно умереть. А гость вынужден стоять в дверях, пока речь не закончится. Хорошо, что императорской семьи это не касается. Наши титулы принято произносить укороченно. А то церемониймейстер до вечера бы не заткнулся.
Я засмеялась, представив, как принц засыпает, стоя под градом титулов. Леонар издал тихий смешок, и в помещении мгновенно стало легче дышать. Словно все напряжение разом исчезло.
Когда смех стих, он несколько секунд пристально смотрел мне в глаза, отчего мурашки вновь пробежали по спине, а затем неожиданно сказал:
— Ты не хочешь прогуляться?
Я перевела многозначительный взгляд на окно, за которым черная ночь уже давно вступила в свои права. И лишь холодный диск луны, который вновь напомнил мне чужие глаза, сиял на небе.
— Сейчас? — переспросила я, отгоняя воспоминания.
— Именно, — кивнул с улыбкой Леонар. — Ты ведь впервые на территории Мертвой академии. — А здесь есть на что посмотреть. Я мог бы стать твоим экскурсоводом.
Он посмотрел на меня прямо и спокойно, и мне понравилось, что в глазах больше не блестело ни одного сального намека.
— Ну, в принципе почему бы и нет? — без энтузиазма ответила я.
На самом деле мою усталость уже можно было резать ножом и намазывать на бутерброд. Такая она была густая и насыщенная после всего этого длинного дня. Но любопытство подмывало согласиться. Тем более когда еще я решусь прогуляться по территории Мертвой академии ночью? Да меня же удар хватит при первом подозрительном шорохе.
— Вот и славно! — воскликнул принц. — Я подожду, пока ты переоденешься… — начал говорить он, одновременно оглядываясь по сторонам в поисках неразобранного чемодана.
А затем вдруг замер и посмотрел на мое покрасневшее лицо. У меня ведь не было с собой больше ничего. В Козьих Шишечках осталась старая одежда сестер, которую мне разрешалось донашивать и которую я не взяла в город. Да и не хотела брать. В том старом мире не было ничего моего. Даже это единственное платье, которое я связала незадолго до отъезда, было из старых ниток приемной матери. Она как-то выбросила свитер, который ей сильно надоел. А я подобрала, распустила и спрятала получившийся клубок…
— Это… вся твоя одежда? — удивленно приподнял бровь Леонар.
Я сжала зубы. Мог бы тактично промолчать.
— Да. И мне не хотелось бы это обсуждать, Леонар, — прохладно бросила я, сцепив руки на груди.
Он пожал плечами, словно его это мало касается, и спокойно прошел к трюмо, на ходу бросив:
— В платье даже удобнее. Только там сейчас жутко много комаров: у нас недалеко от общежития — большое озеро. А вот тут должен быть оберег от мошка… это что за ерунда?! — ахнул он, отшатнувшись от раскрытого ящика.
А оттуда, положив лапы на деревянную крышку, резко высунулся хомяк. Довольно потрепанного вида, да еще и с торчащим с одной стороны клыком, которого совсем недавно не было видно.
Я усмехнулась, иронично поинтересовавшись:
— Боишься хомячков?
Принц посмотрел на меня с легким превосходством. И вместо ответа сам спросил:
— Что у тебя в ящике делает Люся?
Леонар поднял зверька за шкирку, а тот нервно засеменил лапками, явно намереваясь тяпнуть за палец наглеца.
Я поспешила малышу на выручку, тут же забирая его у Леонара.
— Эй, поласковее с моим другом, — бросила я, приглаживая вставшую дыбом шерсть и запуская животное обратно в ящик. — Так, значит, его зовут Люся? Это девочка?
Леонар издал презрительный звук, явно не испытывая ни капли нежности к грызуну.
— Нет, это мальчик. Кстати, ты поосторожнее с ним, он страшно кусается.
А я отметила про себя, что тоже кусалась бы, если бы кто-то грубо хватал меня за шкирку.
— Мальчик? — переспросила удивленно. — А кому же тогда вздумалось назвать его женским именем?
На этот раз принц усмехнулся, сложив руки на груди.
— Люся — это сокращение. Догадаешься, от какого?
Зеленые глаза иронично сверкнули, не отрываясь от меня. А я нахмурилась, пытаясь понять, как тут вообще можно догадаться.
Люсьен, Люсиль… крутилось в голове.
— Ну же, Лари, разве так много есть мужских имен, похожих на Люсю? — весело спросил он, вдруг схватив меня за руку и потащив к выходу.
Я округлила глаза и уже открыла рот, чтобы возмутиться, как Леонар добавил:
— Пойдем гулять, по пути будешь называть мне свои варианты.
И дверь в наши общие комнаты захлопнулась, снова явив мне распахнутую пасть химеры на лакированном дереве.
— А нас выпустят из общежития так поздно? — спохватилась я, когда принц уже протащил меня по всему коридору и впереди мелькнуло скривившееся лицо Аделии Ром, коменданта-призрака. — В Своде было написано, что…
— Конечно, выпустят, — самодовольно перебил Леонар, бросив высокомерный взгляд на высшую нежить. — С дисциплиной здесь так себе, я скажу.
Проходя мимо Аделии, он нарочно повысил голос, вызывая еще большее негодование у духа.
Бледные глазницы привидения сверкнули сумеречной зеленью.
У меня по спине пробежали мурашки. Это ж надо настолько не бояться существа, чья природа уже бесконечно далека от человеческой! Ведь призраки — это разумная нечисть. Говорят, в них нет добра, любви и сострадания. Только злоба и одним им известные темные помыслы.
Но Леонар бесстрашно проскользнул мимо, не выпуская мое запястье из своей руки. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним.
Аделия и впрямь ничего не сказала. Лишь продолжала сверлить нас мертвым тяжелым взглядом.
Ночь встретила приятной прохладой и свежестью. Месяц Огня всегда был теплым. Мое любимое время года, когда сильная жара уже потихоньку спадает, но до промозглых дождей еще далеко.
— Так что там насчет Люси? — со спокойной улыбкой поинтересовался Леонар, неторопливо идя рядом и тем самым задавая направление.
Я вздохнула.
— Хомяк Люся… — произнесла задумчиво. — Это уменьшительное от Лозен?
— Нет, — покачал головой весьма довольный принц.
— Люсьен?
Снова нет.
— Лузиан? Люсиан?.. — продолжала гадать я. И тут меня как громом поразило. — Стоп. Люциан?!
Я повернула к Леонару широко распахнутые глаза, наблюдая, как он весело захохотал.
— В точку, куколка! Дэйн Люциан. Я назвал хомяка в честь нашего глубокоуважаемого ректора. Правда, отличная шутка?
Я вдруг покраснела, когда в голову пришла мысль: всего пару минут назад я гладила Люциана…
— Дурацкая шутка, — ответила я, прикусывая губу изнутри и все еще краснея. Хорошо, что ночью цвет лица не разглядеть. — С этих пор больше не зови его Люсей.
— Но почему, куколка? — удивился Леонар, выводя нас на узкую вытоптанную дорожку, по обеим сторонам которой рос дикий папоротник.
— И меня куколкой не зови, — бросила я, продолжая свою отповедь: — Теперь это мой хомяк. И я запрещаю укорачивать его имя. Люциан… значит, Люциан.
Имя, которое на самом деле было фамилией, словно прокатилось по языку, скрываясь в горле, а затем в груди горячим комком. Я шумно сглотнула странное ощущение, стараясь не думать об этом.
— Ладно, как скажешь, ку… в смысле, как скажешь, Лариана. — Леонар отвесил мне шуточный поклон, тут же схватив мою руку и неожиданно поцеловав. Словно придворной даме.
От этого жеста к щекам еще сильнее прилила кровь. Никто и никогда не целовал мне руку. А я в этот знаменательный момент думала лишь о том, как давно ее мыла.