Страница 5 из 35
Тогда разум и сердце наше погрузятся в созерцание истины и предвечной красоты Сына Божия Иисуса Христа и Его Невесты – Вселенской Церкви. Истина заполнит наш разум, а красота захватит наше сердце.
Тогда как бы само собой исполнится и повеление ап. Павла, чтобы нам мыслить – «что только истинно, что честно, что справедливо, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала» (Флп. 4, 8).
В заключение, однако, следует предупредить, что одним только чтением духовной литературы христианин не спасется. Об этом так пишет о. Александр Стефановский:
«От чтения духовных книг без применения их в жизни скоро создается самообман, что духовное возрастание началось. Духовная жизнь подменяется воображением.
От чтения надо переходить к жизни, начиная сейчас же и духовный подвиг с первых ступеней».
Как говорит о том же прп. Симеон Новый Богослов: «Для людей надежду спасения своего полагающих в одном изучении Божественного Писания, без мистического опыта, недоступна сила Божественных Писаний».
«Духовное чтение не заменяет внутренней деятельной духовной жизни, – пишет и архиепископ Иоанн, – знание об истине – это не то, что знание истины. Кроме содержания, есть Дух Слова. Лишь Духом водимые (Рим. 8, 14) открывают вечно новое в истине».
Значение знакомства (через чтение) с жизнью святых и подвижников христианства хорошо раскрывается в предисловии ко 2-й части книги Е. Поселянина «Пустыня».
«Род людской все тот же. Меняется обстановка, меняются условия жизни, но также все стремятся к счастью и лишь ничтожная во все времена кучка людей сознательно отворачивается от этого счастья ради великих загробных целей. Странные люди, непонятные для большинства людей. Однако в этой их странности есть какое-то непостижимое обаяние.
Когда вчитываешься в рассказы об этих столь тихо, неслышно, незаметно проживших свою жизнь людях, тогда как современники их наполняли раскатами громов вселенную – спрашиваешь себя: почему это память о них могла победить сглаживающую силу стольких веков?
И почему это доселе и среди высококультурных людей, и среди людей почти первобытных заботливо берегутся рассказы о том, как “спасались” эти странные люди.
Если иногда трудно бывает в суете мирской присесть за книгу, говорящую исключительно о подвигах духа, то так же трудно бывает и оторваться от такой книги, когда в нее вчитаешься.
Точно на ковре-самолете поднялся над землей, близко-близко к миру вечных чудес, и душу охватило предчувствие такого счастья, какого не дает душе ни одна чисто земная радость. Многим приходилось испытывать то необыкновенное впечатление, какое переживаешь, когда вдруг до души, измученной житейской тревогой, издали донесутся тихие, бесстрастные, отрадные и счастливо-спокойные, как сама вечность, звуки церковного пения.
Кто это испытал, тот поймет, что подобное впечатление переживаешь и тогда, когда после долгого забвения высших интересов души, долгого периода, во время которого уста от полноты сердца не шептали молитвы, – развернутся вдруг перед глазами правдивые сказания о подвигах былых людей христианства, тех вольных мучеников, которые с такою последовательностью стремились взять и взяли от жизни лишь одну духовную ее сторону.
Какою бы пропастью ни была отделена наша беззаконная жизнь от их светлых “житий”, но раз мы вызовем изнутри себя те сокровища, то лучшее содержание нашей души, которое отчасти раскрадено, отчасти затоптано гнетом жизни, но ростки которого никогда не погибают в человеке совершенно, пока он дышит, – то этою лучшею стороною нашего существа мы и поймем этих дальних и странных людей.
Мы поймем, что, полные искренности, они, памятуя о светлом рае, которого лишились, не могли, сыны неба, стать сынами земли.
Не могли среди мира, задыхающегося от горя, слез и насилий, спокойною рукою брать то счастье жизни, какое многим из них так обильно послала судьба. И предпочли более всех страдать, чем более всех ликовать.
Их лики озарены отсветом той кровавой зари, какая светила на Голгофе, когда солнце в ужасе померкло.
И дико было бы нам ждать раскатов смеха и всплесков радости от людей, которые ежеминутно были проникнуты невыразимою значительностью этого голгофского часа.
Прекрасны они целостностью своих могучих характеров, тою великою сосредоточенностью, с какой провели свой земной век, не отходя от ног Христа-Учителя, “слушая слово Его”.
И вот теперь, когда их так уже давно нет на земле и они так давно ликуют в “радости исполненной”,– какое-то обаяние идет на нас от их имен, от тех загадочных пустынь, откуда рвался к Богу пламень их молитвы.
И как доселе мы с восхищением смотрим на воспроизведение обломков римских и эллинских зданий – тем более восторженно мы созерцаем и творчество этих великих духовных зодчих могучих и цельных эпох.
Творчество же их, которым они занимались и которым себя обессмертили, имело своей высокой целью по идеалу, завещанному Христом, – воссоздать себя в формы высшей и непреходящей душевной красоты».
Я убедился, что ежедневное чтение св. отцов и житий в наших условиях – главнейшее и действительнейшее средство для поддержания нашей веры и любви.
Это чтение конкретно рисует нам области, куда мы стремимся, дает нашей вере образцы, идеи, чувства, указывает пути, обнадеживает описанием ступеней, этапов внутреннего движения, согревает сердце влечением к блаженной жизни святых подвижников. Как можно любить то, чего не видишь, от чего не имеешь постоянных впечатлений? Первые христиане оттого и горели такой верой-любовью, что слышали, видели своими очами, осязали руками (1 Ин. 1,1).
Эту возможность – иметь прямые впечатления от Божественного света дает нам или общение с живыми святыми, или общение с ними же через проникновение, путем чтения, в их внутреннюю жизнь.
Естественный, казалось бы, путь к тому через чтение Евангелия. Конечно, для тех, кто способен читать его с пользой. Есть множество людей, которым Евангелие ничего не говорит – или оттого, что оно с детства «зачитано», или свет евангельский слишком ярок для слабых глаз, и не все способны воспринять его и нуждаются в смягченной среде жизни святых, в которых тот же свет евангельский, но в более доступном нам виде.
Нужно постоянно читать то, что питает твою душу, указывая цель, единственную цель жизни. Здесь нужен своего рода аскетизм, самоограничение, самопринуждение. Всякий христианин – подвижник.
Запомни это, человеческая природа так искривлена, что на нее приходится жестоко нажимать, если хочешь выравнять себя по евангельским меркам, и выравнивать приходится каждый день, каждый час.
Не всеми одинаково серьезно сознается важнейшее в наших духовных путях значение созерцания жизненного пути святых. Есть даже речи – «у меня есть Евангелие, у меня есть Христос – мне не нужны посредники». Иные, может быть, не скажут этих самоуверенных слов, но фактически не прибегают к помощи святых в периоды (а у кого их не бывает?) духовного упадка.
Ведь что такое всякий святой? – Тот же человек, но который, пойдя по правильному пути, нашел то, что ищем мы все – Бога. Как же нам не вглядываться в них и не брать пример с них, не идти за ними. Собственно, «святость»– задача каждому из нас в меру его сил.
Отчего так важно чтение житий святых?
Среди бесконечного спектра путей к Богу, раскрытого в различных житиях, мы можем найти свой путь, получить помощь и указание, как из дебрей нашей человеческой запутанной греховности выйти на путь к свету.
Вы жалуетесь на то, как трудно и даже просто скучно чтение св. отцов. Но попробуйте поставить вопрос так, что трудны и скучны не они, а что, может быть, ваша душа не готова еще увидеть тот свет, который видят же в них другие.
Все же не оставляйте это чтение, пытайтесь согреть свою душу теплом их веры, прикоснуться к их духовному опыту. Вы скажете, что слишком несоизмерима их высота и вся мелкая будничность, которая держит нас в своем плену. Но присмотритесь к себе – не может быть, чтобы всегда это было только трудно и скучно.